Максим Горький - Том 21. Жизнь Клима Самгина. Часть 3
- Название:Том 21. Жизнь Клима Самгина. Часть 3
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Государственное издательство художественной литературы
- Год:1952
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Максим Горький - Том 21. Жизнь Клима Самгина. Часть 3 краткое содержание
В двадцать первый том собрания сочинений вошла третья часть «Жизни Клима Сангина», написанная М. Горьким в 1928–1930 годах. После первой отдельной публикации эта часть произведения автором не редактировалась.
http://ruslit.traumlibrary.net
Том 21. Жизнь Клима Самгина. Часть 3 - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Ну — как? Что скажете? Но тотчас же сам сказал:
— Какой отличный дождь! — и откатился к маленькому, усатому человеку, сердито говоря:
— Послушайте, господин Онуфриенко, вот уже прошло две недели…
— Ну, и прошло, а — что?
Не пожелав остаться на прения по докладу, Самгин пошел домой. На улице было удивительно хорошо, душисто, в небе, густосинем, таяла серебряная луна, на мостовой сверкали лужи, с темной зелени деревьев падали голубые капли воды; в домах открывались окна. По другой стороне узкой улицы шагали двое, и один из них говорил:
— Обеспокоились старички…
Из открытого окна в тишину улицы масляно вытек красивый голос:
Хотел бы в единое слово
Излить все, что на сердце есть…
— Реакция! — крикнул в окно один из двух, и, смеясь, они пошли быстрей.
«Очень провинциальная шуточка», — подумал Самгин, с наслаждением вдыхая свежий воздух, запахи цветов.
Через несколько дней правительство разогнало Думу, а кадеты выпустили прокламацию, уговаривая крестьян не давать рекрутов, не платить налогов. Безбедов, размахивая газетой, захрипел:
— Какого чорта? Конституция, так — конституция, а то все равно как на трехногий стул посадили. Идиоты! Теперь — снова жди всеобщей забастовки…
— А как реагирует город? — спросил Самгин.
— Ну, что ж — город? Баранов — много, а козлов — нет, ну, баранам и не за кем идти.
Самгин был уверен, что настроением Безбедова живут сотни тысяч людей — более умных, чем этот голубятник, и нарочно, из антипатии к нему, для того, чтоб еще раз убедиться в его глупости, стал расспрашивать его: что же- он думает? Но Безбедов побагровел, лицо его вспухло, белые глаза свирепо выкатились; встряхивая головой, растирая ладонью горло, он спросил:
— Экзаменуете меня, что ли? Я же не идиот все-таки! Дума — горчишник на шею, ее дело — отвлекать прилив крови к мозгу, для этого она и прилеплена в сумасбродную нашу жизнь! А кадеты играют на бунт. Налогов не платить! Что же, мне спичек не покупать, искрами из глаз огонь зажигать, что ли?
Стукнув кулаком по столу, он заорал:
— Я плачу налоги, чтоб мне обеспечили спокойную жизнь, — так или нет?. Обязана власть охранять мою жизнь?
Он качался на стуле, раздвигал руками посуду на столе, стул скрипел, посуда звенела. Самгин первый раз видел его в припадке такой ярости и не верил, что ярость эта вызвана только разгоном Думы.
— Левой рукой сильно не ударишь! А — уж вы как хотите — а ударить следует! Я не хочу, чтоб мне какой-нибудь сапожник брюхо вспорол. И чтоб дом подожгли — не желаю! Вон вчера слободская мастеровщина какого-то будто бы агента охраны укокала и домишко его сожгла. Это не значит, что я — за черную сотню, самодержавие и вообще за чепуху. Но если вы взялись управлять государством, так управляйте, чорт вас возьми! Я имею право требовать покоя-Считая неспособность к сильным взрывам чувств основным достоинством интеллигента, Самгин все-таки ощущал, что его антипатия к Безбедову разогревается до ненависти к нему, до острого желания ударить его чем-нибудь по багровому, вспотевшему лицу, по бешено вытаращенным глазам, накричать на Безбедова грубыми словами. Исполнить все это мешало Самгину чувство изумления перед тем, что такое унизительное, дикое желание могло возникнуть у него. А Безбедов неистощимо бушевал, хрипел, задыхаясь.
— И не воспитывайте меня анархистом, — анархизм воспитывается именно бессилием власти, да-с! Только гимназисты верят, что воспитывают — идеи. Чепуха! Церковь две тысячи лет внушает: «возлюбите друг друга», «да единомыслием исповемы» — как там она поет? Чорта два — единомыслие, когда у меня дом — в один этаж, а у соседа — в три! — неожиданно закончил он.
— Вам вредно волноваться так, — сказал Самгин, насильно усмехаясь, и ушел в сад, в угол, затененный кирпичной, слепой стеной соседнего дома. Там, у стола, врытого в землю, возвышалось полукруглое сиденье, покрытое дерном, — весь угол сада был сыроват, печален, темен. Раскуривая папиросу, Самгин увидал, что руки его дрожат.
«До какой степени этот идиот огрубляет мысль и чувство», — подумал он и вспомнил, что людей такого типа он видел не мало. Например: Тагильский, Стратонов, Ряхин. Но — никто из них не возбуждал такой антипатии, как этот.
Сегодня Безбедов даже вызвал чувство тревоги, угнетающее чувство. Через несколько минут Самгин догадался, что обдумывать Безбедова — дело унизительное. Оно ведет к мыслям странным, совершенно недопустимым. Чувство собственного достоинства решительно протестует против этих мыслей.
Марина отнеслась к призыву партии кадет иронически.
— Это они хватили через край, — сказала она, взмахнув ресницами и бровями. — Это — сгоряча. «Своей пустой ложкой в чужую чашку каши». Это надо было сделать тогда, когда царь заявил, что помещичьих земель не тронет. Тогда, может быть, крестьянство взмахнуло бы руками…
И, помахивая в лицо свое кружевным платочком, она сказала задумчиво:
— Лидию кадеты до того напугали, что она даже лес хотела продать, а вчера уже советовалась со мной, не купить ли ей Отрадное Турчаниновых? Скучно даме. Отрадное — хорошая усадьба! У меня — закладная на нее… Старик Турчанинов умер в Ницце, наследник его где-то заблудился… — Вздохнула и, замолчав, поджала губы так, точно собиралась свистнуть. Потом, утверждая какое-то решение, сказала:
— Так.
В жизнь Самгина бесшумно вошел Миша. Он оказался исполнительным лакеем, бумаги переписывал не быстро, но четко, без ошибок, был молчалив и смотрел в лицо Самгина красивыми глазами девушки покорно, даже как будто с обожанием. Чистенький, гладко причесанный, он сидел за маленьким столом в углу приемной, у окна во двор, и, приподняв правое плечо, засевал бумагу аккуратными, круглыми буквами. Попросил разрешения читать книги и, получив его, тихо сказал:
— Покорно благодарю!
За книгами он стал еще более незаметен. Никогда не спрашивал ни о чем, что не касалось его обязанностей, и лишь на второй или третий день, после того как устроился в углу, робко осведомился:
— Клим Иванович — позвольте узнать: революция кончилась?
Вопрос был так неожидан, что Самгин, удивленно взглянув на юношу, повторил последнее слово:
— Кончилась. Но затем спросил:
— Почему тебя интересует это?
— Так… просто, — не сразу ответил Миша и, опустив голову, добавил, потише, оправдываясь: — Все интересуются.
Самгин подумал, что парень глуп, и забыл об этом случае, слишком ничтожном для того, чтобы помнить о нем. Действительность усердно воспитывала привычку забывать о фактах, несравненно более крупных. Звеньями бесконечной цепи следуя одно за другим, события все сильнее толкали время вперед, и оно, точно под гору катясь, изживалось быстро, незаметно.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: