Наталья Копсова - Русская жена

- Я тебе буду звонить, - буркнула Оленька и, схватив плащ, побежала прочь из нашего дома. Гунар-Хельвиг очень извинялся, объясняя, что действительно страшно устает в лесу. Что надо быстро дорубить местную лесосеку и уезжать в Бускеруд (область Норвегии), где ураганом повалено много деревьев. Игорь с виноватой улыбкой на ломаном норвежском очень извинялся за нашу непонятливость. Я переживала свою вину почти с отчаянием, но никак не могла объяснить себе, что сделала неправильно и где ошиблась. А из душевой, где тем временем мылся супруг, еще долго доносились песни про цыганок, разбойников, любушек-зазнобушек и удальцов-молодцов. Глава пятая

Дней десять спустя, где-нибудь в районе полтретьего ночи настойчиво зазвонил телефон. - "Неужели что-то случилось", - завертелась пронизывающая мысль, и я, еще плохо ориентируясь спросонья, с трудом нашла в темноте трубку и чуть было ее не уронила на пол.

- Добрый вечер, Наташа, - возник сдержанный приятный голос Гунара-Хельвига. - Извини за столь поздний звонок, но Оля не у тебя? Нет? Могла бы ты мне найти сейчас телефон Роджера, англичанина с ваших курсов?

- Да, конечно, поищу. А что случилось?

- Оля пропала. Вот пытаюсь ее разыскать.

- Гунар-Хельвиг, Ольга никак не может быть у Роджера. Он уже три недели в тюрьме и на курсы не ходит.

- Что-о? Он еще и в тюрьму попал?

- Он просто выпил кружку пива и сел за руль. В Англии так разрешается, а норвежская полиция наказала его заключением на месяц. Но ничего, Роджер уже скоро освободится. А Боренька спит?

- Боря спит. До свидания, Наташа.

Весь следующий день их номер не отвечал, но ближе к вечеру Ольга собственной персоной появилась у нас в доме.

- Я только на секундочку. Этот ждет в машине.

Она выглядела измученной и какой-то, я бы сказала, потухшей.

- Ты, Наталка, помнишь, рассказывала, что читала о какой-то там "Организации помощи русским женщинам" в Киркенесе. Можешь разыскать сейчас туда телефон?

- Постараюсь. Что произошло-то с тобой?

- А-а, даже вспоминать противно. Сначала этот гад приезжал, ну этот Пер - дружок. Я заперлась в спальне, чтобы его не видеть. Мой стучит мне в дверь, говорит: "Ольга, это же гость. Принеси на стол чего-нибудь. Потом запрешься опять". Я намазала им их дурацких бутербродов, налила соку и понесла на подносе. Официантку, видишь ли, нашли. Эта свинья, Пер, мне и говорит: "Все пендришь из себя, русская красавица? Никак не успокаиваешься... Ничего, уже не долго осталось!" Слушай, я не могла больше терпеть. Схватила стакан сока и плеснула в его противную рожу.

- Ой, прямо как Жириновский!

Смешно было представить этакую сцену.

- Да, как Жириновский, - недовольно осекла меня Оля. - Потом бросила их в доме к чертовой матери. Сама топала четыре километра через лес, поймала машину и сидела в баре в Кристиансанде до утра. Утром вернулась, Борьку-то кормить надо, да и испугался он. Заодно вещички собрала. Все, с меня хватит. Домой хочу в Архангельск, к маме с папой. - Она отчаянно разрыдалась. - Как тут у них разводятся?!

Я попыталась ее успокоить:

- Оленька, может не стоит так торопиться. Ты сейчас, я понимаю, в таком состоянии и тебе бы надо...

- Да что ты меня уговариваешь! Знаешь, что он про тебя попу рассказывал...

- Какому попу? При чем здесь я?!

- А такому... Он утром повез меня к местному священнику. Это здесь, видать, вместо психологической консультации. Стал говорить, что я, мол, веду себя неправильно, всем недовольна, оскорбляю его лучшего друга, мешаю им общаться. Я, конечно, не выдержала и все этому попу выложила и про гулянки Пера, и про то, как он напивался в Архангельске. Вот тогда Гунар высказался: "А ее подружка лучшая, Наталией зовут... Как в дом к ним не придешь, всегда предлагают выпить. В подарки дарит блоки сигарет. Читает эта русская девица порнографию и этими журналами снабжает знакомых... А сама мать двоих детей". Я так и вспыхнула, чуть ему в морду не вцепилась, но священник был на моей стороне. Стал уговаривать Гунара: "Они русские. У них свои обычаи, у нас свои. Нужно уважать чужие традиции, если хочешь жить с человеком из другой культуры". Поняла ты теперь все? Каков он, субчик-то, оказался. Правильно его первая жена послала и смоталась с другим мужиком. Это я терплю, русская дура...

У меня моментально упало настроение, прямо все внутри похолодело. Рисор - очень маленький городок, почти деревня, по моим понятиям коренной москвички. Тут все, как в деревне, друг друга знают и про друг друга все знают. Деньги и в банке и на почте, если надо, выдадут безо всяких там удостоверений и прочих формальностей. Что про меня будут думать...

- Откуда же он узнал про сигареты? Он ведь не видел, как я дарила...

- Я сама сказала, чтобы знал... Жадина такой.

- Вот, держи, телефон и адрес в Киркенесе.

- Спасибо, Наташенька.

Ольга опять начала всхлипывать и поскуливать:

- Спасибо за все! Не могу больше здесь. Уеду в Архангельск, сил моих нету-у-у... Там буду дожидаться развода. Там моя мамочка... Любят меня там...

- А деньги-то где возьмешь?

Я недобро подумала, что болтливая Ольга, как пить дать, много чего еще "по секрету" наболтала обо мне своему норвежцу, а мне - о нем.

- Я неприкосновенный запас имею на такой черный день, как этот. Еще от папы. Все, должна идти к этому черту! Еще уедет без меня. Дай я тебя расцелую на прощанье!

Перед сном, хотя и нехотя, но все-таки я сочла нужным ей позвонить. Ольга сама подняла трубку. "Рыдает, как рыдает! Никогда не видела, чтобы мужик так рыдал. Цепляется за меня, бедненький он - несчастненький. На коленях стоит. Но я ему уже сказала, что утром самолет из Кристиансанда и это все. Я решения свои не меняю, он меня знает. Даст Бог, свидимся с тобой. Прощай, родная!" В трубке послышался какой-то шум, видимо, у них в доме что-то или кто-то грохнулся. Затем - короткие гудки. С тех пор и на курсах она не появлялась. Стало быть, действительно уехала. Я несколько раз звонила по их номеру. "Если Гунар возьмет, брошу трубку". Никто не отвечал.

Через месяц я звонила опять по просьбе моего Сережки, заявившего, что он очень скучает по бест венну (лучшему другу) Борису. С тем же результатом. Почему всегдашнее молчание было мне ответом?

"Может, он дом продал. Зачем такой большой дом одному, - думала я о Гунаре-Хельвиге даже с некоторым сочувствием, как это ни странно. - Грустная вышла история, а все-таки они были красивой парой. Любоваться только, когда шли вместе".

Часть вторая

Американская подруга

русской стервы

Пролог

Вздыбленное морское чудовище медленно вплывало в теплую ясно-голубую лагуну. В индейской деревне началась паника. Прижимая к себе ревущих младенцев, перепуганные насмерть женщины спешили укрыться в зарослях колючих кустарников. Мечущиеся взбудораженные дети не могли отыскать своих матерей. Старики - либо молили небо о милосердии, либо проклинали ненасытную тварь. Вооруженные копьями и каменными томагавками мужчины торопились к пирогам.