Наум Коржавин - Будни тридцать седьмого года

Впрочем, в следующем документе это проявляется более прямо.

МЕМОРАНДУМ № 26212

Из О м с к а 13 августа 1937 года

НАРКОМУ ВНУДЕЛ - тов. ЕЖОВУ

По состоянию на 13 августа по Омской области первой категории арестовано 5444 человека, из'ято оружия 1000 экземпляров. Прошу дать указание по моему письму № 365 относительно увеличения лимита первой категории до 8 тысяч человек.

13.VIII № 1962 ГОРБАЧ

Верно:

Нач. 1 Отд. Омск. У.В.Д.

Лейтенант Гос. безопасности ПОДПИСЬ

(Аленцев)

А слева на полях меморандума (вот какие слова уже употребляли некоторые энкаведисты во внутренней переписке!) красуется резолюция: "т. Ежову. За увеличение лимита 1 (так в оригинале: цифра "1" непропорционально-огромна. - Н.К.) до 8 тысяч. И. Сталин". Итак, контрольные цифры - на основании учетных данных, а вместо 1000 можно запросто расстрелять 8000. До этого согласно приказу вместе с лагерниками всего намечалось репрессировать 3500 человек, а тут только под расстрел подводится 8000! По "ходатайству" энтузиастов. Вот как!

Публикуется еще одна, правда, опосредованная, резолюция вождя: "Дать дополнительно Красноярскому краю - 6600 человек лимита по первой категории. За И. С. - В. Мол." Молотов, значит, подписал. За вождя. Но за него, как известно, против его желания не подпишешь! И если "за", значит, он "за" поручил, не прячется. Он ведь вполне мог и Вячеслава заставить взять на себя - любил такую тактику. Но нет. Не заставил. Сам "дал" Красноярскому краю 6600 трупов - дополнительно к 1000 первоначального лимита. "Дал", а не "приказал" - значит, в ответ на "слезницу". Уважил.

Но сейчас я пока не о Сталине. Я о том, что в свете рассказанного указание о том, что, покончив с первой категорией, к репрессированию второй впредь до специального доклада наркому и получения в ответ его санкции не приступать, получает иной, отнюдь не административный, а зловещий смысл. А.И. Солженицын в "Архипелаге ГУЛАГ" вспоминает, как опасно и страшно было тогда в зале, где произнесена здравица в честь Вождя, при обязательно разразившихся "бурных и несмолкаемых" аплодисментах, первым перестать хлопать в ладоши (хотя хлопали чаще всего искренне). Видимо, не менее опасно для этой ошалевшей публики было "самоуспокоенно и благодушно" доложить, что враги этой "наиболее опаной" категории уже все обезврежены. У других не обезврежены, а у тебя обезврежены? - надо к тебе присмотреться поближе. Дешевле (для шкуры энкаведиста) было проявлять рвение - выдвигать, как в первую пятилетку, всякие "встречные". Внутри этой адской машины тогда была своя "аура", наиболее густой экстракт того безумия, которое прививалось всей стране. Так что план 303 900 человек (из них 80 000 первой категории) был намного перевыполнен. И необходимость докладывать об исполнении первого этапа была отнюдь не единственным резервом этого "перевыполнения плана".

Такая "забота о "резервах" проявляется в приказе и более прямо. Она отчетливо слышится и в пункте 1 части IV этого приказа - ПОРЯДОК ВЕДЕНИЯ СЛЕДСТВИЯ. Вот этот пункт:

1. На каждого арестованного или группу арестованных заводится следственное дело. Следствие проводится ускоренным и упрощенным порядком.

В процессе следствий должны быть выявлены все преступные связи арестованного.

"Следствие", которое проводится "ускоренным" и, главное, "упрощенным" порядком, - конечно, производит впечатление. Впрочем, после убийства Кирова такое открыто объявлялось и в печати. Но на что главным образом нацеливается это "ускоренное-упрощенное"? На выяснение вины? Это, конечно, требуется, но никого не беспокоит - она уже доказана самим фактом репрессированности. Нет, нацеливается она на выявление связей арестованного. Естественно, преступных, как он сам. Ведь это приказывал человек, хорошо знавший, с какими преступниками имеет дело, другим, знавшим это еще лучше. Ясно, что речь шла об оговоре знакомых, другими словами, об обеспечении резерва.

Но вперед мы заглядывали только затем, чтоб точней проявить смысл того, о чем я говорил раньше, и нам пора вернуться назад, ко II части. В ней дальше пойдет разговор еще об одном резерве - о семьях репрессируемых. Он начинается внешне невинной фразой:

Семьи осужденных по первой и второй категории, как правило,

не репрессируются.

Наивный добрый человек может и обрадоваться - хоть семьи не репрессируются. Но радоваться он, как мы увидим, будет зря. Да и сама эта фраза, если вчитаться и подумать, подозрительна. Хотя бы тем, что произнесена - о таком ведь и говорить не надо. На Руси, как мне помнится, после Ивана IV (если исключить династические причины) семей своих политических противников никто специально не преследовал и не трогал. Даже "классовый" "красный террор" жен прихватывал далеко не всегда - разве распущенное большевиками "революционное творчество масс" уж слишком разгуливалось. С чего ж объявлять? Но с другой стороны, семьи репрессированных не могли быть юридически более защищены от произвола, чем их главы (те ведь были не "осуждены", как здесь сказано, а "репрессированы" - Ежов тут не врет, просто понятия уже путаются). Ведь "чистосердечное признание" можно вырвать одинаково - как у главы семьи, так и у любого ее члена. Так что объявить вроде бы и не худо. Но под "гуманность" этой фразы между делом подведена мина - в виде вводного речения - "как правило". И эта "мина" взрывается в следующей же фразе. Ибо правила предполагают исключения, а в них всё и дело.

4. (...) Исключения составляют:

а) Семьи, члены которых способны к активным антисоветским действиям. Члены таких семей, с особого решения тройки, подлежат водворению в лагеря и трудпоселки.

Такое вот исключение. Трудно сказать, кого из членов этих семей нельзя репрессировать согласно этому "исключению". И ведь говорится даже не о наклонности вести борьбу - в этом главы семей "обвиняются" сами, - а только о способности ее вести. О какой, о физической? Неважно. Для репрессии достаточно начальственного подозрения. Это исключение "а" 4-го параграфа II части приказа № 00447 позволяет репрессировать кого угодно и дает солидную прибавку к намеченным 300 000 жертв.

Но есть еще "исключения" по пунктам "б" и "в":

Семьи расстрелянных по первой категории должны быть выселены из приграничных районов, больших городов и курортных местностей.

Так что исключений хватает и средств, которые можно к ним применить, тоже. Кто же на фоне таких исключений будет думать об уменьшении спущенных по "правилам" цифр?

А вот и красноречивое завершение этой части приказа.

5. Все семьи лиц, репрессированных по первой и второй категориям, взять на учет и установить за ними систематическое наблюдение.

Зачем эта "игра в войну" с мирными людьми? Ведь какая ни туфта, а она денег стоила! На людей обрушивались бессмысленные и безжалостные удары, но сами-то они в массе своей были изначально мирные аполитичные люди, хотевшие одного - чтобы от них отстали. Слежка эта нужна была отнюдь не для раскрытия их тайных замыслов, а чтоб "продолжать борьбу". Жестокий этот спектакль играется как бы перед самими собой, но в нем в качестве марионеток используются (а часто по требованиям сюжета убиваются) живые люди, не имеющие никакого отношения к этому театру и этой драматургии.