Евгений Козловский - Киносценарии и повести

Жюли поднесла обе коробки Кузьме Егоровичу. Тот, принимая, проникновенно глянул дарительнице в глаза.

Секретарь компартии Франции, наблюдая за сценою и стараясь не упустить с лица широкую улыбку, распекал своего секретаря:

- Провоцируете скандал?

- А как я мог отказать? - оправдывался секретарь Секретаря. - Активистка! член партии с пятидесятого года. Организовала сбор средств, - а Кузьма Егорович целовал Жюли ручку.

Тем временем очередной оратор успел завести прелюдию к очередному подарку:

- С неослабевающим интересом наблюдая за процессами, происходящими в Советском Союзе!

- Вот видишь! - упрекнул Кузьма Егорович Эжена, едва Жюли отошла. Значит, есть в Париже такие женщины! Есть! Чего вас ни попросишь!

Эжен поймал смешок засекшей публичный разнос хорошенькой посольской машинистки.

- Знаете, Кузьма Егорович! - вдруг приосанился. - Не те времена пошли! - Кузьма Егорович взглянул на Эжена с некоторым недоумением и чуть ли даже не с восхищением. - Посольство великой державы не обязано разыскивать кому бы то ни было гувернанток для внучек! Даже первым лицам государства! Даже если их дети разводятся с женами! - и Эжен бросил победный взор на машинисточку, которая давно уже занялась чем-то другим.

- Вот как? - спросил Кузьма Егорович с усмешечкою, а Эжен уже и рад был бы отказаться от опрометчивых слов, но поезд, кажется, ушел.

Оставалось упорствовать в диссидентстве:

- Да!

- Ну-ну, - покивал Кузьма Егорович, а Равиль сделал пометку у себя в блокнотике.

Взобравшись на дерево и держась на нем неведомо как, Вероника рыскала телевиком сквозь приоткрытое окно банкетного зала.

- Господин Кропачев! - крикнула с несильным акцентом, завидев Кузьму Егоровича. - Правда ли, что ваш сын - лидер рок-группы, самым жестким образом настроенной против режима?

Кузьма Егорович (рядом стоял французский Секретарь) брезгливо прикрыл окно, вздохнул:

- У нас пресса тоже совершенно распоясалась, - и, взяв собеседника под локоток, продолжил конфиденциальную беседу: - Так вот, не могли б вы по своим каналам поспособствовать, чтобы! - кивнул на Жюли, которая с повышенным достоинством и чрезвычайным изяществом пила кофе, - эта милая женщина поработала годик-другой в Москве. Для меня лично.

Французский Секретарь постарался сдержать на лице изумление:

- Но вы знаете кто она?!

- Еще бы! - кивнул Кузьма Егорович. - Именно поэтому. Тем более, что мне сообщили, будто она! высокая профессионалка.

- Что верно, то верно, - смущенно подтвердил Секретарь.

- Видите ли, у нас в стране сейчас возрождаются многие старые традиции, и мне хотелось бы оказаться в числе первых, которые!

- О, да! - восхитился Секретарь. - Вы очень смелый человек, господин Кропачев!

- У меня, конечно, тоже есть враги, - вздохнул Кузьма Егорович (Секретарь кивнул весьма понимающе), - но тот факт, что она - коммунистка, многим из них, надеюсь, заткнет рот.

- Коль уж вы все равно идете на такой риск! может, подобрать кого-нибудь! помоложе? Молодые, правда, не очень к нам идут, но если как следует поискать!

- Ну уж нет! - возразил Кузьма Егорович твердо. - Возраст! Опыт! Знание жизни!

- О вкусах, конечно, не спорят, - развел Секретарь руками.

- Вот и условились. С валютой у нас, правда! - пустил Кузьма Егорович многоточие. - Сами знаете!

- Молодая, конечно, обошлась бы вам дороже.

- Ну?! - изумился Кузьма Егорович. - Порядочки! Впрочем, дороже, дешевле - это не так важно: я решил передать вам авторские права на мою последнюю книгу, вы назначите мадам достойное ее вознаграждение, а на остальное! На остальное, - продемонстрировал, что и ему не чуждо понимание комических ситуаций, - купите для СССР одноразовых шприцов, - и, взяв с подноса рюмочку ликера, многозначительно поднял ее в сторону Жюли, которая расплылась в счастливой улыбке.

Во Внукове-2 шел на посадку правительственный самолет.

Несмотря на то, что было уже поздно, темно, сеялся дождик со снегом (Москва резко контрастировала с солнечным, разноцветным Парижем), коллеги Кузьмы Егоровича по руководству страною стояли в должном составе, выстроившись в ряд, только разве шляпы надвинули несколько глубже обычного.

Самолет остановился, подкатили трап, отворилась дверь. Кузьма Егорович показался в проеме и демократично пожал руку стюардессе. Шеренга встречающих двинулась навстречу!

А видеомагнитофон крутился на запись: в большой сосредоточенности наблюдал за встречею по цветному японскому монитору седовласый человек, которому ассистировал некто помоложе. Кузьма Егорович здоровался, отвечал о самочувствии - вроде бы нормально, обычно, обыденно, а вместе чуть ли не с опаскою, и все норовил скоситься куда-то назад.

Который помоложе на раз усек странность поведения и, справившись с рядком мелких экранчиков, переключил кнопку.

На большой монитор снова вышел проем самолетной двери: сопровождаемая Равилем, показалась в проеме Жюли, вся обвешанная коробками, картонками, чемоданами, сумками.

- Ну, Кузьма Егорович!.. - по внешности добродушно погрозил Седовласый в монитор.

Кузьма Егорович уселся в огромный лимузин, в такие же рассаживались встречавшие. Завыли сирены машин сопровождения. Замигали мигалки. Кавалькада, мягко тронувшись, в мгновенье набрала скорость и, словно нечистая сила, исчезла за темным извивом шоссе!

Жюли ехала на заднем сиденьи "Волги" и смотрела по сторонам. Слева неслись черные кусты и деревья, справа - под маревом освещенного нижним светом неба - посверкивали окнами окраинные кварталы столицы.

- Moscou? - со всею доступной ей восторженностью спросила Жюли.

Равиль обернулся с переднего сиденья и, неестественно улыбнувшись, отрицательно мотнул головою:

- Тропарево.

- Oui, oui, - согласилась Жюли, однако, едва завидев очередной массив, спросила еще восторженнее: - Moscou?

- Востряково, - снова мотнул головою Равиль, улыбнувшись в меньшей степени.

- Moscou?

- Очаково!

У въездных ворот загородной резиденции Кузьмы Егоровича мрачно стояла группка людей с протестующими против засилья аппарата плакатиками. Тут же, на снегу, между сосен, расположился рок-ансамбль - змеи проводов тянулись во тьму.

Едва завидев в конце подъездной аллеи фары эскорта, лидер ансамбля кивнул товарищам и, прервав проигрыш, ребята запели уж-жасно абличительную - по моде текущего восемьдесят девятого - песню. Особенно старалась одетая шубкою девочка лет пяти.

Медленно вплыл в распахнувшиеся и тут же схлопнувшиеся ворота кузьмаегоровичев лимузин. Никита бросил гитару через плечо, не сомневаясь, что товарищи подхватят, и скользнул сквозь проходную: Кузьма Егорович как раз выбирался из машины.

- Неужто привез?! - полюбопытствовал Никита, сопровождая отца к дому.