Евгений Кривченко - Лирические сказки для взрослых и детей

59

Сказка о прекрасной принцессе Атиль

и ее безобразном шуте

Московскому Казанове

Каждый из нас взрослеет по-своему. Одному для этого хватает и пяти минут, а другой всю жизнь остается милым и непосредственным ребенком, воспринимающим окружающий мир, как собственную детскую площадку. А главное, никогда нельзя быть уверенным в том, что ты уже навсегда простился со своим детством и, аккуратно протерев, упрятал свои розовые очки далеко-далеко в карман. Но тем и прекрасна жизнь, что не угадаешь, через сколько же пар этих самых очков ты на нее смотришь...

Случилось так, что в числе подарков, полученных прекрасной принцессой Атиль на День рождения, оказался и маленький карлик-шут в забавном клетчатом колпаке, расшитом серебряными бубенчиками. От всех прочих карл он отличался тем, что был как-то неповторимо уродлив. Неестественно изломанные руки и ноги, безобразное морщинистое лицо с глазами бусинками и огромным носом, большущие уши и сгорбленная спина - все это по отдельности было просто отвратительно! Но собранное воедино совсем не делало карлу страшным, даже наоборот, этот неказистый коротышка оставлял забавное впечатление невольно напоминая о вашем собственном совершенстве. А уж если добавить сюда и потрясающую природную мимику, словно кривые зеркала, сворачивающую его лицо в неповторимые гримасы, то сразу же станет ясно, почему Карла прочно занял место в свите Атиль. И с тех самых пор весь двор с веселым смехом наблюдал, как по королевскому дворцу, смешно переваливаясь и методично звеня бубенчиками бегает маленький Карла, исправно исполняя все поручения принцессы.

Так продолжалось достаточно долго. Все уже начали понемножку привыкать к Карле, пока в замок не пожаловал известный Художник, нанятый, чтобы написать портрет принцессы. Когда Карла вошел в зал, следуя за принцессой и увидел краски и кисти, разложенные у Художника, с ним случилось что-то невообразимое. Его просто затрясло, и, пронзительно крича, Карла метнулся через весь зал к мольберту. Он сгреб в охапку, сколько мог, баночек и пузырьков с красками и, отбиваясь от опешившего Художника кистью, забился в самый дальний угол, никого к себе не подпуская. Все это было настолько комично, что с несколькими фрейлинами от смеха просто случилась истерика, и их пришлось долго отпаивать водой. Король хохотал до слез и, отсмеявшись, приказал подать еще красок, и Карлу оставили в покое.

Художник принялся за работу, все затаили дыхание, наблюдая за чудом рождения портрета, а Карла, стараясь не звенеть бубенцами, потихоньку выскользнул из зала. В своей каморке он бережно выложил на столик все краски, сорвал с головы колпак и, взяв в руки кисть, начал расписывать стены. Карла работал, забыв обо всем, работал так, как никогда прежде, работал, не помня времени, не видя и не слыша ничего, что могло бы вырвать его из этого волшебного мира красок. Он пришел в себя только услышав восхищенный вскрик, а, обернувшися, увидел Атиль и изумленного Художника, стоящих в дверях каморки.

Карла растерялся, выронил кисть и попытался закрыть собой все то, что успел нарисовать, но он был слишком мал, чтобы заслонить диковинные пейзажи на фоне которых веселились, пели, плясали и любили друг друга десятки таких же уродливых карликов. И сейчас все эти карлы как живые, настоящие с укоризной глядели на незваных гостей. Они были настолько реальны, что казалось - еще одно мгновение, и они сойдут со стен и, окружив Карлу плотным кольцом, никому не дадут в обиду. Атиль уже не могла отличить, где кончается настоящий и начинается нарисованный мир, а Художник... Художник подошел к Карле и, встав на колени, протянул ему этюдник с красками.

- Прими от недостойного подмастерья и знай, что я буду счастлив если ты позволишь мне растирать для тебя краски.

А Атиль прошлась по каморке, недоверчиво прикасаясь тонкими пальцами к нарисованным лицам, и, повернувшись к Карле, торжественно изрекла.

- Надо будет показать это папе и всем-всем-всем! А потом, потом ты напишешь мой портрет!

Художник поднялся с колен.

- Оставьте его, принцесса, и никогда никого не водите сюда. Это его мир, так оставьте ему хотя бы эту отдушину. Ему и так нелегко жить среди уродов!

Атиль отшатнулась, как от пощечины и, побледнев, с ужасом взглянула на Карлу, потом на фрески и метнулась прочь из каморки.

Больше никто и никогда не видел во дворце Карлу. Говорят, что его отправили домой, а по всему королевству запретили держать Карлов в шутах. Еще сказывали, что его каморку заперли на замок, ключ от которого хранится у самой принцессы, и она наведывается туда время от времени. Но верить тому или нет опять же зависит от того количества розовых очков, через которое вы смотрите на это мир...

Март 1992 г.

60

Менестрель и принцесса

Диме и Алене в День свадьбы.

Последние аккорды песни еще дрожали в теплом вечернем воздухе заворожив стоящих тесным кружком слушателей, а Менестрель уже опустил лютню. Он не спешил кланяться публике по опыту зная, что еще несколько долгих мгновений она будет жить в волшебном и таинственном мире сотворенном его песнями. И, честно говоря, он и пел-то всегда именно ради этих чудесных мгновений отделявших последние касание струн от звона первых монет падающих в его шляпу. Этот звон с треском разрывал на мелкие кусочки все то, что он так бережно возводил часами. И как птицы, испуганные дружными одобрительными возгласами и летящими со всех сторон деньгами, кусочки этого фантастического мира суетливо кидались в разные стороны повсеместно попадаясь в искусно расставленные публикой силки. А потом, аккуратно извлеченные из ловушек, они еще долгие годы бережно хранились в душах тех, для кого он пел. И ради этого, черт побери, стоило жить!

Отрезвляюще звякнула первая монета.

"Ну вот и все на сегодня, - подумал кланяясь Менестрель, - третье представление за день, будет." Он с достоинством раскланивался глядя на улыбающиеся лица, сияющие благодарностью глаза, но мысли были уже совсем о другом.

"Ну что ж, сегодня я совсем даже неплохо заработал. Экая куча денег! Хм, правда это смотря для кого ... Кому куча, а кому и ... Да, никак не привыкну к тому, что теперь я уже не один. - И он украдкой взглянул на свой фургон.- Господи, каково же ей трястись в эдакой развалюхе?"

Фургон его и вправду, что называется, видал виды, но до недавнего времени вполне устраивал Менестреля. Но сегодняшний день, первый день его женатой кочевой жизни заставил Менестреля на многое взглянуть совершенно иначе. Все что раньше казалось таким привычным и простым, то, о чем собственно можно было даже и не задумываться (раньше) приобретало теперь первостепенное значение. Сейчас это уже были серьезные проблемы, которые никак не шли у него из головы: что купить на завтрак, что купить на обед, не говоря уж об ужине; когда это все успеть приготовить, как и на что обновить фургон, и еще добрая сотня самых разных вопросов маячила перед Менестрелем и не давала ему покоя.