Александр Пушкин - Старые годы

Горбунов и Желтов присоединились к толпе зрителей на сии живые картины, как вдруг внезапный блеск привлек их к окну. Великолепное представилось зрелище. Нева горела от разноцветных огней, коими освещены были буера, яхты, ялики, в стройном порядке двигавшиеся от противоположного берега к пристани: подъезжал царский двор. Вскоре раздались трубные звуки, и вошел в покои Петр, ведя под руку Екатерину, а за ними блистательный, многолюдный послед мужчин и женщин. Горбунов с удивлением взирал на величественную красоту русской царицы, ее высокий рост, казавшийся еще выше от длинных темно-русых волос, зачесанных по тогдашнему обычаю вверх, ее широкое чело, большие темно-голубые глаза, лицо чистое, покрытое румянцем стран полуденных, стройный стан и гордую поступь. Подле находились великие княжны: Елисавета, незадолго покинувшая крылышки [47] Автор позволил себе несколько подвинуть эпоху совершеннолетия в<���еликой> к<���няжны> Елисаветы, государь Петр I обрезал ей крылышки в день торжества о заключении Нейштатского мира, 21 ноября 1721 г. , поразила его с первого взгляда: ее мягкие как шелк, спускавшиеся до плеч локоны, большие голубые глаза, дышавшие негой, ослепительная белизна шеи и рук, полная грудь — останавливали самого равнодушного зрителя. Наружность Анны не имела ничего блестящего, отличного, но в чертах, во взорах, во всех движениях сияла душа чистая, нежная, исполненная любви ко всему окружающему. Желтов указал между прочим другу княжон Марию Александровну Меншикову и Катерину Алексеевну Долгорукую, кои потом обе, жертвы отцовского властолюбия, отторженные от женихов, чтоб одна за другой быть обрученными одному императору, кончили дни невестами-вдовами в заточении, графиню Нат<���алью> Бор<���исовну> Шереметову, последовавшую за женихом в ледяные дебри Сибири, гр<���афиню> Матвееву, тогда невесту А<���лександра> И<���вановича> Румянцева, отца знаменитого фельдмаршала, и славных в то время любезностью графинь Головкиных и княжну Черкасскую.

Появление великих княжон оживило немую картину, какую являли покои, занимаемые прекрасным полом. Их снисходительное, милостивое обращение со всеми, без различия званий, и свобода с мужчинами служили образцом для фрейлин. Сии последние имели уже своих угодников: в числе роившихся кругом молодых людей проявлялись известные заслугами и саном в последующее время — Ив<���ан> Ив<���анович> Неплюев [48] Неплюев Иван Иванович (1693–1773) — государственный деятель, конференц-министр и сенатор (с 1760); дипломат, русский резидент в Константинополе. , славный посольством в Турцию и особенно управлением Оренбургского края, С<���тепан> Ф<���едорович> Апраксин [49] Апраксин Степан Федорович (1702–1758) — генерал-фельдмаршал, участник турецких походов; возглавлял русскую армию в начале Семилетней войны (1756–1763); за нерешительные действия отстранен от командования. , П<���етр> С<���еменович> Салтыков [50] Салтыков Петр Семенович (1696–1772/73) — генерал-фельдмаршал, московский генерал-губернатор; победитель в Семилетней войне при Пальциге и Кунерсдорфе. и, тогда из первых красавцев, А<���лександр> Б<���орисович> Бутурлин [51] Бутурлин Александр Борисович (1694–1767) — генерал-фельдмаршал, сенатор; фаворит Елизаветы Петровны. Во время Семилетней войны, в 1760–1761 гг., был главнокомандующим русской армией. , предводительствовавшие в Семилетнюю войну нашими армиями; наконец, знаменитый Миних [52] Миних Бурхард Кристоф (1683–1767) — родился в Ольденбурге; с 1721 г. на русской службе; в годы правления Петра I руководил гидравлическими работами; впоследствии граф, генерал-фельдмаршал; в правление Анны Леопольдовны был первым министром, в 1742 сослан в город Пелым Елизаветой Петровной; возвращен из ссылки в 1762 г. Петром III. , в то время еще генерал-майор, который со всею германскою неловкостью был самым страстным воздыхателем женского пола и сохранил сию слабость до преклонной старости, так что по возвращении из Сибири, утружденный летами и недугом, писал еще любовные письма к молодым графиням С. и В., составлявшим украшение двора императрицы Екатерины II. Впрочем, и сия угодливость была совсем не то, что ныне. В движениях самый церемонный этикет, в словах все изысканные выражения осмеянных Мольером умников de l'hotel Rambouillet [53] … l'hotel Rambouillet — отель Рамбулье — знаменитый литературный салон XVII в., центр литературной жизни Франции в 1624–1648 гг. Хозяйкой его была Катарин де Вивон-Пизани, маркиза Рамбулье. , не подходили без многократных поклонов, в танцах едва прикасались к пальцам дамы: какая непринужденность между мужчинами, такое жеманство в обращении с женщинами.

Обыкновенно по прибытии государыни начинались танцы, но тут медлили, потому что не было души собрания, того, по мановению коего оно двигалось. Петр, имевший обычай со вступлением в ассамблею тотчас обойти всех посетителей, прошел прямо в кабинет, повелев следовать за собою хозяину, который, привыкнув читать на лице государевом происходившее в его душе, с трепетом ожидал последствий свидания.

— Данилыч! Долго ли ты будешь играть моим терпением? — строго спросил царь, садясь в кресла. — Что у тебя за дело с Горбуновым?

— Никакого, государь! — ответствовал князь. — Я хотел! купить у его дяди имение, но старик отказывался от продажи. По его смерти обратился к наследнику, и этот молокосос, невзирая на мои выгодные условия…

— И потому, — прервал Петр, — что этот молокосос, как ты его зовешь, не хотел удовлетворить твоей прихоти, ты решил злодейским умыслом лишить его собственности?

— Злодейским умыслом? — с изумлением возразил князь.

— Данилыч! — продолжал царь, не замечая восклицания. — Пока ты довольствовался похищением государственной казны, я, памятуя твои заслуги и, может быть, по слабости к тебе, чтоб не срамить тебя, разделывался с тобой по-домашнему и довольствовался наказанием тебя денежной пени, иногда же пополнял ущерб из своих доходов. Но если, издеваясь моим снисхождением, ты употребляешь свое могущество на угнетение беззащитных, если для достижения своих замыслов прибегаешь к подлогам, поджогам, убийству и прикрываешь сии преступные козни предлогом государственного интереса, Данилыч, — промолвил Петр, возвысив голос, — я, божий слуга, отмститель в гнев творящему злое, поставлен на то, чтоб карать преступление. Слезы невинно терпящих вопят на меня к богу, и тяжко мне придется отвечать за них, если не исполню долга. А ты лучше другого ведаешь, что я умею его выполнить.

— Государь! — отвечал князь. — Ваше величество изволите упоминать о подлоге, зажигательствах, убийстве, о коих я не имею понятия. Поверенный мой, Белозубов, писал ко мне, что бежавший из дома Горбуновых подьячий Терентьев открыл ему, будто наследник Бердыша подкидыш, а следовательно, владеет имением незаконно, и просил моего согласия повести о том дело у новгородского воеводы. Я соизволил, но что тут были злоумышление, козни — того не ведал и не ведаю.