Александр Пушкин - Старые годы

Молодой человек замолчал и печально опустил голову на грудь.

Пока он говорил, Михайлов смотрел на него с участием, но, как бы желая скрыть это участие, он возразил прежним строгим голосом:

— Но разве ты не знаешь, что Господь даровал нам силу побеждать наклонности, препятствующие нам исполнять наш долг? Что такое добродетель, достигаемая без труда, без усилий?.. Я не говорю, что отец имеет право принуждать сына избрать род жизни, противный его призванию, нет! Я хочу только сказать, что часто одну прихоть мы принимаем за призвание или отвращение к чему-либо и что от многого можно отвыкнуть, ко многому привыкнуть, стоит только захотеть. Я, например, с самого детства чувствовал непобедимую боязнь при виде воды; ни за что в мире не сел бы я на лодку; но твердостью воли мне удалось победить эту слабость, и надеюсь, что вскоре я буду так же неустрашим на воде, как старый моряк. Попробуй, Вильгельм, может быть, и тебе удастся преодолеть свое отвращение к плотничному ремеслу.

— Ах, герр Михайлов! — отвечал Вильгельм. — Вам хорошо говорить, вы занимаетесь ремеслом, к которому чувствуете охоту… Я сам, пожалуй, готов выучиться плотничному мастерству, но с таким условием, чтобы отец позволил мне после вступить в морскую службу.

— Добрый герр Михайлов, — сказала Марта. — Теперь вы помирились с моим мужем; постарайтесь уговорить его, чтобы он не противился склонности моего бедного Вильгельма.

— Постараюсь, — возразил Михайлов, — когда представится удобный случай. Теперь пока прощайте, я не хочу, чтобы Гаарден застал меня здесь.

С этими словами он положил что-то на стол и пошел к двери.

— Ах, герр Михайлов! — вскричала ему вслед хозяйка. — Не оставляйте ваших денег, вы знаете, что муж мой не хотел брать их.

— Упрямство его не заставит меня изменить данному слову, — отвечал Михайлов.

— Но он рассердится, если узнает…

— Я дарю эти деньги тебе и твоим детям.

Марта с признательностью смотрела ему вслед.

— Если все русские таковы, — сказала она наконец, — то я охотно переехала бы жить к ним,

Она тщательно спрятала деньги.

Время проходило. Петр Михайлов продолжал прилежно работать и все более заслуживал привязанность и уважение своих товарищей. Корабль, при заложении которого он находился, быстро приближался к окончанию. Палуба была готова, и с высоты ее плотники глядели на обширное море, на котором должно было очутиться новое судно.

Однажды мейстер Блундвик пришел на верфь осмотреть работы. В сопровождении подмастерьев и старших плотников обошел он все нижние части корабля, рассматривал все подробности с видом человека, знающего свое дело, и остался совершенно доволен. Но этим осмотр его не кончился. Оставалось труднейшее, особенно для толстого Блундвика, — а именно осмотр верхних частей корабля. Несмотря на опасность, угрожающую мейстеру, он решился взобраться наверх по узенькой лестнице, но так как тучность препятствовала ему всходить обыкновенным образом, то он должен был обернуться спиною к ступеням. Хотя один из здоровейших плотников поддерживал Блундвика, уже на пятой или шестой ступени тонкая перекладина переломилась под тяжестью широкой ноги корабельного мастера, который должен был удержаться на одной ноге, точно журавль.

— Помогите, помогите! — кричал Блундвик бычачьим голосом. — Снимите меня, а не то я сверну шею! Ай-ай-ай! Другая ступенька тоже трещит! Братцы! Неужели вам не жаль вашего мастера?

Двадцать сильных рук счастливо сняли толстяка с тоненькой жердочки и опустили его на твердую землю.

Блундвик вздохнул свободнее и отер крупный пот, выступивший на лбу его во время опасности.

— Мейстер, — сказал один из старшин, — вы, должно быть, еще более растолстели с тех пор, как мы кончили последний корабль. Тогда вы взбирались еще по этой лестнице.

— Или ваша лестница похудела, — сердито возразил Блундвик. — Вы, чего доброго, сами подпилили ее, чтобы я не мог видеть того, что вы там, наверху, наделали.

— Мейстер! — вскричал сверху звучный, громкий голос, — ты нас обидел, и мы требуем удовлетворения. Ты подозреваешь нас в бесчестной проделке, а потому я от имени всех моих товарищей требую, чтобы ты поднялся наверх.

— Ах ты, московский выскочка! Ты больно громко заговорил! — отвечал Блундвик.

— Я говорю дело! — возразил Михайлов. — Как хочешь, мейстер, а ты должен прийти сюда.

— Благодари Бога, что ты наверху, — вскричал Блундвик, — а не то я заставил бы тебя раскаяться в своей дерзости!

— Братцы, — сказал Михайлов, — мы должны оправдаться во что бы то ни стало, а потому принесите живее широкое, прочное кресло; мы усадим в него хозяина и на веревке встащим его наверх!

— Ура! — весело закричали плотники. — Спасибо Михайлову! Он вечно выпутается из затруднительного положения.

Даже сам минхер Блундвик одобрил предложение, которое немедленно было приведено в исполнение.

Осмотрев все наверху, корабельный мастер остался совершенно доволен и изъявил всем работникам свое удовольствие.

— Хозяин, — сказал ему Михайлов, — сегодня 11-е июня.

— Знаю.

— А у нас, в России, 30-е мая.

— Так что же?

— Это день моего рождения, — отвечал молодой человек.

— Ага! Поздравляю, поздравляю! — сказал Блундвик и хотел уже идти далее, но Михайлов остановил его.

— Я хочу просить тебя, мейстер… — сказал он.

— А, понимаю! Ты хочешь, вероятно, погулять сегодня; ну, изволь, изволь.

— Этого мало, мейстер. Я хочу просить тебя, чтобы ты освободил сегодня всех нас от работы.

Блундвик с крайним изумлением посмотрел на смелого просителя.

— Мейстер, — продолжал последний, — все скажут, что ты мне обязан тем, что мы так скоро кончили корпус корабля. Я обещал всем работникам, что если они кончат сегодня, ко дню моего рождения, то я угощу их на палубе. Это обещание произвело, как ты видишь, чудеса!

— Вижу, вижу… но, — возразил мейстер, почесывая за ухом.

— Помилуй, хозяин, при благополучном окончании дела работникам позволено повеселиться.

— Конечно, конечно, но день-то сегодня рабочий.

— На один раз можно сделать исключение, в честь дня моего рождения. Слушай, хозяин, ты не откажешь мне, когда я сообщу тебе радостную весть.

— Радостную весть? — спросил Блундвик, устремив свои маленькие серые глаза на Михайлова.

— Да, весьма радостную для тебя.

— Ну, ну, говори.

— Я нашел покупщика, — сказал Михайлов, значительно улыбнувшись.

— Покупщика? Какого покупщика?

— Такого, который купит твой корабль, если ты запросишь не слишком дорого.

— А кто этот покупщик? — спросил хозяин, недоверчиво смотря на молодого человека.

— Мой добрый приятель.

— Пошел ты! — вскричал Блундвик, отвернувшись. — Я вижу, ты с утра уж подгулял на радости! Что же будет еще после обеда, если я дам тебе позволенье? Теперь ты торгуешь корабль, который стоит около полумиллиона гульденов, а после обеда, пожалуй, захочешь купить целый флот!