Владимир Крупин - Как только, так сразу

Словесные карусели. И еще есть метод заматывания любого дела, это словесная карусель, окрошка бессмысленных выступлений, запросов и вопросов. Какого угодно гиганта можно свалить занудностью, однообразием вопросов и просьбами повторить снова и снова всем известное. Это, кстати, метод следователей, которые вырывают признание изматыванием сил, обвиняемый "раскалывается" от возникающего желания избавиться от такого следователя. Втягивание в необходимость отвечать на вопросы об элементарных вещах преследует две цели: спрашиваемый теряет силы и он же представляется неумным. Это по отношению к русским. Сами же бесы владеют каруселью слов блестяще, они так уверенно говорят вздор и глупости, с таким апломбом, с таким видом знатоков, что невозможно даже и сказать, что это глупость. Важен не смысл, важно, как они держатся, публике, особенно женщинам, нравится твердость, напористость, им не важен смысл, они симпатизируют уверенным в себе (вспомним депутатов Волчака и Елина, не осталось глупости, которую они не сказали бы, не осталось тупиков, куда они не завели бы, но все равно слабонервные женщины их защищают, как же - любимые актеры). Подумать же о том, что твердость, упрямство, напористость - черты прежде всего бараньи, женщинам трудно. Двигатель мысли - сомнение. Эта простая мысль недоступна женщинам. Им понятнее дикие фразы "глоток демократии", "берите суверенитет, берите, кто сколько может", "демократические реформы реформ демократии".

Извращено понятие свободы. Православие считает свободу способностью человека бороться с пороками, бесы же внушают мысль, что свобода - это делай то, что хочется. А хочется удовольствий и безмятежности. Свобода - это не радость, а обязанность, а демократы внушили, что свобода - это независимость от других, хотя мысль эта вредна необычайно, как это быть независимым, если мы все связаны друг с другом исторически. Края и области отравлены наркотическим действием слов "свобода", "независимость", "суверенность". Тот, кто борется за свои права, за сохранение союзного жизненного пространства, объявляется врагом свободы. Поглядим реально: пришла свобода. Какая? Свобода быть бесправным, свобода жулью, ворью, мафии любой окраски, тебя очень свободно бьют по голове и плакать не дают. Самое смешное в том, что когда демократы перегораживали днями и ночами все улицы, оглушали всех криками, никто не говорил, что они мешают уличному движению и общественному спокойствию, еще бы - бьются за свободу. Когда демократы победили, они всякую манифестацию записали в беззаконные. Но об этом даже и говорить, тем более писать в тетрадь, противно и бессмысленно.

Какой сейчас общественный строй? Сейчас никакой. Не социализм, не капитализм, сейчас сволочизм. Победила гордыня, зависть, тщеславие, снова блеск тельца, шуршание ассигнаций увлекли кое-кого. Надолго ли? И как же так нас обманули? Разве мы не радовались, что пришел руководитель, что он говорит не по бумажке, что челюсть у него работает, да и еще с народом говорит? Как же в нас вошла отрава?

Бесы использовали лень человека, его инертность. Бесы отлично знают, что русский человек доверчив, поэтому в него легко вливается отрава пропаганды, газет, радио, телевизора. Вдобавок русский человек сострадателен, его легко поднять на защиту слабых, угнетенных. На этих чертах доверчивости и сострадательности было гениально сыграно демократическое либретто нового закабаления России. Пропаганда заголосила о новых героях. Тухачевский расстреливал крестьян, Бухарин воспевал расстрелы как средство воспитания давай их в герои. Нужны усилия сознания, чтобы противостоять оболваниванию, а на эти усилия масса (именно масса) мало способна. Она покоряется тому, что новые портреты висят в красных уголках современности, что современные жулики власти - тоже герои. И сколько массе ни говори: ты посмотри на эту харю, ты посмотри, на ней все написано, нет статей в кодексе, по которым нельзя бы такую харю судить, масса отвечает; "А что ж тогда нам по телевизору говорят, что харя хорошая, о нас заботится". Причем о харе говорит такая же харя, только еще харее и хитрее. Когда харя отрабатывает свое, то другие закулисные хари ее убирают, а телевизионные мальчики и девочки сообщают, что харя не оправдала доверия, но вот уже этот (показывают) будет всех лучше. И так далее. Разве не купила голоса избирательской массы масса прохвостов тем, что боролась с привилегиями номенклатуры? Войдя в нее, они стали хапать вдвое-вчетверо больше прежних, но сказать им это стало нельзя, они узаконили спекуляцию, взятки, прославили обогащение. Масса, конечно, возмущена, но как спросить со своих избранников, когда ей внушили, что идем к образу и подобию цивилизованных государств. Масса устроила лежачую забастовку, лежит ни диванах у телевизоров, возмущается. И это уже не масса избирателей, а масса баранов, стричь которых одно удовольствие.

Предметно-физическая психообработка. В нее входит нарушение привычного для русских расположения предметов, особенно искажение пространства. Самый простой пример - заборы. Недавно в России прошли кампания по их снесению, и сразу появились голые пространства в городах и поселках, пыль и грязь. Ведь забор - это не отгораживание от мира, это организация пространства вокруг жилья. Мы не имеем в виду огромные охраняемые заборы номенклатурных дач, про которые поется в блатной песне: "А за городом заборы, за заборами вожди", нет, речь об изгородях палисадников, одвориц, домов, огородов, которые даже и происходят от слова "ограда". Заборы объявлены наследием прошлого. Нам бы ответить: да, это наследие, да нашего прошлого, но наследие необходимое. Нет, мы покорно, как тупые ослы, снесли оградки, вытоптали зелень, дышим пылью. Даже кладбищенские оградки - и те вне закона. А ведь оградка над могилкой - это знак выделенности ее, принадлежности роду, последнее пристанище. Даже и оно нарушено.

Использование обычаев. Уважающий русские обычаи уважается русскими людьми. Это черта любого народа. Но вряд ли где используется обычай народа против народа. Встает бес в застолье и говорит: "Предлагаю выпить согласно старинному русскому обычаю". Ну как не выпить с таким человеком? Русский человек пьет от души, по полной, а бесы только пригубливают, для них высшая радость упоить русского, посмеяться над ним, внести разлад в семью, вырвать по пьянке любое обязательство. Непьющий, некурящий русский человек страшен бесам. Это, к слову сказать, старинный русский обычай быть в трезвости и ясности ума. Бесы пускают в ход против трезвых людей оружие клеветы. Давно ли было оклеветано движение за трезвость? А ведь это движение давало хорошие результаты (данные академика Углова). Вообще о клевете общее замечание: всегда надо быть внимательным к тому человеку, о котором говорят плохое. Кто говорит, с какой целью - это важнее, чем то, что говорят.