С Крылатова - Драматория

С. Крылатова

ДРАМАТОРИЯ

Я хочу быть понят

моей страной,

а не буду понят - что ж?

По родной стране пройду

стороной,

как проходит косой дождь

В. Маяковский

Когда итожишь то, что прожил, всегда интересны и памятны поворотные моменты прошедшей жизни - точки отсчета, круто менявшие магическую гамму судьбы. "Прочитай и подумай", - с такими словами & 1974 год кинорежиссер Михаил Богин вручил мне написанный им киносценарий, эти ключевые, императивные слова глубоко уважаемого мною человека оказались для меня поворотными - от них начался отсчет иного времени моей жизни, буквально преобразившейся, наполнившейся новым смысле творческим, литературным трудом. Громада бездумно и безалаберно л читанных к этому времени книг обычно всех, что попадались под руку не смогла совершить столь революционного поворота в моем сознании какой произвел этот тоненький сценарий, сопровождаемый провидчески повелительным указанием - подумать! В этом-то и заключалось все дело, вся загвоздка была именно в этом подумать! Подумать! - в доселе мирно, дремотно отдыхавший мозг (ученые считают, что клетки мозга века в течение всей его жизни работают только на 4%) опустился пламенный пульсирующий катализатор, мощный ускоритель всех процессов, и сразу же очень активно, очень целеустремленно, с присущими мне от природы прилежанием и усердием я впервые серьезно задумалась над прочитанным сценарием, постаралась проанализировать его, разобрал поразмышлять над ним и найти свою собственную точку зрения, обоснованную логикой и здравым смыслом. Мне, простой домохозяйке, надлежало высказать свои соображения по сценарию маститому, признанному кинорежиссеру, получившему за свои фильмы "Двое" и "Зося" множество наград на международных кинофестивалях, к тому же широко образованному, эрудированному, умнейшему и интеллигентнейшему человеку Михаилу Богину. Три года назад, в 1971 году, Михаил Богин пригласил моего мужа Евгения Павловича Крылатова, только начинающего работать в кинематографе композитора, написать музыку к его новому фильму "О любви". Личность Михаила Богина, его улыбка, его обаяние и эрудиция произвели невероятное впечатление на моего мужа, сильное эмоциональное воздействие оказал и уже практически готовый фильм Именно к этому фильму и была написана одна из чудеснейших мелодий композитора Евгения Крылатова, а творческое общение, продолжение в работе ещё над одним фильмом "Ищу человека", плавно перетекло теплую человеческую дружбу. Михаил Богин с любимым оператором Сергеем Филипповым часто бывал в нашем доме, и сейчас, спустя четверть века, я отчетливо помню ощущение собственной безъязыкости, возникавшее в общении с ним по причине моего неумения мыслить да уровне, соответствующем интеллекту такого выдающегося человека, как Михаил Богин. Безъязыкость, немота при общении (естественно, , не имею ввиду примитивные утомительный уровень разговоров на быт вые темы) были следствием отсутствия мысли, отсутствия привычки думать, привычки размышлять. Сначала - мысль, потом - слово. Сов как при сотворении нашей Вселенной, - вначале была огромная Мысль сверх Мысль. Мысль Бога. Слово было потом. Мой мозг - микровселенная, вдруг заработал, начал выдавать аналитические мысли - они сразу же положили конец моей безъязыкости, развязали мой замкнуты язык. За давностью лет я уже не помню суть увлекательного, растянувшегося на два часа спора с Михаилом Богиным, в котором мне с внезапно нахлынувшим красноречием пришлось отстаивать свои соображения по поводу его сценария, однако мы расстались, так и не переубедив друг друга. Михаил Богин готовился к отъезду в Америку на постоянное местожительства и рассчитывал найти в Америке богатых людей, которым этот сценарий о еврейских погромах в России в начале века покажется интересным, и они выделят средства на съемки фильма по этому сценарию (в России в те годы поставить фильм на такую тему было невозможно). К сожалению, его надежды не оправдались - самодовольной, самовлюбленной, богатой стране не понадобились чужие давние страдания, ей вполне хватало собственных современных проб При очередной встрече уже незадолго до своего отъезда Михаил Бог сказал мне, что он подумал над моими замечаниями и решил, что все-таки я была права. Как я возликовала, как возгордилась! Сам Богин признал мою правоту! Михаил Богин уехал в Америку, даже не подозревая, что оказался для меня крестным отцом на пути в литературу. После его отъезда у меня началась сильнейшая сценарная лихорадка. Это напоминало ядерный взрыв, цепную реакцию в одной отдельно взятой голове, из которой ураганным вихрем во все стороны полете начавшие плодиться и размножаться мысли. Теперь каждый сценарий, присылаемый мужу режиссерами для ознакомления на предмет написания музыки, а их было по 5-6 сценариев в год, я аналитически прорабатывала, отмечала слабые места, ходульность персонажей, застрявшее действие, провисшие скучные диалоги. Но больше я не вступала в дискуссии с режиссерами, а занималась со сценариями сама, ради собственного удовлетворения. Кончились эти занятия тем, что я самостоятельно написала сценарий полнометражного художественного фильма под названием "Люблю". Заглянув в этот сценарий лет через пятнадцать, я оказалась приятно удивлена и очень обрадовалась - он был так складно, таким хорошим языком написан, а некоторые сцены показались мне просто превосходными. Но я помню, как мучительно трудно было перемещать героев во времени и в пространстве, когда я начала работать над этим сценарием, до тех пор, пока мне на помощь не пришел Лев Николаевич Толстой. Дело происходило в Рузе, в Доме творчества композиторов, на очередных школьных каникулах, не помню почему я взяла в тамошней библиотеке роман "Анна Каренина", находясь в состоянии отчаяния от сознания своей полной литературной беспомощности, но чтение именно этой великой книги оказалось для меня шоковой, лекарственной терапией. Все перевернулось вверх дном в моем сознании, блеск глаз Анны после свидания с Вронским, который как ей казалось, она сама в темноте видела, когда долго лежала неподвижно с открытыми глазами, воспламенил и мое воображение. Герои моего сценария вдруг ожили, задвигались, заговорили, и с т пор и по сей день моими неизменными учебными пособиями по литературному мастерству являются великие книги, преодолевшие время. Скажи, какие книги ты читаешь... Наше двадцатое столетие оставляло грядущему двадцать первому веку несметные литературные сокровища совершенного слова - книги Шолохова, Фолкнера, Моэма, Набокова, Маркеса, Булгакова, Распутина, Астафьева, Айтматова. Моя самая последняя нежная, благоговейно-почтительная привязанность - Людмила Улицкая, её повести "Медея и её дети", "Сонечка", "Веселые похороны" восхищают меня современным образным языком, сочащимся терпким юмором с безупречно выверенными вкраплениями легких интонаций неподражаемого сарказма.