Павел Крылов - Над судьбой

Он стал прислушиваться к своим ощущениям. Руки и ноги туго связаны, кисти и стопы уже затекли. Постепенно, чтобы не встревожить своего пленителя, следопыт неуловимым напряжением каждого даже самого маленького мускула начал проверять свое тело. Вскоре он был вполне уверен, что все кости и мышцы целы. Значит дело не так уж и плохо. Скальп был еще на голове. Видно что-то остановило краснокожего. Но что? Похоже у него совсем другие цели.

Обследовав тело, Натти попытался приподнять веки. Левый глаз не открывался. Глаза или не было или он затек кровью.

???????? ????????? ????????? ????????? ?????? ????? ?????????? ??????. ?? ?????? ?????????? ???? ?? ????, ??????? ????, ???????????? ????????. ????? ?????????... Нет оглянуться не успел. Он услышал хруст разрубаемых костей и дернулся право.

Нат быстро понял, что жизнь ему спасла шапка. "Уже не в первый раз, все-таки незаменимая вещь, - подумал он, - Грею повезло значительно меньше, жалко парня, но ведь неплохо, что на его месте не оказался я".

Следопыт еще больше укрепился в уверенности, что если краснокожий не лишил его любимого головного убора и шапка до сих пор украшает голову, то, пожалуй, надежда выпутаться из этой истории все же осталась.

Краснокожий не сбавляя темпа нес и нес пленника. "Сколько в нем силы, недоумевал Следопыт, - когда же привал. Ведь он явно уже не молод".

Телосложение, походка, запах выдавали в воине зрелого мужчину. Что же заставляло его нести на себе тело человека весом с доброго кабана? "Видно у этого парня серьезные намерения, - пришел к выводу Зверобой, - но вряд ли он мечтает выкурить со мной Трубку Мира в кругу своих братьев".

Шутка немного взбодрила охотника, ему даже показалось, что если воин наконец-то решится передохнуть, то им неплохо было бы съесть хотя бы по щепотке сушеной оленины. На худой конец, Натти ничего не имел против бизоньего мяса.

Немного огорчало, что он не успел разобраться с языком алдонтинов и шауни. Но с другой стороны, он ведь вовсе не собирался попадать в плен. "Ничего страшного, - убедил себя неудачливый волонтер, - изъяснимся жестами".

Чувствовалось, что воин устал, долго идти он не сможет. Нат стал быстро соображать, чем расположить к себе врага, как вызвать симпатию. Обескураживало отсутствие запаха спиртного. Серьезный малый. Обмануть его будет непросто. Но что ему надо от плененного волонтера, кроме скальпа? Сведения об армии? Но для этого больше подошел бы офицер.

"Почему же они убили Грея и где напарник краснокожего?" - ум Натти раздваивался, любой мотив поведения пленителя отвергался.

Он еще раз в подробнейших деталях вспомнил последние мгновения перед нападением. Он заметил шар на воде и почти сразу враги напали. Значит они были рядом, совсем рядом. Краснокожие заметили сигнал раньше волонтеров. Ведь они ждали его. Они пробрались в тыл к разведчикам и по сигналу напали. А что если они заранее устроили засаду?

Ну, конечно, как он сразу не догадался! Они были там еще до прихода разведчиком. Но где? Черт возьми! Вот почему его так влекло на этот холмик. Без всяких сомнений, краснокожие были там. "Бедняга Грей Литлбиг. Ну зачем он отговаривал меня проверить это укромное местечко", - с досадой подумал Зверобой, но тут же оборвал мысль.

Если бы они обнаружили краснокожих тогда в укрытии, то, пожалуй, за их жизнь никто бы не поставил и ломаного гроша. Нат в очередной раз вынужден был согласиться насколько же все-таки верна мысль о том, что все, что ни делается - к лучшему.

Итак, туземцы выследили их и убили. Да, Грей, мертв. "Но зачем он оставил меня в живых, - недоумевал Зверобой, - но если оставил, то неспроста, я должен выяснить это обязательно. Возможно, здесь ключ к спасению!".

Краснокожий небрежно бросил пленника на землю, сел в пяти шагах, направив ствол оленебоя на врага. Он демонстративно поднял кремень у ружья, положил палец на спусковой крючок. Следопыт сразу вспомнил, что он сам отливал пулю.

Волонтер со стоном зашевелился, делая вид, что приходит в себя, хотя каждая частица его тела была готова принять смертельный бой. Иммитируя контузию, следопыт, изображая полное бессилие, попытался сесть, но упал и откатился в сторону. Затем вновь поднялся на четвереньки и все-таки коекак уселся, подложив под себя связанные ноги.

Делая вид, что до сих пор не заметил человека сидящего рядом, Натти медленно обвел взглядом вокруг себя. Увидев глаза врага, он изобразил на лице глубочайшее недоумение и растерянность. Движением головы Зверобой попытался показать, что просит вытащить кляп. Он еще не думал, о чем станет говорить с туземцем, но чувствовал, что в этом его шанс.

Следопыт должен был знать главное: взяли ли его в плен как волонтера или как Натаниэля Дуанто?

Краснокожий смотрел с полным равнодушием. Понять, что скрывается за этим напускным безразличием, было невозможно.

Воин молча встал, подошел вплотную и коротким ударом приклада в грудь опрокинул Натти. Затем выхватил нож и поднес к лицу Зверобой.

За долгие годы жизни Соколиный Глаз видел многое. Он был уверен, что воин вовсе не собирается убивать его. Представление, разыгранное охотником, не имело успеха у единственного зрителя. Теперь на сцену вышел краснокожий.

Он перерезал путы на ногах пленника, достал сыромятный ремешок длиною в два локтя. Один конец ремня он приладил к связанным рукам, другой к голени немного выше щиколотки. Кисти рук оказались почти на уровне колен.

Презрительным пинком воин дал понять Нату что отдых закончился. Он вовсе не собирался разговаривать с пленником, не дал даже размять окаменевшие ноги. Жизнь пленника для него не имеет большой ценности.

Натаниэлю сразу захотелось пить, просто проглотить слюну, сплюнуть, наконец. Но во рту торчал огромный кусок кожи и не было никакой возможности от него избавитьс. Воин опасался преследования. Пленник мог голосом привлечь врагов. И наплевать ему на то, что бледнолицый задыхается от кляпа. Он гнал врага вперед себя, изредка ударом ружья напоминая, что надо прибавить ходу.

Натти уже выбился из сил. Долгие часы он не останавливаясь шел и шел вдоль реки. Стянутые ремнем руки отекли, распухли и висели как две плети. Шею ломило, невозможно было разонуть спину и каждый шаг отдавался треском в позвоночнике. Он уже не мог поднять голову и брел уткнувшись лицом вниз. Он понимал, что еще шаг, два и ничто уже не заставит его двигаться.

"Но где я мог видеть это лицо" - лихорадочно теребил память Нат, - я ведь где-то видел его". Он вновь и вновь вспоминал, как выглядит воин. Его облик вовсе не выдавал племенной принадлежности. Легины, безрукавка из тонкой кожи, макасины без украшений. Ни прическа, ни татуировки не говорили ни о чем.

И нестерпимая боль, разрывающая каждую частицу тела и жажда, почти заглушившая эту боль и даже осознание близкой смерти отошли на второй план. Как наваждение, раздавив волю Натаниэля, его поглотила одна мысль: "Это лицо знакомо мне. Когда-то я видел его".