Леонид Андреев - Том 3. Повести, рассказы и пьесы 1908-1910

Козлов.Значит — начинать жизнь с начала?

Ст. студент (серьезно) . Да. С начала.

Костик.А не боязно? Дело-то вы серьезное затеяли.

Ст. студент.Да, я знаю… Нет, не страшно.

Костик.Ну — в добрый час тогда. Дорога-то дальняя!

Лиля (растроганно) . Дай вам Бог! Дай вам Бог!

Онуфрий (мрачно покачивает головою, тихо) . А на новорожденного все-таки не особенно похож. Э-эх, лучше бы уж лысый был!

Дина.А скажите… если вам не трудно об этом говорить… от чего умерла ваша жена?

Ст. студент.Девочка принесла с улицы дифтерит. Обе они умерли почти в один час. Да, умерли… ну, а я продал книги и приехал сюда. По счастью, мне выдали жалованье за то время, как я был болен, и теперь я человек совсем обеспеченный. (Смеется.)

Лиля.А вы долго были больны?

Ст. студент.Около года. Я был в больнице для душевнобольных.

Молчание.

Ст. студент (обращаясь к Лиле) . На «Фаусте», где мы были с вами вместе, я вспоминал Наташу. Я ей рассказывал все оперы, какие видел, даже представлял немного, и «Фауста» она знала хорошо… Кажется, это вы, товарищ, привели стихи Эдгара Поэ?

Гриневич.Я.

Ст. студент.А помните вы конец?.. «И в мерцаньи ночей, я все с ней, я все с ней, с незабвенной — с невестой — с любовью моей»… Да.

Лиля.Вот что, вы приходите к нам, мы с Верочкой живем. И я к вам ходить буду, можно?

Ст. студент.Сердечно буду рад.

Лиля.Я буду называть вас Старым Студентом — хорошо? (Утирает слезы.)

Петровский.Размокропогодилась наша Лилюша.

Онуфрий.А тебя не трогают, ты и молчи. Видишь, народ безмолвствует.

Ст. студент (поднимая голову). Да… И вот, товарищи, я пришел к вам, примите меня. Правда, я немного стар, и среди ваших черных голов моя может казаться странною и наводить на печальные мысли… но я искренно предан науке, горячо люблю молодость и смех и во всем буду хорошим товарищем. Примите меня.

Молчание.

Костик (мрачно) . Что же, можно. У нас в уставе есть примечание к параграфу пятнадцатому, так по этому примечанию, в исключительных, конечно, случаях…

Козлов.Вспомнил!

Общий смех.

Ст. студент (улыбаясь) . Чему они?

Дина (смущенно) . Да так. Наш Константин Иванович ужасный формалист, и если в правилах чего-нибудь нет, так он тут же сочиняет примечание.

Тенор.Законник!

Во время дальнейшего разговора Стамескин и Онучина прощаются с Диной и уходят.

Костик.Ну ладно, законник. Надо же оформить, с меня же потом спросите. Ну, а кто рекомендует?

Лиля.Я.

Петровский (тонким голосом) . Мы с Верочкой.

Костик.Да нельзя же так, Лиля, вы сами сейчас только увидели товарища. Тогда и все мы можем рекомендовать.

Лиля.Ну все и будем рекомендовать — тем лучше.

Тенор.Петр Кузьмич, чай готов. Пойдемте, я проведу вас в столовую.

Дина.Ну, ушли! Что же вы не идете в столовую, Петр Кузьмич? И я с вами пойду, я вас чем-нибудь покормлю. Вы устали, бедный? Мы вас замучили.

Ст. студент (идя) . Я так тронут вашим сердечным товарищеским приемом, Дина. Сегодня я впервые почувствовал себя действительно молодым и сердечно…

Уходят в столовую. Здесь непродолжительное молчание.

Онуфрий.Старенек.

Кочетов.Да, есть тот грех.

Блохин.С-седой.

Козлов.Седой. А бородка-то клинушком, чтобы поменьше казалась. Бодрится.

Онуфрий.Бунтует. (Вздыхая.) Э-эх-ма! Вот она жизнь-то, Сережа. Живешь так-то, живешь, ничего и не чувствуешь, а там хвать — снег тебе на голову и выпал. Холодно небось голове-то, вороны каркают… брр! Нет, никуда я не уйду из университета, тут я жил, тут я и умру. Не вылезу я из тужурки, штопором меня не вытащишь, честное слово!

Петровский.Да он ничего, он держится.

Онуфрий.Эх-ма! Принять-то, конечно, принять, а только по совести скажу: старик сомнительный. Влюбится еще — такой он тут размазни наделает, в глубоких калошах не пролезешь.

Лиля.Свинство так говорить! Он жену свою любит.

Онуфрий.Мертвую-то? Кто же мертвых любит искренно — одни гробовщики. А такие, как они, без любви не могут, я их знаю. Эх, Лиля, Лилюша, душа моя милая: перед любовью да перед временем всякий человек подлец.

Козлов (запевает) . «Наша жизнь коротка — все уносит с собою, наша юность, друзья, пронесется стрелою».

При первых звуках песни торопливо выходит Старый студент с бутербродом в руке. Присоединяется к хору; на глазах у него слезы умиления. Не поет один Онуфрий.

Хор.«Проведемте ж, друзья, эту ночь веселее — пусть студентов семья — соберется теснее».

Занавес

Зима. Меблированные комнаты Фальцфейна на Тверской. Комната Старого Студента, очень чистенькая, содержимая в большом порядке. Шведская гимнастика, под диваном гири.

Утро; по окнам видно, что на дворе сильный мороз. Светит красноватое зимнее солнце. В комнатке тепло.

За дощатой, не доходящей до потолка перегородкой ворочается проснувшийся Тенор — он тут ночевал; крякает, пробует голос. На небольшом коротком диванчике смятая подушка и студенческое пальто. Только что принесен номерной, сильно кипящий самоварчик со сломанной ручкой крана; на столе свежий хлеб, газета. Старый Студент, умытый, чистый, заваривает ложечкой чай и ставит чайник на конфорку.

Ст. студент.Ну, вставай, Саша, вставай, довольно ворочаться. Соберись с духом и встань. Я уже и гимнастикой успел позаняться… Вставай, чай готов. Ты какой хлеб любишь, я твоего вкуса еще не знаю? — Я взял французскую булку. Но, может быть, ты любишь сладкий хлеб, так говори, я сейчас пошлю.

Тенор (сердито) . Отстань!

Ст. студент.Ну, ну, не сердись, какой ты сердитый. Вставай, голубчик. Оттого, что ты валяешься, тебе еще хуже. Умойся и иди. Ты и спал-то одетый, чудак.

Тенор.Не хочу умываться.

Ст. студент (тихо смеется) . Ну не надо, не умывайся. Иди так. Я тебе налил, слышишь? Хлеб, брат, какой удивительный, совсем теплый.

Тенор.Ну ладно, иду. Хлеб! Эх! (Выходит из-за перегородки, не умыт, волосы в беспорядке, вид крайне мрачный.)

Ст. студент.Вот твой чай.

Тенор.Ладно, вижу.

Молча пьет чай, глотая хлеб огромными кусками. Старый Студент читает «Русские ведомости». Молчание.

Тенор (прожевывая) . Что нового?

Ст. студент (предупредительно) . Да ничего особенного. Хорошая передовая статья, очень смелая — хочешь, прочту, пока ты будешь пить?