Леонид Андреев - Том 4. Сашка Жегулев. Рассказы и пьесы 1911-1913

Горничная. Там, ваше сиятельство…

Василиса Петровна (перебивая) . И сколько раз я вам говорила, Мери, чтобы меня не беспокоить в этот час. Если что-нибудь забыли или ваша Фанни Карловна напутала, то можете завтра, а не барабанить в дверь.

Горничная. Там двое пришли, ваше сиятельство. Просят принять их.

Василиса Петровна. Двое? Вы с ума сошли, Мери. Какие двое? Когда докладывают, то надо говорить фамилию, а не двое.

Леля. Мамочка, я боюсь сумасшедших! Это сумасшедшие?

Василиса Петровна. Оставь, Леля. Ну?

Горничная. Я им говорила, что поздно, а они просили записку передать. Вот.

Василиса Петровна. Какую еще записку? Дайте сюда. Где мой лорнет, Леля, подай, пожалуйста. Двое! Ну куда же вы, Мери, я вам еще ничего не ответила… Спасибо, душечка.

Продолжая укоризненно смотреть на горничную, разрывает конверт и читает. Но при первых же словах взволнованно откладывает лорнет и дальше читает так. Напряженно обдумывает.

Что такое? Да, да, вот что. Право, не знаю… Их двое, Меря?

Горничная. Да, ваше сиятельство.

Василиса Петровна. Вот уж и не знаю я… какие странные люди. Постойте, Мери. Это, Лелечка, наши дальние родственники, ты их не знаешь, из боковой ветви. Я их помню, очень, очень бедные люди, но скромны, и меня удивляет, как это вдруг ночью…

Леля. Днем им неловко, maman.

Василиса Петровна. Ты думаешь? (Рассматривает письмо.) Да, да, они так и пишут, что днем они не решаются… и… Бедные люди! Но нельзя же их принимать в гостиной: они будут смущаться, и вообще… Лелечка, друг мой, я думаю, что это будет вполне прилично, если я приму их в будуаре?

Леля. Я думаю, maman!

Василиса Петровна. Правда, мой будуар предназначен только для интимных друзей, но… Вы здесь, Мери? Да, так будет лучше всего. Послушайте, Мери, проводите их сюда… Да куда же вы? Сперва закройте свет в спальне и задерните занавес, а потом уже идите. И ты, Лелечка, иди, а то они будут стесняться, мой друг. Они такие… забитые!

Леля. Но я боюсь, maman! Все бедные такие злые.

Василиса Петровна. Пожалуйста, без глупостей, Леля. Поцелуй меня и иди, душечка, они скоро уйдут. Иди.

Целует Лелю, и та выходит вслед за горничной. Василиса Петровна одна. Тревожно, с нескрываемым страхом смотрит на дверь, затем — при входе неожиданных гостей — снова принимает выражение спокойствие и как бы некоторой надменности. А входят Зайчиков и князь де-Бурбоньяк. Оба одеты плохо. Зайчиков, видимо, болен, опух, расползся и, войдя, без приглашений садится. Князь — как всегда.

Князь. Бонсуар, madame.

Василиса Петровна. Бонсуар, мон пренс!

Зайчиков (отдышавшись). Княгинюшка, матушка, простите великодушно. И что сел без разрешения, и что ночью, так сказать, во мраке осмелился… Но жребий брошен, княгиня, и мы у ваших ног. Князь, дай мне папиросу. Пермете?

Василиса Петровна. Да, признаюсь, я несколько удивлена, и вообще вы так странно выражаетесь: какой жребий? Князь, садитесь, прошу вас. А вы, господин, господин…

Зайчиков. Бывший антрепренер Иван Алексеевич Зайчиков. Умираю, княгиня.

Василиса Петровна (подозрительно). Вы больны?

Зайчиков. Умираю. Так сегодня схватило, знаете, что вот осмелился ночью, во мраке, так сказать, и привел. Возьмите, княгиня!.. Князь, — молчи, мой друг, не смеешь, князь! Возьмите его, а то — пропадет!

Василиса Петровна. Я не совсем понимаю вас. Вы были за границей?

Зайчиков. За какой за границей?

Василиса Петровна (настойчиво) . Ну да: вы были с князем за границей!

Зайчиков (уныло). Ну за границей так за границей. Не в том суть, дорогая, а в том, что занавес пора спускать. Умираю! Вот сейчас отдышался, а то… Да, княгиня, ваше сиятельство, так проходит слава мира сего. Был антрепренер Зайчиков, актеришка скверный, врал, лицемерил, подкопы делал, водку пикулями закусывал — а теперь и нет его. Роскошь, забавы, светлость корон, счастье и слава — все только сон! Эх, глупо! И это глупо. Изоврался я, как старая лошадь, и даже умереть прилично не умею. Глупо как.

Князь. Не волнуйся, дорогой.

Зайчиков. И это все глупо. Князь, достойнейший друг мой — отойди на минуту! Не мешай, я требую, наконец! Ну оглохни, ослепни, наконец — и не мешай.

Князь. Хорошо, мой дорогой.

В некотором замешательстве смотрит на княгиню, затем садится у дальнего столика с альбомом.

Василиса Петровна. Вы меня поразили, Иван Алексеевич. Правда, я совсем, кажется, забыла, и вдруг ваше неожиданное появление… — но ведь вы же собирались за границу, помню?

Зайчиков. Да, и за границу собирались.

Василиса Петровна. Так почему же вы здесь, Боже мой — как это дико! И ночью, я уже собиралась спать, как вдруг стучат, какая-то записка… (Тихо.) Но где же деньги, Иван Алексеевич, где же деньги?

Зайчиков (громко). Деньги? Раздали, пропили, потеряли, слона покупали — почем я знаю, куда девались эти деньги! Вначале я еще помню, что-то такое выходило, я уж начал труппу сбивать, летний театрик присмотрел, но — заскакал штандарт! Фантастика, феерия, сон в летнюю ночь, восторг и упоение, но — мертвые сраму не ймут! Что я — вот моя заботушка, вот горе мое: ведь пропадет, княгиня! Заклюют, сожрут, унизят!

Василиса Петровна. Кого унизят? Честное слово, я не понимаю, что вы говорите: кого унизят?

Зайчиков. И не боюсь я смерти. Ну какой может быть суд над антрепренером Зайчиковым? Ступай, скажут, дурак, и больше не греши: ты много возлюбила, старая блудница. Но он — невиннейший из людей, древний отпрыск. Смотрю на эту роскошь, на этот великолепнейший бонтон, на вас, княгиня, очаровательный цветок, — и где же, наконец, граница? Я вас спрашиваю, княгиня: где же, наконец, граница?

Плачет.

Василиса Петровна. Какая граница? Наконец, я просто не могу этого позволить, господин Зайчиков. И я не виновата, что вы хотите умирать, и какое, наконец, мне дело до вашей смерти? Это смешно! Я очень рада, что князь и, наконец, вы оказали мне честь своим посещением, «о я не могу допустить таких странных разговоров. Князь, прошу вас, это виды Рима — не правда ли, как прекрасно? Вы не были в Риме, князь?

Зайчиков. Выгоняете, княгиня?

Василиса Петровна. Опять! Нет, вы действительно больны, дорогой Иван Алексеевич, вы просто бредите. Нет, я прошу вас, настойчиво прошу, умоляю, чтобы вы оставались: мы посидим, поболтаем… Князь, там есть еще альбом. Не хотите ли чаю, князь?

Князь. Мерси, мадам.