Иван Тургенев - Том 3. Записки охотника

Представители различных общественных групп и направлений по-разному отнеслись к рассказу Тургенева. Революционно-демократическая критика безоговорочно приняла обличительный реализм «Певцов». Напротив, П. В. Анненков в письме к Тургеневу от 12 (24) октября 1852 г. определил рассказ как «сочинительство» (Рус Обозр, 1894, № 10, с. 488). «Почвенник» Ап. Григорьев квалифицировал как фальшь «одностороннюю заунывность, простирающуюся до трагизма», «болезненный серый колорит», наброшенный автором даже на самую природу, в которой ощущается, по словам критика, «какое-то истомление, обессилие». Этот мотив, играющий в замысле Тургенева существенную роль, более всего раздражал критика и был, по его мнению, следствием власти над писателем «личной хандры» (Москв, 1851, № 3, с. 389; ср.: Рус Сл, 1859, № 5, отд. II, с. 18). Взгляд на «Певцов» как на произведение, в котором Тургенев будто бы отошел от реализма в изображении духовной жизни народа, укрепился в дореволюционной критике и литературоведении. При этом произвольный смысл придавался словам Тургенева из письма к П. Виардо о «немного прикрашенном виде», в котором он изобразил состязание певцов. Народнической критике «Певцы» дали повод для суждений об эксцентричности героев «Записок охотника», о нетипичности их для крестьянской среды. Отголоски подобных мнений имели место и позже, в том числе в некоторых работах советского времени. (См. об этом: Азадовский М. К. «Певцы» И. С. Тургенева. — В его кн.: Статьи о литературе и фольклоре. М.; Л., 1960, с. 407–413.)

Обладая выдающимися идейно-художественными достоинствами, рассказ Тургенева приобрел огромную популярность и оказал существенное влияние на последующую русскую литературу. Будучи первым в русской литературе художественным изображением исполнения народных песен и искусства народных певцов, он начал собою целую галерею подобных изображений в произведениях Левитова, Мамина-Сибиряка, Эртеля, Короленко, М. Горького. «Певцы» чаще, чем какой бы то ни было другой рассказ «Записок охотника», подвергались инсценировкам (первые опыты относятся к 1867 г.). В юбилейном 1918 г. в постановке «Певцов» на сцене Александрийского театра принял участие Ф. И. Шаляпин (см.: Данилов С. С. и Альтшуллер А. Я. «Записки охотника» на сцене. — Орл сб, 1955, с. 296–303).

Небольшое сельцо Колотовка… — Село с таким названием находилось в двух верстах от с. Тургенева (Рында, с. 74).

…помещице, за лихой и бойкий нрав прозванной в околотке Стр ыганихой… — Прозвище «Стрыганиха», в основе которого лежат понятия «строгать» и «стричь» (отдавать в солдаты), в сочетании с экспрессивным суффиксом создавало образ ярой крепостницы и напоминало о свирепой «Салтычихе», памятной в то время еще многим читателям. Вся характеристика «Стрыганихи» не была пропущена в «Современник» цензурой.

…в красном товаре… — Красный товар — аршинный, продаваемый в линейных мерах, а не поштучно.

…рядчик с Жиздры. — Рядчик — мелкий подрядчик, берущий на себя не исполнение работ, а только поставку рабочих.

…осьмуху пива поставили… — Осьмуха — восьмая доля ведра.

…происходил он от однодворцев… — См. примеч. на с. 461.

Распашу я, молода-молоденька… — Широко распространенная русская народная лирическая песня с плясовым напевом, известная более с зачином: «Я посею, млада-младень-ка…». Опубликована впервые М. Д. Чулковым в 1770 г. Другой вариант, записанный в г. Орле, см.: Киреевский, вып. II, ч. 2, с. 82. Мелодия этой песни положена П. И. Чайковским в основу финала его Первой симфонии.

Действительно, в наших краях знают толк в пении, и недаром село Сергиевское — славится — согласным напевом. — Село Сергиевское (ныне г. Плавск) находилось в пределах б. Тульской губ., на пути из Тулы в Орел. В черновом автографе после приведенных слов зачеркнуто: «Я бы [не одному] каждому музыканту посоветовал [поеха<���ть>] съездить послушать хор Сергиевских мужиков; я ему отвечаю, что он бы не раскаялся в своей поездке и, может быть, вынес бы оттуда не одну мысль и не одно замечание».

Полехами называются обитатели южного Полесья… — В первоначальной редакции этой сноски Тургенев обещал «когда-нибудь» подробнее поговорить о полесских селах (см. раздел «Варианты» в изд.: Т, ПСС и П, Сочинения, т. IV, с. 432). Частичной реализацией этого намерения была, очевидно, его «Поездка в Полесье» (наст. изд., Сочинения, т. 5).

«.Не одна во поле дороженька пролегала»… — В первоначальных рукописях и в «Современнике» герой рассказа выступал с другой песней:

Полный текст ее, записанный в Малоархангельском уезде Орловской губ., см.: Киреевский, вып. II, ч. 2, с. 119–120.

Но вскоре В. А. Инсарский заметил Тургеневу, что эта веселая, почти плясовая песня, каким бы певцом она ни была исполнена, не могла возбудить в слушателях грустных и томительных чувств и тронуть их до слез, как это представлено в рассказе, и рекомендовал заменить ее более содержательной и глубокой «Дороженькой», которую тут же и спел ( Инсарский В. А. Половодье. СПб., 1875, с. 139–140. См. также: Записки В. А. Инсарского. СПб., 1898. Ч. 2, с. 309. Свидетельство Инсарского появилось в печати еще при жизни Тургенева и не вызвало возражений с его стороны). В цензурной рукописи Тургенев заменил песню «Дороженькой», вполне соответствующей его замыслу и гораздо лучше, чем прежняя, контрастирующей с песней рядчика. В мемуарах Л. А. Жемчужникова сохранился рассказ о том, как Тургенев устроил у себя в петербургской квартире состязание певцов — художника К. А. Горбунова, исполнявшего русские песни, в том числе «Дороженьку», и автора мемуаров, исполнявшего песни украинские (см.: Жемчужников Л. От кадетского корпуса к Академии художеств. 1828–1852. М., 1926, с. 101–102). Такое состязание могло быть устроено Тургеневым специально для проверки указаний Инсарского, в связи с текстом «Певцов», готовившимся тогда для отдельного издания «Записок охотника».

Протяжная любовная песня «Дороженька» в печатные сборники входила с 30-х годов XIX века и пользовалась исключительной популярностью. Один из вариантов ее, записанный в Ржевском уезде Тверской губ., см.: Киреевский, вып. II, ч. 1, с. 69.

Впервые опубликовано: Совр, 1847, № 2, отд. I, с. 197–212 (ценз. разр. 31 янв. 1847 г.), подпись: Ив. Тургенев. Название «Петр Петрович Каратаев» сопровождено здесь подзаголовком «Рассказ» и эпиграфом: «„Вот благородное угасло сердце“ (Горацио в „Гамлете“)» (подзаголовок был снят в ценз. рукоп. 1852 г., эпиграф — в ЗО 1860). Текст рассказа в «Современнике» разделен на две части; каждая из них, как главка, обозначена римской цифрой.