Иван Тургенев - Том 3. Записки охотника

Мне кажется, что помогать такому народу, когда его постигает несчастие, священный долг каждого из нас. — Прими и т. д.

Иван Тургенев.

Париж. 25 января 1874 года“.».

В цикл «Записки охотника» рассказ «Живые мощи» вошел впервые в ЗО 1874, с. 494–508. При этом отпал подзаголовок первой публикации; пространное подстрочное примечание было заменено кратким указанием: «Наброски двух отрывков из „Записок охотника“: „Живые мощи“ и „Стучит!“ — были найдены автором в черновых его бумагах в 1874 году и тогда же дописаны, один для „Складчины“, другой для предстоящего издания. В первое собрание „Записок охотника“ они не были включены по той причине, что не имели прямого отношения к главной мысли, руководившей тогда автором».

Несмотря на то, что это подстрочное примечание подписано «Примечание изд<���ателя>», принадлежность его Тургеневу доказывается почти дословным совпадением текста ЗО 1874 со строками, набросанными Тургеневым на заглавном листе чернового автографа рассказа «Стучит!» (Bibl Nat; фотокопия — ИРЛИ, Р. I, оп. 29, ед. хр. 170).

Сохранились два автографа рассказа — черновой и беловой (Bibl Nat, фотокопии — ИРЛИ). Краткое описание их впервые дано А. Мазоном (Mazon, p. 85–86).

Черновой автограф рассказа содержит полный его текст и предисловие к рассказу. Отличия от первопечатной редакции заключаются местами в характере изложения и в многослойной стилистической правке. Дата, проставленная на заглавном листе, — «Париж. Rue de Douai. 48. Янв<���арь> 1874», — указывает время писания рассказа (по старому стилю — с двадцатых чисел декабря 1873 г.). В конце автографа дата: «8 / 20 янв<���аря> 1874. 5 часов п<���о>п<���олудни>».

Беловой автограф содержит только текст рассказа (без письма к Я. П. Полонскому), который близок к окончательному слою чернового автографа и отличается от него дополнительной стилистической правкой. Кроме того, в беловом автографе появился эпиграф и был развернут рассказ Лукерьи о ее сне, впоследствии вычеркнутый Тургеневым (см. раздел «Варианты» в изд.: Т, ПСС и П, Сочинения, т. IV, с. 455). Дата в беловом автографе отсутствует.

Сохранилась также авторизованная копия рассказа, служившая оригиналом набора для «Складчины» (ИРЛИ, 4976, XXVI б. 68). Заглавие и текст предисловия (письмо к Я. П. Полонскому) написаны рукой Тургенева. Текст рассказа — копия с отдельными авторскими поправками. Подпись рукой Тургенева: Ив. Тургенев.

В настоящем издании в тексте ЗО 1880 слова: «полно и ногами» (329, 19) исправлены на «и полно ногами» по беловому автографу.

Время возникновения замысла рассказа определяется лишь приблизительно. Сам Тургенев в приведенном выше предисловии к первой публикации называет «Живые мощи» «отрывком» и «наброском», найденным «в старых бумагах». В письме к П. В. Анненкову от 19 (31) января 1874 г. он также говорит, что воспользовался для написания рассказа «уцелевшим наброском и оболванил его». В подстрочном примечании в ЗО 1874 Тургенев объясняет причину, по которой «Живые мощи» и «Стучит!» не вошли в первое издание «Записок охотника», — следовательно, относит замысел этих рассказов ко времени до 1852 г. К начальному периоду сложения цикла позволяет отнести замысел «Живых мощей» и письмо Тургенева к Л. Пичу от 10 (22) апреля 1874 г., в котором он называет всё рассказанное в «Живых мощах» «истинным происшествием». Действительно, в отдельных местах рассказа проступают автобиографические элементы. Действие рассказа происходит в Алексеевке, одном из владений В. П. Тургеневой. «Вы, может, не знаете — хуторок такой есть, матушке вашей принадлежит…» — поясняет Ермолай (с. 326). — «Я Лукерья… — говорит героиня рассказа. — Помните, что хороводы у матушки у вашей в Спасском водила…»; «Случилось это со мной уже давно, лет шесть или семь <���…> Да вас уже тогда в деревне не было; в Москву, уехали учиться» (с. 328). Очевидно, встреча Тургенева с Клавдией (таково настоящее имя героини рассказа — см. указанное письмо к Л. Пичу) действительно произошла в первой половине 40-х годов, а замысел рассказа, возникший под впечатлением этой встречи, сложился в конце 40-х — начале 50-х годов, в пору оформления цикла [127]. Не меняет раннего приурочения замысла «Живых мощей» и предположение о том, что прототипом Лукерьи была «калека Евпраксия», некогда красавица, с которой семнадцатилетний Тургенев был близок (см. его письма к Н. А. Кишинскому от 9 (21) октября 1867 г. и 7 (19) мая 1868 г., а также статью А. И. Понятовского «Тургенев и семья Лобановых» — Т сб, вып. 1, с. 274–275).

К старому замыслу Тургенев вернулся в конце 1873 г., когда получил предложение участвовать в сборнике в пользу крестьян, пострадавших от голода в Самарской губернии. 18 (30) декабря 1873 г. он писал Я. П. Полонскому: «Придется покопаться в старых бумагах. Есть у меня один недоконченный отрывок из „Записок охотника“ — разве это послать? Очень он короток и едва ли не плоховат, но идет к делу, ибо в нем выводится пример русского долготерпения». По-видимому, с января (н. ст.) началось писание рассказа, который и был закончен вчерне 8 (20) января 1874 г.

Дней через десять была готова беловая редакция рассказа и, по-видимому, к этому же времени снята с нее копия: 19 (31) января 1874 г. Тургенев послал П. В. Анненкову рукопись с просьбой прочесть и незамедлительно вернуть, высказав свое мнение. Письмо Анненкова по этому поводу неизвестно, но смысл его совета ясен из ответного письма Тургенева. Сообщая Анненкову 26 января (7 февраля) 1874 г. о том, что возвращенная им рукопись «уже отправлена в Петербург», Тургенев далее писал: «Как только я зачитал ту часть Вашего письма, в которой Вы выражаете сомнение насчет одного пассажика, я тотчас же подумал: это он говорит de la tartine sur l’émancipation <���по поводу тирады об освобождении> — так оно и оказалось — и результат был тот, что вышеозначенный пассажик немедленно вылетел вон». Так рассказ Лукерьи о сне, в котором она видела себя заступницей народной, был вычеркнут Тургеневым одновременно и в беловом автографе и в авторизованной копии.

Следующие, уже незначительные, изменения были внесены, по просьбе Тургенева, в тот момент, когда авторизованная копия находилась в редакции «Складчины»: в тексте рассказа устранен, по предложению Я. П. Полонского, эпитет «умный» (вместо: «мысленный грех» было: «мысленный, умный грех» — см. стр. 330, строка 41) и в предисловии сняты слова «ни даже начатого» после «и не имея ничего готового» (цит. выше, с. 511; см. также письмо Тургенева к Я. П. Полонскому от 5 (17) февраля 1874 г.).

Отзывы о рассказе в русской печати были разноречивы, из-за различного отношения, главным образом, к мотиву «долготерпения». У Михайловского, активного в те годы участника демократической борьбы, поэтизация «долготерпения» русского народа не вызвала сочувствия. Разбирая в «Литературных и журнальных заметках» содержание «Складчины», он оценил рассказ как обращение писателя назад, «к пройденному уже» (Отеч Зап, 1874, № 4, с. 408–409). Как рассказ слабый, и притом с некоторыми «фальшивыми нотами», оценил «Живые мощи» Н. В. Шелгунов (Дело, 1874, № 4, отд. «Современное обозрение», с. 63); вместе с тем Шелгунов подчеркнул, что по-прежнему глубокая гуманность составляет «строй всей души г. Тургенева».