Иван Тургенев - Том 5. Рудин. Повести и рассказы 1853-1857

Социально-психологические типы, обозначенные Тургеневым именами Гамлета и Дон-Кихота, получили художественное воплощение во многих произведениях писателя от «Гамлета Щигровского уезда» до «Нови» [122]. Наиболее полное воплощение тургеневской концепции Дон-Кихота представляет собою образ Инсарова в «Накануне» (1860).

Статья-речь Тургенева «Гамлет и Дон-Кихот», остро публицистическая по своему духу, вызвала немало самых разнородных откликов. Как отмечалось выше, выступление Тургенева 10 (22) января 1860 г. было встречено овацией, которая, однако, объяснялась больше популярностью самого писателя, чем успехом его речи (об этом см. в воспоминаниях А. Д. Галахова — ИВ, 1892, т. XLVII, № 1, с. 141). Е. А. Штакеншнейдер записала в дневнике, что речь ей «не понравилась», и указывала на странность некоторых суждений Тургенева (например, сближение Санчо Пансы и Полония), а П. Л. Лавров, по ее свидетельству, говорил о речи: «Умно, очень умно построена, но парадокс на парадоксе» ( Штакеншнейдер Е. А. Дневник и записки (1854–1886). М.; Л., 1934, с. 246). Сам Лавров писал впоследствии: «Его <���Тургенева> возвышение Дон-Кихота — я это очень хорошо помню — показалось натянутым для публики и было большею частью отнесено к чему-то вроде литературного каприза» (Вестник Народной воли, 1884, № 2, с. 89). Недоумение и даже некоторая растерянность чувствуется в анонимном отзыве «Санкт-Петербургских ведомостей» о статье Тургенева. Рецензент недоумевал, чем вызваны необычайные суждения Тургенева, особенно о Дон-Кихоте; он пытался доказать, что Тургенев пристрастен, что Гамлет не эгоист и больше заслуживает сочувствия: «…мы гораздо более сочувствуем Гамлету и не смеем сравнивать с ним Дон-Кихота» ( СПб Вед, 1860, № 60, 17 марта, с. 290). Еще большее непонимание обнаружил упомянутый выше А. Львов, посвятивший целую книжку доказательству того, что Тургенев неверно истолковал создания Шекспира и Сервантеса. Стремясь опровергнуть Тургенева, он утверждал, что Дон-Кихот сумасшедший и образ этот лишен нравственного смысла, а Гамлет — идеалист, недовольный окружающей жизнью и собою «вследствие вечного стремления к совершенству» ( Львов А. Гамлет и Дон-Кихот и мнение о них И. С. Тургенева. СПб., 1862, с. 153).

С другой стороны, после выступления Тургенева характеристика современных деятелей при посредстве образов Гамлета и Дон-Кихота стала обычным приемом в русской печати, причем интерпретация этих образов не всегда совпадала с тургеневской. Так, И. И. Панаев в очередном фельетоне «Петербургская жизнь», помещенном в ближайшем номере «Современника» после опубликования статьи Тургенева, иронизировал над «авторитетами», которые уклоняются от выполнения своего общественного долга, «предоставив современным Дон-Кихотам бесполезный труд и неблагодарную борьбу». «Наша гордость и самолюбие, — писал Панаев, — не позволяют нам быть Дон-Кихотами, интереснее нам рисоваться Гамлетами» (Совр, 1860, № 2, Современное обозрение, с. 370).

Критик Н. В. Шелгунов, деятельный участник революционного движения 1860-х гг., откликаясь на статью Тургенева и оценивая ее как «замечательное явление нашей современной литературы», воспользовался ее образами для злободневной критики правительственного либерализма в предреформенную пору. «Не представляя таких частных, крайних типов, — писал он, — мы богаты тут преимущественно помесью — донкихотствующими Гамлетами. < … > Эти Гамлеты, стоя с сложенными накрест руками, донкихотствуют, делая вид, что они работают что-то, трудятся для общего дела; в сущности же, не зная, к кому пристать, куда идти, административные Гамлеты делают попросту то, что им выгодно. Это признаки нашего линяния» (Н. Ш. Литературное чтение в зале Пассажа. — Рус Сл, 1860, № 2, отд. III, с. 76–77).

Политический обозреватель «Отечественных записок» В. Санин, рассматривая в статье «Выгодный обмен» передел Италии в 1860 г., назвал одну из главок, по примеру Тургенева, «Гамлет и Дон-Кихот», но при этом замечал, что «в жизни действительной, общественной, как и частной, проза гамлетизма и поэзия дон-кихотизма так перемешаны, что олицетворения этой смеси являются попеременно жрецами то той, то другой» (Отеч Зап, 1860, № 4, с. 352). В последующем изложении автор уподоблял Гамлету и Дон-Кихоту не только отдельных общественных деятелей Европы, но и целые государства (Францию, королевство Сардинию).

Отзвук тургеневского противопоставления обнаруживается и в статье Д. И. Писарева «Схоластика XIX века» (1861), где он утверждал: «Здравый смысл и значительная доля юмора и скептицизма составляют, мне кажется, самое заметное свойство чисто русского ума; мы более склоняемся к Гамлету, чем к Дон-Кихоту; нам мало понятны энтузиазм и мистицизм страстного адепта» (Писарев, т. I, с. 118).

Наконец, отталкиваясь от тургеневской статьи, А. А. Григорьев в стихотворных «Монологах Гамлета Щигровского уезда» противопоставлял отечественному «мещанскому Гамлету» «мещанского Дон-Кихота», «бойца многоглаголивого и вздорного», требующего «срезать всё на нет» (Оса, 1864, № 2, с, 13). В образе последнего автор рассчитывал осмеять литераторов революционно-демократического лагеря с их широкой программой общественной борьбы.

Разбирая последующие отклики на статью Тургенева, можно заметить, что они больше касались образа Дон-Кихота. Имя Гамлета еще ранними рассказами Тургенева было связано с образом «лишнего человека», и статья в этом отношении вносила мало нового. Свидетельства того, что эти понятия стали синонимичными в русской литературе, обнаруживаются в различных произведениях, и не имеющих прямого отношения к Тургеневу: в статье Д. И. Писарева «Идеализм Платона» (1861), в статье А. М. Скабичевского «Наша современная беззаветность» (1875), в повести H. H. Златовратского «Скиталец» (1884) и в драме А. П. Чехова «Иванов» (1889) [123].

Смысл образа Дон-Кихота в статье-речи Тургенева стал особенно понятен после опубликования романа «Накануне». «Инсаров < … > это тот Дон-Кихот, которого недавно поставил он <���Тургенев> в противоположность Гамлету в своей речи об этих характерах», — писал критик H. H. Булич (Рус Сл, 1860, № 5, Критика, с. 16). В «Отечественных записках» критик П. Басистов указывал, что личность Инсарова осталась бы совершенно непонятной, если бы Тургенев не дал ключа к ней в своей статье, и далее сравнивал образы болгарского революционера и Дон-Кихота в тургеневской интерпретации (Отеч Зап, 1860, № 5, Русская литература, с. 8).

Революционная демократия, группировавшаяся вокруг журнала «Современник», разумеется, не могла принять определение революционности как «донкихотства», но прямая полемика со статьей Тургенева на страницах журнала, в котором статья печаталась, была неудобна. Поэтому полемические выпады Н. А. Добролюбова против «Гамлета и Дон-Кихота» были скрыто включены в его статью «Новая повесть г. Тургенева» (Совр, 1860, № 3, Современное обозрение), озаглавленную впоследствии при переиздании «Когда же придет настоящий день?». Именно такой смысл имеет рассуждение Добролюбова о «жалких Дон-Кихотах», которое на первый взгляд может показаться неожиданным и немотивированным [124]. Намекая, с одной стороны, на слова Тургенева о том, что Дон-Кихот верит «в истину, находящуюся вне отдельного человека», что «он весь живет < … > вне себя, для других», а с другой — на то, что Инсаров должен бороться с внешними враждебными силами, Добролюбов писал: «Внешней борьбы нам не нужно, но необходима усиленная непрерывная самоотверженная борьба с внутренним врагом — с общественным злом и неправдой < … > Многие начинают накидываться на мелочи, воображая, что в них-то и есть всё дело, или сражаться с призраками и таким образом в практической деятельности являются обыкновенно забавно жалкими Дон-Кихотами, несмотря на всё благородство своих стремлений. Отличительная черта Дон-Кихота — непонимание ни того, за что он борется, ни того, что выйдет из его усилий, — удивительно ярко выступает в них» (с. 61). В окончательной редакции статьи, заключая свое рассуждение, критик еще резче подчеркнул, что «смешные Дон-Кихоты» «в нашей среде» — это те, кто «хотят прогнать горе ближних, а оно зависит от устройства той среды, в которой живут и горюющие и предполагаемые утешители» (Добролюбов, т. II, с. 229). Добролюбов давал понять, что Дон-Кихотами являются не революционеры, а те люди, которые, сочувствуя угнетенным, рассчитывают помочь им, не прибегая к революционным действиям [125].