Иван Тургенев - Том 6. Дворянское гнездо. Накануне. Первая любовь

Главной причиной бурной реакции Тургенева на статью Добролюбова было несогласие с ее основным выводом о необходимости революционной борьбы с «внутренними турками», т. е. со всем самодержавно-крепостническим укладом жизни, и боязнь в связи с этим «неприятностей» со стороны официальных властей. Тургенев, очевидно, беседовал на эту тему с цензором «Современника» В. Н. Бекетовым, отмечавшим в своем письме к Добролюбову (написанном, кстати сказать, в один день с письмом Тургенева к Некрасову), что напечатать статью «Когда же придет настоящий день?» < … > «значит обратить внимание на бесподобного Ивана Сергеевича…» ( Добролюбов, т. 2, с. 683). Кроме этой причины, раздражение Тургенева объясняется и тем, что он читал статью Добролюбова в ее первоначальной, несохранившейся редакции, отличавшейся значительно более резким тоном по сравнению с общеизвестным журнальным текстом (см. там же, с. 684).

Из-за отсутствия первоначальной редакции статьи «Когда же придет настоящий день?» конкретное содержание претензий Тургенева к Добролюбову остается неясным. Приблизительное представление о нем можно составить лишь на основании некоторых данных из мемуаров современников. Так, по утверждению А. Я. Панаевой, Некрасов говорил ей о просьбе Тургенева выбросить из статьи «всё начало», в котором «Добролюбов будто бы глумился над его литературным авторитетом» ( Панаева А. Я. Воспоминания, с. 274). Между тем в журнальной публикации всё начало статьи Добролюбова хвалебно по тону, за исключением нескольких фраз, вроде следующей: «…талант г. Тургенева не из тех титанических талантов, которые, единственно силою поэтического представления, поражают, захватывают вас и влекут к сочувствию такому явлению или идее, которым вы вовсе неспособны сочувствовать» ( Добролюбов, т. 2, с. 208). Здесь же, говоря о «Дворянском гнезде», Добролюбов относил Лаврецкого к «тому же роду бездельных типов, на которые мы смотрим с усмешкой», отмечая при этом, что «путь создания возвышенных характеров, принужденных смиряться под ударами рока, сделался очень скользким…» (там же, с. 211, 212). Но даже эти высказывания звучат резко только в полном отрыве от контекста. Таким образом, если А. Я. Панаева не искажает слов Некрасова, можно предполагать, что перед журнальной публикацией начало статьи Добролюбова, столь возмутившее Тургенева, было существенно сокращено или, что не менее правдоподобно, значительно расширено, в результате чего отдельные резкие реплики по адресу автора «Накануне» уже не так бросались в глаза.

В свою очередь Чернышевский отмечал в своих воспоминаниях: «Тургенев нашел эту статью Добролюбова обидной для себя: Добролюбов третирует его как писателя без таланта, какой был бы надобен для разработки темы романа, и без ясного понимания вещей» ( Чернышевский, т. I, с. 728). Наиболее резкой критике «тема романа» подвергается в той части статьи Добролюбова, где с иронией говорится, что «сущность повести вовсе не состоит в представлении нам образца гражданской, т. е. общественной доблести», так как Тургенев «и не в состоянии был бы написать героическую эпопею»; что «из всей Илиады и Одиссеи он присвоивает себе только рассказ о пребывании Улисса на острове Калипсы, и далее этого не простирается» ( Добролюбов, т. 2, с. 223–224).

По-видимому, такого рода оценки романа, болезненные для авторского самолюбия, в первоначальной редакции статьи звучали еще суровее. Об этом свидетельствует письмо к С. Т. Славутинскому (вторая половина 1860 г.), в котором Добролюбов явно сожалеет, что в журнальной публикации статьи не имел возможности подчеркнуть «резче» свое отношение к Инсарову (см. там же, с. 686).

Несколько позднее статьи Добролюбова появился еще ряд отзывов о «Накануне», главным образом в либеральных изданиях. Резким тоном отличалась статья Н. Соколовского в журнале «Светоч». Свои суждения об Инсарове, Шубине и Берсеневе Соколовский полемически противопоставлял основному выводу из статьи Добролюбова. «Пусть Берсеневым недостает энергии, — писал Соколовский, — пусть в решительную минуту они останавливаются в недоумении, всё же трудно решить, было ли бы лучше, если бы их заменили сухие Инсаровы с их фанатизмом < … >. Нет, не таковы нам надобны герои < … > нужны люди, а не фанатики с их односторонними взглядами < … > Крайности везде неуместны < … > Представителями современного поколения в романе являются Берсенев, Шубин и Курнатовский» (Светоч, 1860, № 4, отд. III, с. 27).

Апология Берсенева и Шубина сопровождалась в этой статье упреками Тургеневу за предпочтение, оказанное им иностранцу. Напоминая о неудачных попытках изображения положительного героя в произведениях Гоголя и Гончарова, Н. Соколовский с удовлетворением отмечал: «Итак, ни полугрек, ни полунемец не выдержали напора русской жизни; теперь осталась очередь за болгаром последовать их примеру и удалиться из неродственной ему страны < … > Штольц и Инсаров люди одного покроя…» (там же, с. 23, 26).

Во многом близким точке зрения Н. Соколовского был напечатанный в газете «Одесский вестник» отзыв В. Чибисова, выражавшего недовольство тем, что Тургенев, не ограничиваясь художественными задачами, «задумал из своего рассказа сделать вместе и демонстрацию публициста» (Одесский вестник, 1860, № 41, 19 апреля, с. 189).

Против тургеневской трактовки Инсарова как сознательно-героической натуры, пока еще не встречающей подобия себе в России, резко возражал и критик газеты «Московские ведомости» Н. П. Некрасов, писавший в своей статье о «Накануне»: «Мы думаем, что и в России найдутся люди, которые нисколько не уступят Инсарову, болгару, ни в любви к отечеству, ни в стремлении к деятельности. Автор сам противоречит себе в повести личностью Елены» ( Моск Вед, 1860, № 99, 5 мая, «Литературные заметки. Несколько слов о повести г. Тургенева „Накануне“»). Утверждая вместе с тем, что «право на имя представителей лучшего современного направления молодежи» имеют также Берсенев и Шубин, Н. П. Некрасов спрашивал: «Разве это не люди? Почему же в повести г. Тургенева Инсарову отдано предпочтение?» (там же, № 99, 5 мая и № 100, 6 мая). Тургеневскому Инсарову Н. П. Некрасов, в сущности, противопоставлял свой весьма скромный идеал русского положительного героя — сторонника либеральных свобод в условиях господства «начал бюрократизма».

В журнале «Отечественные записки» появились одновременно два отзыва о «Накануне»: обширная статья П. Е. Басистова «Толки о том, что нового в новом романе г. Тургенева» и анонимное «Письмо провинциала к г. Тургеневу», автором которого был К. Н. Леонтьев.

Общая оценка романа в статье П. Е. Басистова была положительной, несмотря на ряд критических замечаний, не отличавшихся, впрочем, особенной глубиной и оригинальностью. Наиболее существенные из них сводились к доказательству художественной невыразительности изображения Инсарова, обусловленной, по мнению критика, тесной связью замысла этого образа с идеями речи «Гамлет и Дон-Кихот». Сопоставляя центральные положения этой речи с характеристиками Инсарова от лица Шубина и Елены, П. Е. Басистов отмечал: «Итак, другие говорят об Инсарове то же самое, что сам г. Тургенев говорит о Дон-Кихоте; жаль только, что Инсаров сам за себя ничем не говорит, как бы следовало ожидать от живого лица. Что ж такое этот Инсаров? Отвлеченная идея донкихотства, в благороднейшем смысле этого слова, окрещенная славянской фамилией, но, при всем том, оставшаяся отвлеченной, как создание мышления, а не фантазии… Из всего сказанного выходит, кажется, то заключение, что философское мышление и мышление поэтическое не столько помогают друг другу, сколько мешают, как скоро начинают действовать вместе < … > отвлеченное мышление портит ряд поэтических образов мертвыми призраками» ( Отеч Зап, 1860, т. СХХХ, № 5, отд. III, с. 9, 14). Однако отрицательная оценка Инсарова в статье П. Е. Басистова в значительной степени предопределялась не столько несовершенством его художественного воплощения, сколько общественно-политической ориентацией критика. В соответствии с этой ориентацией в статье настойчиво подчеркивалось, что «идея гражданина своей земли < … > и теперь, после Инсарова, осталась пока в нашей литературе без образа», что «этот образ — в будущем», а несогласие с добролюбовской трактовкой Инсарова граничило почти с испугом: «Ведь „Накануне“ значит очень близко, завтра…» (там же, с. 15).