Иван Тургенев - Том 7. Отцы и дети. Дым. Повести и рассказы 1861-1867

Тургенев приехал в Петербург 25 февраля ст. ст. 1867 г., а 26 и 27 февраля состоялось чтение романа, на котором присутствовали П. В. Анненков, В. П. Боткин, В. А. Соллогуб и Б. М. Маркевич. Чтение прошло с большим успехом, о чем свидетельствуют письмо Б. М. Маркевича к M. H. Каткову от 28 февраля ст. ст. 1867 г. и письма самого Тургенева к Полине Виардо. Б. М. Маркевич писал: «Два дня не отрываясь прошли в слушании и чтении этой превосходной вещи, по мастерству и магистральности приемов лучшей изо всего, что было до сих пор написано Тургеневым < … > Отношения автора к своему предмету, к участвующим в драме лицам отличаются свободою и откровенностью, в которых чуялся сильный недостаток во многих вещах Тургенева» ( ГБЛ, ф. 120, папка 7, ед. хр. 31). После чтения «Дыма», успех которого, «чем дальше, тем больше возрастал», «литературные друзья», в том числе и В. А. Соллогуб, дали Тургеневу несколько «добрых советов». П. В. Анненков, например, советовал переделать «пикник генералов», который, по его мнению, вышел несколько утрированным (см. письма к Полине Виардо от 27 февраля (11 марта) и 28 февраля (12 марта) 1867 г.). После обсуждения романа Тургенев принялся за переделки и дополнения. 5 марта ст. ст. 1867 г. он писал Полине Виардо, что «работал над несколькими сценами» «Дыма». Анализ правки наборной рукописи позволяет установить, какие изменения были внесены Тургеневым в роман в это время.

Наиболее существенным дополнением, сделанным Тургеневым в наборной рукописи, очевидно, уже в Петербурге, является написанная им заново «Страшная, темная история», повествующая о преступлениях, совершающихся при царском дворе, и проливающая свет на петербургский период жизни Ирины. Текст этот («Страшная, темная история — мимо, читатель, мимо!» — с. 366–367), первоначально записанный на полях беловой рукописи повести «История лейтенанта Ергунова», был затем переписан Тургеневым с некоторыми дополнениями и исправлениями на трех отдельных листах, приложенных к 290 л. наборной рукописи, обозначенному дополнительной цифрой (1), под номерами 290 (2), 290 (3)и 290 (4). Характер пагинации не вызывает сомнения в том, что эти страницы вставлены уже после того, как роман был закончен и переписан набело [291].

Очевидно, тогда же в Петербурге Тургенев сделал и кое-какие сокращения в тексте романа. Он исключил рассказ Потугина о покойной жене Губарева [292]и вычеркнул весьма нелестный отзыв Литвинова о самом Губареве в заключительной части романа [293].

Более скупыми стали обращения Татьяны к Литвинову. Так, помимо мелких сокращений, Тургенев вычеркнул ее рассуждение о характере того чувства, которое питает к Ирине Литвинов [294].

В петербургский период работы над наборной рукописью было исключено также рассуждение Потугина об исторической роли славян [295].

8 (20) марта 1867 г. Тургенев приехал в Москву и вручил рукопись «Дыма» M. H. Каткову. Тогда же было определено и заглавие романа. 9 (21) марта 1867 г. Тургенев писал П. В. Анненкову: «…завтра еду в деревню, передавши рукопись Каткову, который предпочитает заглавие „Дым“».

У Тургенева с самого начала работы над черновой рукописью было два варианта заглавия: «Дым» и «Две жизни». Вопрос о том, как назвать новый роман, обсуждался, очевидно, при чтении рукописи в Петербурге, но литературные советчики Тургенева не пришли к единому мнению. Позднее Тургенев писал 18 (30) апреля 1867 г. Морицу Гартману: «… мой роман < … > называется „Дым“ — „Fumée“, — неудачное название — мы не нашли лучшего» [296].

10 (22) марта 1867 г. рукопись «Дыма» была сдана в «Русский вестник» и тотчас же стала набираться. Очевидно, M. H. Катков не успел детально ознакомиться с романом в рукописи. Свои претензии к Тургеневу он высказал уже тогда, когда почти закончилась правка корректуры. 18 (30) марта 1867 г. Тургенев известил M. H. Каткова о том, что он послал в редакцию журнала вторую половину корректуры, а из письма к Н. А. Любимову от 24 марта (5 айреля) выясняется, что в тексте романа имеются «выражения», которые «Михаил Никифорович желал бы устранить».

О характере требований издателя более подробно Тургенев писал 28 марта (9 апреля) 1867 г. Полине Виардо. «Новая беда, — жаловался он, — г. Катков создает такие большие затруднения моему злосчастному роману, что я начинаю сомневаться, можно ли будет опубликовать роман в его журнале. Г-н Катков во что бы то ни стало хочет сделать из Ирины добродетельную матрону, а из всех генералов и фигурирующих в моем романе прочих господ — примерных граждан; как видите, мы далеки от того, чтобы столковаться. Я сделал некоторые уступки, но сегодня кончил тем, что сказал: „Стоп!“ Посмотрим, уступит ли он».

В письме к Н. А. Любимову от 29 марта (10 апреля) 1867 г. Тургенев сообщил, какие требования M. H. Каткова он счел возможным принять: «На стр. 48-й, — писал он, — я выкинул щекотливые фразы, а на 46-й вместо „высокой особе“ поставил „иностранному дипломату“ — так что теперь уже, кажется, всё в порядке».

В корректуре журнального текста Тургенев убрал фразы, недвусмысленно намекавшие на то, что Ирина фактически стала пред-мотом купли и продажи: фраза: «Можно и сумму денег дать» (с. 294) в «Русском вестнике» отсутствует. Кроме того, в «Русском вестнике» вместо «Государь ее заметил, весь двор заметил ее!» напечатано: «Весь двор заметил ее!» (с. 290). Упоминание о том, что на Ирину обратил внимание сам царь, так и не было восстановлено Тургеневым при последующих переизданиях романа. Не было оно восстановлено и во французских переводах «Дыма» (см. ниже).

Изменения текста «Дыма», вызванные требованиями M. H. Каткова, этим не ограничились. Тургеневу удалось отстоять неприкосновенность биографии Ирины, но биография Ратмирова фактически была изъята из текста романа, напечатанного в «Русском вестнике» [297].

Очевидно, многие сокращения и исправления текста были сделаны помимо воли автора. Так, в письме к П. В. Анненкову от 24 апреля (6 мая) 1867 г. Тургенев сообщает: «…она <���рукопись романа> мне пока нужна, чтобы восстановить в отдельном издании то, что Катков почел за нужное выбросить. Я получил отдельные оттиски и, пробежав один из них, нашел довольно таких усечений».

В отдельном издании «Дыма» [298]Тургенев восстановил и биографию Ратмирова, о чем он с особым удовлетворением писал 30 ноября (12 декабря) 1867 г. Герцену: «Так как первый экземпляр „Дыма“ до тебя не дошел — то я хочу попытаться снова и посылаю тебе экземпляр отдельного московского издания, в котором восстановлены все пропуски катковской цензуры. < … > на 97-й странице находится биография генерала Ратмирова, которая, быть может, заставит тебя улыбнуться».

Всё же одно из «смягчений», сделанное Катковым в биографии Ратмирова в журнальном тексте, не было полностью устранено Тургеневым ни в отдельном издании «Дыма» (1868), ни во всех последующих перепечатках романа в России. Исправив в том месте, где говорится о расправе Ратмирова с крестьянами, слова, вставленные М. Н. Катковым, «отечески посечь» на «перепороть» (с. 316), Тургенев не счел возможным вернуться к варианту этого текста, содержавшемуся в наборной рукописи, где сказано: «Этот либерализм не помешал ему, однако, запороть [насмерть] пять человек крестьян» (см.: Г, ПСС и П, Сочинения, т. 9, с. 432, 445, варианты наборной рукописи и прижизненных изданий к с. 221, строка 16).