Иван Тургенев - Том 2. Сцены и комедии 1843-1852

Изменен был и подзаголовок пьесы — вместо «Сцены из петербургской жизни молодого дворянина» в афишах стояло: «Сцены из петербургской жизни молодого человека».

Пьеса Тургенева была настолько искажена театральной цензурой, что спасти ее не могла даже игра первоклассных актеров. Две другие пьесы, шедшие вместе с нею в бенефис А. М. Максимова («Русский моряк» Н. А. Полевого и «Разлука также наука» П. И. Григорьева), имели несравненно больший успех, о чем свидетельствуют все четыре дошедшие до нас отклика на этот спектакль.

Первый из них принадлежал Р. Зотову, который заключил свой краткий пересказ фабулы «Безденежья» справкой о том, что «публика приняла пьесу довольно неблагосклонно» (Сев Пчела, 1852, 22 янв., № 18). Этот же «неуспех пьесы одного из даровитейших наших писателей» констатировал и другой рецензент «Безденежья» — В. Петров. Не сомневаясь в том, что «Безденежье», опубликованное несколько лет назад «в одном из петербургских журналов», самим автором никогда «не предназначалось для театра», рецензент утверждал, что «комедии г. Тургенева принадлежат к небольшому числу пьес нашего современного репертуара, для понимания и оценки которых нужны изощренный ум и тонкое чувство. В них нет тех аляповатых каламбуров, которые заставляют хохотать раек, нет тех фокус-покусов и переодеваний, которые напоминают масляничные представления; они более действуют на ум, нежели на чувство, и потому желание бенефицианта украсить афишу свою именем г. Тургенева факт очень утешительный» (СПб Вед, 1852, 23 янв., № 19, с. 2). Подробный отчет о постановке «Безденежья» появился во второй книжке «Отечественных записок» 1852 г. в анонимной обзорной статье «Петербургские театры в январе».

Подчеркивая бесспорные литературные достоинства «Безденежья», в котором «каждая сцена запечатлена тою правдою, которую беспрестанно видишь в жизни и очень редко на сцене», рецензент с сожалением отмечал, что всё же «пьеса пала» и «занавес опустился при шиканье, с которым не могли спорить несколько редких рукоплесканий». Премьеру не спасло даже то. что вначале «многие места, взятые прямо с натуры, вызывали невольный хохот». Анализируя причины провала пьесы, рецензент винил автора за ее «растянутость», за нежелание считаться с условиями сцены и с требованиями театральной аудитории.

«Кто прислушался к суждению публики, — заключал рецензент, — тот нисколько не ошибется, сказав, что если б автор уничтожил несколько ненужных звонков и кредиторов, если б, вместо двух просительных писем, с которыми герой пьесы посылает своего лакея к разным лицам, а сам остается на сцене, почти ничего не делая, он послал только одно, и если б, наконец, занавес опутился хоть немного поэффектнее, то пьеса имела бы успех. Она очень хорошо поставлена на сцену. Г-н Мартынов прекрасно сыграл слугу» (Отеч Зап, 1852, № 2, отд. VIII, с. 163–165).

В отклике на неудачу «Безденежья», появившемся на страницах журнала «Пантеон» в статье «Русский театр в Петербурге», известный водевилист Ф. А. Кони выразил прежде всего недоумение по поводу того, что «г. Тургенев, человек с большим и решительным талантом», пустился «в этот род наскоро набросанных и незаконченных драматических картиночек», которыми «с недавнего времени» стала засоряться русская сцена. Ф. Кони утверждал, что пьеса Тургенева, несмотря на то, что «многие места» ее «обличают руку художника», в целом «вещь чрезвычайно слабая», искажающая образ современного «молодого человека» и подлинную «петербургскую жизнь». Подчеркивая недостаточную типичность и оригинальность основных персонажей пьесы, Жазикова и слуги его Матвея, которые «как-то родственно напоминают собою Хлестакова и Осипа из „Ревизора“», Кони заключал свой разбор признанием, что всё же «и в этом маленьком труде г. Тургенева есть один мастерской очерк, именно характер помещика Блинова. Рассказ его о тяжбе, желание посмотреть раздирательную трагедию и расспросы у приказчика из литографии — черты, верно подмеченные в действительности. Этот характер был прекрасно исполнен г. Григорьевым 1-м. Г-н Мартынов дополнил своею жизненною игрою недостаток типичности слуги Матвея» (Пантеон, 1852, № 1, с. 10–11).

Провал «Безденежья», снятого с репертуара после второго представления, пережит был Тургеневым очень тяжело, особенно в связи с тем, что в это же время снята была со сцены и другая его пьеса — «Где тонко, там и рвется» (см. с. 576 наст. тома). Эти неудачи, объективное значение которых сам он непомерно преувеличивал, явились ближайшим поводом для прекращения его драматургической деятельности. Остановив навсегда работу над всеми им задуманными и даже начатыми пьесами, Тургенев отказался от публикации и постановки последнего своего драматического произведения — «Вечера в Сорренте», законченного 10 января 1852 г., и категорически запретил постановку в Москве «Безденежья» и «Где тонко, там и рвется».

«Ни одна из этих пьесок но имела здесь успеха, — писал Тургенев 6 марта 1852 г. из Петербурга актеру С. В. Шумскому. — Их дали, можно сказать, против моей воли — и я повторяю, мне было бы весьма неприятно, если б эти две, уже давно мною написанные вещи, повторились на каком бы то ни было театре. Я надеюсь, что г. г. артисты уступят моей убедительной просьбе».

Постановка «Безденежья» на московской сцене состоялась лишь одиннадцать лет спустя, 18 ноября 1863 г., в бенефис С. В. Шумского. Главные роли исполняли: Жазикова — Н. А. Александров, его слуги, Матвея — А. А. Федотов, Блинова — В. И. Живокини (Театр насл, с. 313–314).

Еще через десять лет постановка «Безденежья» была возобновлена на сцене Александрийского театра в Петербурге. Пьеса шла 16 ноября 1873 г., в ряду нескольких других произведений, в бенефис главного режиссера А. А. Яблочкина, после чего поставлена была еще дважды — 19 и 21 ноября 1873 г. Никакого успеха пьеса не имела. «Сцены г. Тургенева, — отмечал рецензент „С.-Петербургских ведомостей“, — написаны им очень давно и принадлежат к числу слабых его вещей. Они предшествовали его „Холостяку“ и „Нахлебнику“ <���…> Едва ли г. Тургенев, если б он находился здесь, остался доволен возобновлением этих сцен. Вообще нам кажется, что если пьеса даровитого писателя, составившего себе громкую репутацию, написана в начале его литературной деятельности и если она снята была с репертуара, то возобновлять ее следовало бы не иначе, как с согласия автора… Мы понимаем, что г. Яблочкину для афиши имя г. Тургенева могло быть нужно. Может быть, им даже руководило при этом похвальное побуждение — выказать свою симпатию к русской литературе, в лице одного из блестящих ее представителей; но в таком случае почему бы г. Яблочкину не выбрать хоть „Завтрак у предводителя“ того же г. Тургенева — вещь очень хорошую и до сих пор не утратившую своего достоинства? Мы очень рады, что случай дает нам возможность напомнить о ней нашим артистам, которые так жалуются на недостаток хороших пьес» (СПб Вед, 1873, 19 ноября, № 319). Столь же отрицательно реагировал на возобновление «Безденежья» рецензент газеты «Голос» (1873, 18 ноября, № 319).