Иван Тургенев - Том 2. Сцены и комедии 1843-1852

Стратилат (входит и докладывает.) Петр Ильич Вилицкий и господин фон (заикается)… фон Фокин.

Мошкин (шёпотом Стратилату). Что это? он велел так докладывать?

Стратилат (тоже шёпотом). Оне-С. (Стратилат выходит.)

Мошкин (шёпотом). А, а! (Громко.) Проси, проси.

(Входят Вилицкий и Фонк во фраках. Вилицкий бледен и как будто смущен; Фонк держит себя необыкновенно важно, строго и чинно.)

Вилицкий (Мошкину). Михайло Иваныч, позвольте вам представить моего приятеля, Родиона Карлыча фон Фонка. (Фонк чопорно кланяется.)

Мошкин (не без смущения). Мне чрезвычайно приятно и лестно… Я столько наслышался о ваших отличных качествах… Я очень благодарен Петру Ильичу…

Фонк. Я также с своей стороны весьма рад. (Кланяется.)

Мошкин. О, помилуйте-с!.. (Небольшое молчание.) Покорнейше прошу присесть… (Все садятся. Опять воцаряется молчание. Фонк с достоинством оглядывает всю комнату. Мошкин, откашлявшись) . Какая сегодня, можно сказать, приятнейшая погода! Холодно немножко, а впрочем, очень приятно.

Фонк. Да; сегодня холодно.

Мошкин. Та-ак-с. (Вилицкому чрезвычайно мягким голосом.) Что это тебя сегодня не было, Петруша? Здоров ты? (Фонк делает едва заметное движение бровями при слове «тебя».)

Вилицкий. Слава богу. А что Марья Васильевна?

Мошкин. Маша здорова… Гм. (Фонку.) Изволили сегодня гулять-с?

Фонк. Да, я прошелся раза два по Невскому.

Мошкин. Весьма приятная прогулка; такое всё благовидное общество; ну, песочек тоже по тротуарам… Магазины… всё это очень удобно. (Помолчав немного.) Можно сказать, Петербург — первейшая столица мира сего.

Фонк. Петербург прекрасный город.

Мошкин (не без робости). Ведь за границей-с… ничего подобного не имеется?

Фонк. Я думаю, ничего.

Мошкин. Вот особенно когда Исакий будет окончен * ; вот уже тогда точно… преферанс будет значите льный-с.

Фонк. Исакиевский собор превосходное здание во всех отношениях.

Мошкин. Я совершенно с вами согласен-с. А позвольте узнать, его высокопревосходительство как в своем здоровье?

Фонк. Слава богу!

Мошкин. Слава богу! (Помолчав опять.) Гм. (С улыбкой.) А вот, Родион… Родион Карлыч… Вы, надеюсь, нам сделаете честь… через две недели вот… его свадьба… (указывая на Вилицкого) , удостойте своим присутствием.

Фонк. Мне будет очень лестно…

Мошкин. Помилуйте, напротив, нам… (Помолчав немного.) Вы не поверите, Родион Карлыч, как я счастлив, глядя на них на обоих… (Неопределенно указывая на Вилицкого и на дверь налево .) Для старика, холостого человека, как я… можете себе представить… какое это… неожиданное…

Фонк. Да-с. Брак, основанный на взаимной склонности и на рассудке (он значительно выговаривает это слово), есть одно из величайших благ человеческой жизни.

Мошкин (с благоговением выслушивая Фонка). Так-с, так-с.

Фонк. И потому я, с своей стороны, вполне одобряю намерения тех молодых людей, которые с обдуманностью (он поднимает брови) исполняют этот… этот священный долг.

Мошкин (еще с большим благоговением). Да-с, да-с; я совершенно с вами согласен-с.

Фонк. Ибо что может быть приятнее семейной жизни? Но обдуманность при выборе супруги — необходима.

Мошкин. Конечно-с, конечно-с. Всё, что вы говорите, Родион Карлыч, так справедливо… Признаюсь… вы меня извините… но, по-моему, Петруша должен почесть себя счастливым, что заслужил ваше… благорасположение.

Фонк (слегка жмурясь). Помилуйте!

Мошкин. Нет, уверяю вас, я…

Вилицкий (поспешно перебивая его). Скажите, Михайло Иваныч… я бы желал видеть Марью Васильевну… мне нужно ей сказать слова два…

Мошкин. Она у себя в комнате… должно быть, теперь одевается… Впрочем, ты можешь постучаться.

Вилицкий. А! Я сейчас вернусь. (Фонку.) Вы позволите…

Фонк. Сделайте одолжение. (Вилицкий выходит вдверь налево.)

Мошкин (глядит ему вслед, пододвигается к Фонку и берет его за руку). Родион Карлыч, вы извините меня, я человек простой… у меня что на сердце, то и на языке… Позвольте еще раз от души, именно от души поблагодарить вас…

Фонк (с холодной учтивостью). За что же, помилуйте…

Мошкин. Во-первых, за ваше посещение, во-вторых… я вижу, вы любите моего Петрушу… У меня не было детей, Родион Карлыч… но я не знаю, можно ли к сыну больше привязаться, чем я к нему… Так вот это-то меня и трогает, просто так трогает, что и сказать нельзя… (У него слезы навертываются.) Вы извините меня… (Понизив голос, словно самому себе говорит.) Что это? как не стыдно… (Смеется, достает платок, сморкается и украдкой утирает глаза.)

Фонк. Мне, поверьте, очень приятно видеть такие чувства…

Мошкин (оправившись). Вы извините откровенность старика… но я столько об вас наслышался… Петруша отзывается об вас с таким уважением… Он так дорожит вашим мнением… Вы увидите мою Машу, Родион Карлыч: вы увидите… как перед господом богом говорю, она составит его счастие, Родион Карлыч; она истинно прекрасная девушка!

Фонк. Я нисколько в этом не сомневаюсь… Одно расположение друга моего, Петра Ильича, уже громко говорит в ее пользу.

Мошкин (опять впадая в благоговение). Так-с, так-с…

Фонк. Я, с своей стороны, Петру Ильичу от души желаю всякого добра. (Помолчав немного.) А позвольте узнать, вы, кажется, в первом департаменте столоначальником служите?

Мошкин. Точно так-с.

Фонк. У кого в отделении, смею спросить?

Мошкин. У Куфнагеля, Адама Андреича.

Фонк (с уважением). А! Отличный чиновник! Я его знаю. Отличный чиновник!

Мошкин. Как же-с, Как же-с! (Помолчав.) А позвольте полюбопытствовать — ведь уже с полгода будет, как вы с моим Петрушей познакомились?

Фонк. С полгода. (Г-жа Пряжкина выходит из боковой двери, разряженная в пух, с большим бантом желтых лент на чепце; она тихонько подвигается к говорящим, слегка приседая им в спину и перебирая снурки ридикюля.) Мне в вашем приятеле особенно нравится то, что он, можно сказать, молодой человек с правилами… (Мошкин внимательно слушает.) Это в наше время редко. В нем нет этого ветра… знаете, ветра… (Вертит рукой на воздухе; Мошкин также вертит рукой и одобрительно кивает головой.) А это важно. Я сам также молодой человек… (Михайло Иваныч делает движение, как бы желая сказать: о, помилуйте!) Я не какой-нибудь Катон… * но…