Иван Тургенев - Том 2. Сцены и комедии 1843-1852

Беляев (кланяется, хочет уйти и после некоторой борьбы с самим собою возвращается). Нет, я не могу уйти… (Наталья Петровна в первый раз взглядывает на него.) Я не могу уйти так!.. Послушайте, Наталья Петровна, вы вот сейчас мне сказали… вы не желаете, чтобы я унес невыгодное воспоминание об вас, но и я не хочу, чтобы и вы вспомнили обо мне, как о человеке, который… Боже мой! Я не знаю, как выразиться… Наталья Петровна, извините меня… Я не умею говорить с дамами… Я до сих пор знал… совсем не таких женщин. Вы говорите, что нам не было суждено узнать друг друга, но помилуйте, мог ли я, простой, почти необразованный мальчик, мог ли я даже думать о сближении с вами? Вспомните, кто вы и кто я! Вспомните, мог ли я сметь подумать… С вашим воспитаньем… Да что я говорю о воспитании… Взгляните на меня… этот старый сюртук, и ваши пахучие платья… Помилуйте! Ну да! я боялся вас, я и теперь боюсь вас… Я, без всяких преувеличений, глядел на вас, как на существо высшее, и между тем… вы, вы говорите мне, что вы меня любите… вы, Наталья Петровна! Меня!.. Я чувствую, сердце во мне бьется, как отроду не билось; оно бьется не от одного изумления, не самолюбие во мне польщено… где!.. не до самолюбия теперь… Но я… я не могу уйти так, воля ваша!

Наталья Петровна (помолчав, словно про себя). Что я сделала!

Беляев. Наталья Петровна, ради бога, поверьте…

Наталья Петровна (измененным голосом). Алексей Николаич, если б я не знала вас за человека благородного, за человека, которому ложь недоступна, я бы могла бог знает что́ подумать. Я бы, может быть, раскаялась в своей откровенности. Но я верю вам. Я не хочу скрыть перед вами мои чувства: я благодарна вам за то, что́ вы мне сейчас сказали. Я теперь знаю, почему мы не сошлись… Стало быть, собственно во мне ничего вас не отталкивало… Одно мое положение… (Останавливается.) Всё к лучшему, конечно… но мне теперь легче будет расстаться с вами… Прощайте. (Хочет уйти.)

Беляев (помолчав). Наталья Петровна, я знаю, что мне нельзя здесь остаться… но я не могу передать вам всё, что во мне происходит. Вы меня любите… мне даже страшно выговорить эти слова… все это для меня так ново… мне кажется, я вас вижу, слышу вас в первый раз, но я чувствую одно: мне необходимо уехать… я чувствую, что я ни за что отвечать не могу…

Наталья Петровна (слабым голосом). Да, Беляев, вы должны уехать… Теперь, после этого объясненья, вы можете уехать…И неужели же точно, несмотря на всё, что я сделала… О, поверьте, если б я могла хоть отдаленно подозревать всё то, что вы мне теперь сказали — это признание, Беляев, оно бы умерло во мне… Я хотела только прекратить все недоразумения, я хотела покаяться, наказать себя, я хотела разом перервать последнюю нить. Если б я могла себе представить… (Она закрывает себе лицо.)

Беляев. Я вам верю, Наталья Петровна, я верю вам. Да я сам, за четверть часа… разве я воображал… Я только сегодня, во время нашего последнего свиданья перед обедом, в первый раз почувствовал что-то необыкновенное, небывалое, словно чья-то рука мне стиснула сердце, и так горячо стало в груди… Я, точно, прежде как будто чуждался, как будто даже не любил вас; но, когда вы мне сказали сегодня, что Вере Александровне показалось… (Останавливается.)

Наталья Петровна (с невольной улыбкой счастья на губах). Полноте, полноте, Беляев; нам не об этом должно думать. Нам не должно позабыть, что мы говорим друг с другом в последний раз… что вы завтра уезжаете…

Беляев. О, да! я завтра же уеду! Теперь я еще могу уехать… Всё это пройдет… Вы видите, я не хочу преувеличивать… Я уеду… а там, что бог даст! Я унесу с собой одно воспоминанье, я вечно буду помнить, что вы меня полюбили… Но как же это я до сих пор не узнал вас? Вот вы смотрите на меня теперь. Неужели я когда-нибудь старался избегать вашего взгляда… Неужели я когда-нибудь робел в вашем присутствии?

Наталья Петровна (с улыбкой). Вы сейчас мне сказали, что вы боитесь меня.

Беляев. Я? (Помолчав.) Точно… Я сам себе удивляюсь… Я, я так смело говорю с вами? Я себя не узнаю.

Наталья Петровна. И вы не обманываетесь?..

Беляев. В чем?

Наталья Петровна. В том, что вы меня… (Вздрагивая.) О боже, что я делаю… Послушайте, Беляев… Придите ко мне на помощь… Ни одна женщина не находилась еще в подобном положении. Я не в силах больше, право… Может быть, оно так к лучшему, всё разом прекращено, но мы по крайней мере узнали друг друга… Дайте мне руку — и прощайте навсегда.

Беляев (берет ее за руку). Наталья Петровна… я не знаю, что вам сказать на прощанье… сердце у меня так полно… Дай вам бог… (Останавливается и прижимает ее руку к губам.) Прощайте. (Хочет уйти в садовую дверь.)

Наталья Петровна (глядя ему вслед). Беляев…

Беляев (оборачиваясь). Наталья Петровна…

Наталья Петровна (помолчав некоторое время, слабым голосом). Останьтесь…

Беляев. Как?..

Наталья Петровна. Останьтесь, и пусть бог нас рассудит! (Она прячет голову в руки.)

Беляев (быстро подходит к ней и протягивает к ней руки). Наталья Петровна… (В это мгновение дверь из саду растворяется, и на пороге показывается Ракитин. Он некоторое время глядит на обоих и вдруг подходит к ним.)

Ракитин (громко). А вас везде ищут, Наталья Петровна… (Наталья Петровна и Беляев оглядиваются.)

Наталья Петровна (отнимая руки от лица и словно приходя в себя). А, это вы… Кто меня ищет? (Беляев, смущенный, кланяется Наталье Петровне и хочет уйти.) Вы ухо́дите, Алексей Николаич… не забудьте же, вы знаете… (Он вторично кланяется ей и уходит в сад.)

Ракитин. Аркадий вас ищет… Признаюсь, я не ожидал найти вас здесь… но, проходя мимо…

Наталья Петровна (с улыбкой). Вы услышали наши голоса… Я встретила здесь Алексея Николаича… и имела с ним небольшое объяснение… Сегодня, видно, день объяснений, но теперь мы можем пойти домой… (Хочет идти в дверь коридора.)

Ракитин (с некоторым волнением). Могу узнать… какое решение…

Наталья Петровна (притворяясь удивленной). Какое решение?.. Я вас не понимаю.

Ракитин (долго помолчав, печально). В таком случае я всё понимаю.

Наталья Петровна. Ну так и есть… Опять таинственные намеки! Ну да, я объяснилась с ним, и теперь всё опять пришло в порядок… Это пустяки были, преувеличенья… Всё, о чем мы говорили с вами, всё это ребячество. Это следует теперь позабыть.