Михаил Салтыков-Щедрин - Том 7. Произведения 1863-1871

Во-первых, увеличил число моих добрых товарищей в такой мере, что вскоре на каждого обывателя считалось по одному доброму товарищу. — Добрые товарищи — агенты тайной политической полиции. Первое распоряжение «откровенного ребенка» близко к такому, например, факту действительности, запротоколированному в записи дневника Никитенко от 7 февраля 1867 г.: «Граф Шувалов вносил два проекта в Государственный совет. Один по поводу того, что все Поволжье исполнено дурного духа, и потому необходимо все это пространство оцепить жандармскими агентами, разделив их на группы <���…>. Другой проект его касался усиления карательных мер против тайных обществ и против зловредных покушений в земских собраниях» (А. В. Никитенко . Дневник, т. 3, Л. 1956, стр. 73).

Не меньше того занимали меня и гимназисты <���…> в некоторых государствах уже не родители детей секут, а наоборот … — Еще одно отражение пензенских впечатлений Салтыкова. Общий эзоповский подтекст комментируемого заявления администратора «по секретной части» выясняется в связи с тем обстоятельством, что и сам Каракозов, стрелявший в царя, и руководитель революционного кружка, из которого он вышел, — его двоюродный брат Ишутин, и ряд других видных членов того же кружка — Загибалов, Странден, братья Федосеевы, Юрасов — были воспитанниками пензенской гимназии и пензенского дворянского института. Поэтому политическое наблюдение за пензенскими гимназистами и другими учащимися особенно занимали «жандармский пост» Пензенской губ. Более же частный подтекст комментируемого места связан с получившим широкую огласку пензенским инцидентом конца 1864 г. — пощечиной, нанесенной гимназистом шестого класса Николаем Кузнецовым директору гимназии, крайнему обскуранту и насадителю казарменных порядков Шарбе. Салтыков знал всю эту историю в деталях от самого Кузнецова, в судьбе которого принял большое участие (С. Кузнецов и В. Шварев . Из новых материалов к биографии М. Е. Салтыкова-Щедрина. — Альманах «Земля родная», Пенза, 1951, кн. 7, стр. 132–133; « Салтыков в воспоминаниях », стр. 504 и след.).

…я читывал, что настоящие заговорщики собираются всегда по ночам <���…>, я посягнул направить шаги мои в лес . — «Сцена в лесу» стилистически пародирует французские «романы тайн». Непосредственным толчком к написанию «сцены» и следующих за нею строк, посвященных государственному перевороту 2 декабря 1851 г., передавшему в руки Луи-Наполеона всю полноту власти, послужили впечатления Салтыкова от чтения книги Эжена Тено «Paris en Décembre 1851». В начале 1869 г. вышло русское издание книги: «Париж и провинция 2 декабря 1851 г. Исторические этюды Эжена Тено и рассказ о перевороте 2 декабря (из «Истории Крымской войны») А. В. Кинглэка». Книга вызвала большой интерес у русских читателей и журнальных обозревателей. Ей была посвящена большая статья и в «Отеч. записках» (1869, № 2).

…громаднейший медведь <���…> был, разумеется, <���…> знаменитый принц Шарман <���…> — Стреляй ! — раздалось во тьме ночной. — Принц Шарман (волшебный принц — от франц. le prince charmant), персонаж французских народных сказок, служит Салтыкову для обозначения Наполеона III, а гротескно-комический эпизод спасения принца и освобождения от злых чар намекает на «волшебства» авантюристической биографии императора Франции, в частности, на «чудеса» его способов снискания популярности в народе. Один из таких приемов, описанный в книге Тено (см. выше), состоял в инсценировке «покушения» на самого себя и последующего «чудесного спасения».

Потребовалась вдруг большая масса людей, умеющих владеть кастетами и сортидебалями . — Намек на участие парижской полиции в государственном перевороте 2 декабря 1851 г. и в провозглашении Луи-Наполеона императором 2 декабря 1852 г. Сортидебаль — см. прим. к стр. 168.

Я <���…> полетел во Францию, приняв фамилию мосье Мушара <���…>. Ловкость и разнообразие, с которыми я применял кастет, <���…> изумили даже графа Морни , — Мосье Мушар (шпик — франц. mouchard) — анонимная маска-символ, указывающая на созданную Луи-Наполеоном атмосферу угроз, интриг и провокаций тайной полиции, в которой он готовил свой переворот. Герцог де Морни — лицо историческое, брат (по матери) Луи-Наполеона, в качестве министра внутренних дел сыграл роль фактического руководителя переворота 2 декабря 1851 г. В 1856–1857 гг. Морни был послом Франции в Петербурге, где, путем шантажа, женился на русской аристократке с большим состоянием, княжне Трубецкой. Салтыков и намекает здесь на все эти факты и обстоятельства.

Маркиза де ла Кассонад — маркиза Сластёна (франц. cassonade).

Впервые — «Искра», 1870, № 6, 5 февраля, стр. 209–216, № 8, 19 февраля, стр. 289–296, № 11, 12 марта, стр. 385–390; подпись: Посторонний наблюдатель . Авторство Салтыкова установлено В. В. Гиппиусом — см. его статью «М. Е. Салтыков — сотрудник «Искры» в «Ученых записках Пермского гос. университета», № 1, Общественные науки, вып. 1, 1929, стр. 43–66. Текст сатиры был перепечатан в ЛН , т. 11/12, стр. 274–276, с комментарием Вас. Гиппиуса, который, с некоторыми сокращениями, и использован для настоящего издания. Текст сатиры печатается по журналу «Искра».

Салтыков высмеивает в «Похвале легкомыслию» дворянский либерализм, отождествляя его с той самой дворянской реакцией, от которой либералы сами на словах отмежевывались. Основными тезисами российского либерализма эпохи реформ оказались сентенции: «сначала всё уступи, дабы впоследствии всем воспользоваться» и «пользуйся, но так, чтобы никто не заметил». К этим тезисам присоединяется третий — откровенно реакционный: «будь счастлив и не взирай» (то есть не размышляй). И если первым двум тезисам иронически предпочтены правила обывательски-благонамеренной морали: «ничего не уступай, но ничем и не пользуйся» и «ничем не пользуйся, и пусть все замечают», — третий тезис пришлось ограничить с точки зрения той же морали: «взирай, но взирай с рассмотрением».

«Похвала легкомыслию» органически связана с салтыковской сатирой 60-х годов, когда Салтыков вступил в решительную борьбу с либерализмом. В «Похвале» откликаются мысли и образы «Нашей общественной жизни» (1863–1864), «Писем о провинции» (особенно двух первых — 1868), «Признаков времени» (особенно очерк «Легковесные» — 1868). С другой стороны, многое из намеченного в «Похвале» получило развитие в дальнейшем творчестве Салтыкова: в «Итогах» (1871), «Дневнике провинциала в Петербурге» (1872), в «Современной идиллии», «Пестрых письмах» и других циклах. Но особенно близка «Похвала» сказке «Либерал» (1885). Написанная уже в иной исторической обстановке, после запрета «Народной воли», в разгар победоносцевщины, она усиливает, сгущает то, о чем в 1870 г. можно было говорить сравнительно мягко. Тезисы об уступках превращаются здесь в три правила общественного поведения либерала: «по мере возможности», «хоть что-нибудь» и, наконец, «применительно к подлости», после чего либерал получает заслуженный плевок в лицо. Эту именно сказку использовал В. И. Ленин в борьбе с народнической публицистикой — в работе 1894 г. «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?».