Антон Чехов - Том 23. Письма 1892-1894

А. Чехов.

А перчаточник * за лечение преподнес мне полдюжины перчаток для Маши.

1207. А. С. СУВОРИНУ

1 августа 1892 г. Мелихово.

1 авг. Мелихово.

Мои письма гоняются за Вами, но Вы неуловимы. Я писал Вам часто и, между прочим, в St. Moritz, судя же по Вашим письмам, Вы от меня ничего не получали * . Во-первых, в Москве и под Москвой холера, а в наших местах она будет на сих днях. Во-вторых, я назначен холерным доктором, и мой участок заключает в себе 25 деревень, 4 фабрики и 1 монастырь. Я организую, строю бараки и проч., и я одинок, ибо всё холерное чуждо душе моей, а работа, требующая постоянных разъездов, разговоров и мелочных хлопот, утомительна для меня. Писать некогда. Литература давно уже заброшена, и я нищ и убог, так как нашел удобным для себя и для своей самостоятельности отказаться от вознаграждения, какое получают участковые врачи. Мне скучно, но в холере, если смотреть на нее с птичьего полета, очень много интересного. Жаль, что Вас нет в России. Материал для «маленьких писем» пропадает даром. Хорошего больше, чем дурного, и этим холера резко отличается от голода, который мы наблюдали зимою. Теперь все работают, люто работают. В Нижнем на ярмарке делают чудеса * , которые могут заставить даже Толстого относиться уважительно к медицине и вообще к вмешательству культурных людей в жизнь. Похоже, будто на холеру накинули аркан. Понизили не только число заболеваний, но и процент смертности. В громадной Москве холера не идет дальше 50 случаев в неделю, а на Дону она хватает по тысяче в день — разница внушительная. Мы, уездные лекаря, приготовились; программа действий у нас определенная, и есть основание думать, что в своих районах мы тоже понизим процент смертности от холеры. Помощников у нас нет, придется быть и врачом и санитарным служителем в одно и то же время; мужики грубы, нечистоплотны, недоверчивы; но мысль, что наши труды не пропадут даром, делает всё это почти незаметным. Из всех серпуховских докторов я самый жалкий; лошади и экипаж у меня паршивые, дорог я не знаю, по вечерам ничего не вижу, денег у меня нет, утомляюсь я очень скоро, а главное — я никак не могу забыть, что надо писать, и мне очень хочется наплевать на холеру и сесть писать. И с Вами хочется поговорить. Одиночество круглое.

Наши хозяйственные потуги увенчались полным успехом. Урожай основательный, и Мелихово, когда продадим хлеб, даст нам больше тысячи рублей. Огород блестящ. Огурцов целые горы, а капуста удивительная. Если бы не окаянная холера, то я мог бы сказать, что ни одно лето я не проводил так хорошо, как это.

Была у меня астрономка. Она живет в больнице у докторши и по-бабьи вмешивается в холерные дела. Всё преувеличивает и всюду видит интриги. Курьезная особа. К Вам она привыкла и любит Вас, хотя и не принадлежит к людям, цензурою дозволенным, как выражается Чертков. А Щеглов в самом деле неправ * . Я не люблю такой литературы.

О холерных бунтах уже ничего не слышно. Говорят о каких-то арестах, о прокламациях и проч. Говорят, что литератор Астырев приговорен к 15-летней каторге * . Если наши социалисты в самом деле будут эксплоатировать для своих целей холеру, то я стану презирать их. Отвратительные средства ради благих целей делают и самые цели отвратительными. Пусть выезжают на спинах врачей и фельдшеров, но зачем лгать народу? Зачем уверять его, что он прав в своем невежестве и что его грубые предрассудки — святая истина? Неужели прекрасное будущее может искупить эту подлую ложь? Будь я политиком, никогда бы я не решился позорить свое настоящее ради будущего, хотя бы мне за золотник подлой лжи обещали сто пудов блаженства.

Увидимся ли осенью? Будем ли вместе жить в Феодосии? Вы — после заграничной поездки, а я — после холеры могли бы рассказать друг другу много интересного. Давайте проведем октябрь в Крыму. Право, это не скучно. Будем писать, разговаривать, есть… В Феодосии уже нет холеры.

Пишите мне возможно чаще ввиду моего исключительного положения. Настроение мое теперь не может быть хорошим, а Ваши письма отрывают меня от холерных интересов и ненадолго уносят в иной мир.

Будьте здоровы. Товарищу по гимназии Алексею Петровичу * мой привет.

Ваш А. Чехов.

Буду лечить холеру по способу Кантани * : большие клистиры с таннином в 40 градусов и вливание под кожу раствора поваренной соли. Первые действуют превосходно: и согревают, и уменьшают понос. Вливание же иногда производит чудеса, но иногда паралич сердца.

1208. В. Г. ЧЕРТКОВУ

1 августа 1892 г. Мелихово.

Уважаемый Владимир Григорьевич, извините, что я так долго не отвечал на Ваше письмо. Я назначен по случаю холеры участковым врачом и литература ушла на задний план. Возьмите и «Именины», если находите их подходящими, но не издавайте их вместе с «Женой» * . Два этих рассказа в одной книжке не улыбаются мне, а почему — я не могу сказать Вам определенно.

Не пишу Вам длиннее, потому что вышли все 7-копеечные марки, а посылать за ними далеко. От Сытина получил книги «Детское сердце» * .

Желаю Вам всего хорошего.

Уважающий А. Чехов.

1 август.

Ст. Лопасня.

На обороте:

г. Россоша Воронежской губ. Владимиру Григорьевичу Черткову.

1209. Л. С. МИЗИНОВОЙ

7 августа 1892 г. Мелихово.

7 авг.

Вы рады случаю придраться. Во-первых, на Ваше письмо я ответил тотчас же, а если мое письмо запоздало, то виною тому не я, а лошади, которые ездят на станцию не каждый день; во-вторых, характер Ваш похож на прокисший крыжовник; в-третьих, если Вы забыли немецкий язык, то могли бы выучить его в один месяц, а в-четвертых, — у Вас нет никакого любимого дела * ; если бы оно было, то не было бы надобности держать его в тайне.

В-пятых, за что Вы ругаетесь? Несносная Вы канталупа. Если Вы втюрились по уши в какого-нибудь водочного заводчика или барона, то так и пишите, а нечего вилять и причину Вашего охлаждения сваливать на меня и на Чеховых.

Жду Вас к себе 15-го авг<���уста>. В этот день Маша именинница, и будет глупо, если Вы не приедете. Бабушка подождет. Непременно приезжайте. Я разрешу Вам надсмехаться надо мной и браниться, сколько Вашей душеньке угодно.

Пишите, Лика.

Иван идет на станцию, а под окном ждут больные. Некогда писать. Да и зачем, если мои письма только возбуждают в Вас желание браниться?

Больных пропасть. Холеры еще нет.

Целую ручку.

Ваш А. Чехов.

1210. А. С. СУВОРИНУ

16 августа 1892 г. Мелихово.

16 авг.

Больше писать я не стану, хоть зарежьте. Я писал в Аббацию, в St. Мориц, писал раз десять по крайней мере. До сих пор Вы не присылали мне ни одного верного адреса, и потому ни одно мое письмо не дошло до Вас * и мои длинные описания и лекции о холере пропали даром. Это обидно. Но обиднее всего, что после целого ряда моих писем о наших холерных передрягах Вы вдруг из веселого бирюзового Биаррица пишете мне, что завидуете моему досугу! Да простит Вам аллах!