Антон Чехов - Том 18. Гимназическое. Стихотворения. Коллективное

Уже эти факты заставляют с особенною внимательностью читать номера «Нового времени», выходившие в те дни, когда Чехов гостил в Петербурге. Это относится, разумеется, и к номерам, появлявшимся не только после их петербургских встреч (так, «Вопрос» был обсужден в московских разговорах 8 октября, а 11-го он уже был напечатан), но безусловно, что когда Чехов жил в петербургской квартире Суворина и были возможны «путешествия ночью в типографию» (Письма, т. 2, стр. 216), условия для «летучей» публицистики были особенно благоприятны.

Атрибутируя чеховские заметки 1893 г., С. Д. Балухатый писал об одной из них: «Тема статьи Чехова не была для него случайной» ( Чеховский сб. , стр. 17). Это можно сказать и о прочих темах его поздней публицистики — все они находят давние и недавние параллели в чеховской прозе, переписке, его высказываниях, донесенных до нас памятью современников. Но, пожалуй, самой неслучайной темой для Чехова конца 1888 — начала 1889 г. был театр.

В эти месяцы появилось «Предложение», состоялась премьера водевиля «Медведь», написан новый конец «Калхаса»; Чехов перерабатывает «Иванова» и ведет переговоры о его постановке, помогает Суворину в постановке «Татьяны Репиной», в письмах сообщает о замыслах театральных рецензий, пьес и т. п. Никогда раньше Чехов не был так погружен в театральные дела. И когда в январе 1889 г. Чехов приехал в Петербург, то театр, несомненно, был первейшим предметом разговоров с Сувориным, страстным театралом, к тому же недавно вступившим на стезю драматурга.

Но задавшись целью более конкретного установления тематики этих разговоров (а значит и гипотетических чеховских газетных откликов), необходимо задать вопрос: с какими театрами и актерами Чехов был тогда теснее всего связан?

Прежде всего это театр Ф. А. Корша, в котором в 1887 г. был поставлен «Иванов», а 28 октября 1888 г. — «Медведь», где Чехов бывал на репетициях и дела и положение которого издавна знал более дел любого другого театра. Несложно назвать и имена актеров: это артисты Александринского театра П. М. Свободин и В. Н. Давыдов и актер коршевского театра Н. Н. Соловцов.

Заметки Чехова о театре Корша и П. М. Свободине известны (см. т. 16 Сочинений, стр. 242–243).

В январе — феврале 1889 г. произошли важные события в артистической жизни Соловцова и Давыдова: оба получили по бенефису. И об обоих этих событиях появились заметки в «Новом времени». Есть основания полагать, что чеховская «бенефисная публицистика» должна быть пополнена двумя этими статьями.

Первая — о бенефисе Соловцова — напечатана в номере от 16 января. Во время написания этой заметки (13 или 14 января) в Москве находился Суворин (приехавший на репетиции своей пьесы «Татьяна Репина» в Малом театре 13 января), что уже повышает вероятность печатания Чеховым заметок о событиях, которых он был свидетелем.

5 января 1889 г., когда Суворин был еще в Петербурге, Чехов писал ему: «Напечатайте петитом прилагаемую заметочку. Соловцов просил меня сделать ему рекламу. Я исполнил его желание, но, кажется, так, что он больше уж никогда не попросит». Заметку Суворин немедленно отправил в набор: в номере «Нового времени» от 7 января она уже была опубликована.

Чехов имел основания думать, что Соловцов останется заметкою недоволен — в ней шла речь о репертуаре коршевского театра, о самом же Соловцове, кроме собственно информации о бенефисе, не говорилось ничего (т. 16 Сочинений, стр. 242). Однако и все последующие письма Соловцова Чехову (ГБЛ) переполнены просьбами: уже в этом году он просит для театра М. М. Абрамовой, куда он перешел от Корша, «Лешего» (см. об этом также: М. П. Чехов . Антон Чехов, театр, актеры и «Татьяна Репина». Пг., 1924, стр. 18; Вокруг Чехова , стр. 199–200), позже «в память нашей прежней дружбы и добрых отношений» просит — уже для своего театра — «Чайку», потом — «Три сестры» и т. п. Заметка о бенефисе могла быть продолжением просимой «рекламы».

В новой заметке речь идет уже о самом Соловцове. Но ощутима явная перекличка с главной мыслью предыдущей — в том, что классический репертуар «весьма редко появляется на коршевской сцене». Идею классического репертуара Чехов отстаивал давно. Еще в статье 1882 г. он писал: «Стоит ли в театре Пушкина играть „Гамлета“ или не стоит? не раз слышался вопрос. Этот вопрос праздный. Шекспира должно играть везде» (Сочинения, т. 16, стр. 20). Позже, в «Осколках московской жизни» Чехов, приветствуя цели и задачи Шекспировского общества, опять противопоставляет современный и классический репертуар, говоря, что Общество «дает приют любителям, не удовлетворяющимся русским водевилем и доморощенною драмою» (там же, стр. 81). Пьесы современных драматургов, и, в частности, идущие в театре Корша, Чехов едко высмеивал в статье «Модный эффект» (1886), писал о «психопатических пьесах» в его театре (Письма, т. 3, стр. 60) и т. п.

Мысль обеих заметок о редкости в коршевском репертуаре классических пьес находим в письме, написанном незадолго до того, в октябре 1888 г.: «„Севильский обольститель“ написан стихами, требует специальных декораций и костюмов и, во всяком случае, не 2–3 репетиций, а больше; поэтому Коршу он не ко двору. У него в ходу легкие пьесы водевильного свойства» (А. Н. Маслову-Бежецкому. — Письма, т. 3, стр. 20). Об отсутствии у Корша хороших костюмов и декораций Чехов еще не раз упомянет в письмах этого года.

Чувство меры и сдержанность, которые с похвалою отмечаются в игре Соловцова, всегда числились среди основных положений чеховской театральной эстетики: в театральных рецензиях он не раз высмеивал «слезоточивых» и «вспыльчивых» актеров (см. Сочинения, т. 16, стр. 47, 172, 173). таких, которые «стараются говорить грудным, замогильным голосом и без надобности рвут на себе волосы» (там же, стр. 80); ср. изображение игры провинциального актера в рассказе «Трагик» (1883). (Здесь была еще одна точка схождения с Сувориным, отстаивавшим значение «той драматической школы, которая стоит за естественность, за простоту и правду и гонит ходульность». — А. С. Суворин . Театральные очерки (1866–1876). СПб., 1914, стр. XIV.)

Сдержанная оценка роли Кина в начале рецензии не противоречит общему отношению Чехова к Соловцову, у которого он находил и достоинства и недостатки. Так, 2 ноября 1888 г. он писал И. Л. Леонтьеву (Щеглову): «Теперь о „Медведе“. Соловцов играл феноменально, Рыбчинская была прилична и мила <���…> Но, душа моя, играют Соловцов и Рыбчинская не артистически, без оттенков, дуют в одну ноту, трусят и проч.» При разговоре о чеховской оценке Соловцова часто цитируют первую фразу этого отзыва. Заключительная фраза оценку несколько корректирует; добавочное уточнение в понимание этой оценки вносит комментарий первого публикатора данного письма, его адресата: «Соловцов играл феноменально, — пишет он мне, цитируя любимое словечко режиссера театра Корша» (И. Л. Щеглов . Из воспоминаний об Антоне Чехове. — Чехов в воспоминаниях , стр. 150).