Андрей Курков - Не приведи меня в Кенгаракс

Ящики пока поставили в углу.

Студенты стояли у двери и нетерпеливо ждали обещанной оплаты. Друг с другом они больше не разговаривали.

Товарищ Борис сунул "деловому" пачку облигаций и выпроводил их на улицу.

Старики чинно расселись за столом. В их позах чувствовалось ожидание. Так ждут официанта в ресторане: чуть высокомерно и нетерпеливо.

- Молодой гражданин! - повернулся к стоящему рядом Турусову товарищ Борис. - Что же это вы бездельничаете?! Доставайте дополнительный, вскрывайте. Пора работать.

Турусов поднял лежащий на полу топор и отодрал с ящика крышку. Старички привстали и с любопытством заглянули внутрь.

- Опять фактический! - сосредоточенно произнес товарищ Алексей.

- Разбирать будем попапочно или подокументально? - спросил всех товарищ Федор.

- Попапочно! - поспешил заявить товарищ Михаил. - Подокументально нам и месяца не хватит!

- Хорошо, - согласился товарищ Федор. - Итак заседание коллегии по редактуре реальной истории объявляю открытым. Что там первое?

Товарищ Михаил вытащил из ящика верхнюю папку и прочитал ее название:

- "Дела товарищества иностранных рабочих в СССР. 1924-1938."

Товарищ Алексей скривился и чихнул. Даже глаза у него заслезились.

- Не надо нам это! - скоропалительно промолвил товарищ Борис.

- Все так считают? - товарищ Федор обвел присутствующих пытливым взглядом. - Что ж. У нас демократия большинства. Откладывай, товарищ Михаил, и доставай следующую.

- "Дипломатическая война Чили-СССР. Причины и последствия. Взаимное удержание заложников" - прочитал товарищ Михаил и рука его поползла к значку "Ворошиловский стрелок", словно хотела убедиться в том, что он не оторвался.

- О! - улыбнулся товарищ Борис, поправляя хнистые седые волосы, спадавшие на лоб. - Сорок восьмой! Забавная история.

Товарищ Алексей равнодушно пожал плечами.

- Нас она не касается, - сказал он.

- Пускай остается, - резюмировал товарищ Федор. - Мы ее молодому гражданину подарим. Подзаработает. Берите и пользуйтесь! Что дальше?

На следующей папке надпись была замазана тушью.

Товарищ Михаил развязал узелок, выровнял папочные загибы и бросил взгляд на содержимое. Вдруг на его лице появилась светлая добрая улыбка и он мечтательно прищурился.

- Что там такое?! - заерзал на стуле товарищ Алексей.

- Я его избирал в Горьком. Это речь моего депутата, - товарищ Михаил поднес один листок к глазам. - "Когда умер Владимир Ильич Ленин, один из поэтов писал следующее:

Портретов Ленина не видно:

похожих не было и нет,

века уж дорисуют, видно,

недорисованный портрет.

Вы, конечно, понимаете, - продолжал возбужденно читать товарищ Михаил, - что поэт имел в виду не фотографические портреты Владимира Ильича, а весь его облик, все его дела, и считал, что только века смогут дорисовать портрет этого величайшего человека эпохи. Поэт ошибся и просчитался здорово. Видимо он недостаточно хорошо знал нашу партию. Нашелся такой художник революции, зодчий нашей социалистической стройки, который не в века, не в сотни лет и даже не в десятки сумел поднять на невиданную высоту нашу советскую страну и тем самым нарисовать портрет Владимира Ильича, о котором писал в своем стихотворении поэт. Этим величайшим, гениальным художником ленинской эпохи, этим зодчим социалистической стройки, который нарисовал на деле портрет Ленина, каким он должен быть, является наш вождь и учитель товарищ Сталин..."

- Ну хватит. Хватит! - замахал старческой ладошкой товарищ Алексей. Хватит тронных речей!

- А кто это выступал? - негромко спросил Турусов.

- Николай Иванович Ежов, - уважительно произнес товарищ Михаил. Огромного значения был человечище. Как хорошо помнится: 9 декабря тридцать седьмого, Горький...

- Нам этого не надо, - процедил сквозь зубы товарищ Борис. Отложить!

- Как это не надо! - возмутился товарищ Михаил и руки его затряслись. Он привстал, опустил дрожащие руки на папку, придавив ее как живую к поверхности стола. - Это надо! К этому еще придут!

- Я тоже за то, чтобы оставить, - кивнул товарищ Федор. - Отдадим молодому гражданину.

Теперь на столе перед Турусовым лежали уже две папки, по праву принадлежавшие ему. Он ласково посматривал на них, то и дело подравнивая по краю стола.

- Поехали дальше! - товарищ Федор зевнул и сонным взглядом уставился на открытый ящик.

Названия оставшихся двух папок очень не понравились пенсионерам и они единодушно решили избавиться от них.

Товарищ Федор встал из-за стола и торжественно произнес:

- Пришло время согреться!

Старички поднялись. Товарищ Федор взял отложенные за ненадобностью три папки и вышел на улицу. Остальные последовали за ним.

Они стали в кружок, в середине которого товарищ Федор поставил папки домиком, засунул под низ несколько скомканных листов бумаги и чиркнул спичкой. Бумажный домик воспламенился. Старички неподвижно стояли, торжественно глядя на костер, отражавшийся в их напряженных глазах. Турусов вышел из круга и, прижимая к груди свои две папки, широко открытыми глазами наблюдал как огонь облизывал до черноты бумагу и картон.

- Отречемся от старого мира, - запел дребезжащим голосом товарищ Федор.

- Отряхнем его прах с наших ног, - подхватили песню еще два голоса.

Молчали только Турусов и товарищ Алексей, тоже вышедший из круга, оба завороженно наблюдавшие костер из истории.

- Нет, не отрекусь, - думал Турусов. - Это все равно, что отречься от отца и деда. Сказать, что не было их у тебя, что сам вырос, как трава, а значит и после тебя никого не будет.

Трое стариков допели гимн и торопливо направились в домик. Турусов и товарищ Алексей зашли последними.

"Искать, чтобы сжечь? - лихорадочно думал Турусов. - Зачем?! Значит, все-таки есть история, раз боятся ее. Значит есть она, и только что часть ее превратилась в пепел по воле этих сумасбродных пенсионеров! И ради того, чтобы избавиться от нее они готовы на все! Ради этого один из них бросался на Радецкого с ножом!"

Все расселись вокруг стола. Товарищ Федор вытащил откуда-то гроссбух, раскрыл и, одев очки в железной оправе, стал водить пальцем по написанным от руки строчкам.

"А-а, вот оно, - сам себе довольно сказал товарищ Федор. - Дело о товариществе иностранных рабочих в СССР объявляю закрытым. Остались разрозненные документы и воспоминания, по которым события все равно не воссоздать."

Он достал черный фломастер и жирной линией вычеркнул из гроссбуха несколько строчек, следовавшие за номером 961.

- У нас еще масса работы, - вздохнул товарищ Борис, поглядывая утомленно на товарища Федора. - Но я думаю, что на сегодня хватит.

- Да, не в нашем возрасте работать сутками, как это бывало в тридцатых, - поддакнул товарищ Михаил. - Эти два ящика разберем потом.