Андрей Курков - Смерть постороннего

Вскоре вернулись Нина с Соней.

- Мы у Сережиной мамы были, - сказала она, раздевая Соню. - Она волнуется: Сережа уже две недели не звонил...

- Как Миша? - спросила Соня, зайдя в носочках на кухню.

- Иди одень тапочки! - строго сказал ей Виктор. - Врач обещал его вылечить, - добавил он уже вослед Соне, послушно вытаскивавшей из-под вешалки свои тапочки. - Но ему пока придется остаться в больнице...

- А мы можем к нему поехать? - спросила Соня.

- Нет, - ответил Виктор. - Людей туда не пускают...

66

Прошел день, но Виктор все еще не позвонил в Феофанию. Он закончил последний "крестик" и теперь ждал приезда курьера от главного.

Нина с Соней где-то гуляли и, воспользовавшись их отсутствием, Виктор пересчитал Сонины доллары - оказалось сорок с лишним тысяч. Затянув пачку резинками обратно в толстый "кирпич", он положил их на место. Потом пересчитал собственные деньги, большую часть из которых заработал пингвин. Почти десять тысяч.

- Надо звонить... - прошептал он себе и тут услышал звонок в дверь.

Неразговорчивый курьер - мужчина пенсионного возраста в старом драповом пальто - взял у него папку, положил ее в свой портфель, а Виктору передал другую. Кивнул и поспешил вниз по лестнице.

Посмотрев ему вслед, Виктор вернулся в квартиру. Бросил папку на кухонный стол. В гостинной подошел к телефону и снова растерянность овладела им. Что-то останавливало его.

- Надо звонить. - Шептал он себе и не двигался с места. Только смотрел на телефон, словно аппарат мог сам позвонить куда надо и что надо сказать.

Наконец он набрал номер лечебницы. Попросил к телефону Илью Семеновича и с удивительным облегчением вздохнул, услышав, что Илья Семенович вышел.

В этот день он больше не звонил. Он сел за работу и к приходу Нины с Соней написал три "крестика". Оставалось написать еще два и можно будет звонить главному. Пускай увидит, как он теперь быстро работает!

На следующее утро позвонил Леша.

- Старик. Завтра очень серьезные похороны, - сказал он.

- Боюсь, что эти похороны пройдут без пингвина, - проговорил в трубку Виктор и вздохнул. - Он как раз на последних похоронах простудился и теперь неизвестно - выкарабкается или нет...

Виктор рассказал обомлевшему от новости Леше все, что произошло.

- Послушай, - сказал Леша. - Если я виноват, дай мне с этим разобраться. Где он сейчас?

Виктор продиктовал Леше телефон Ильи Семеновича.

- Добро, я тебе позвоню! - сказал на прощанье Леша. - Не грусти!

Вечером он действительно позвонил.

- Все будет в порядке, - обнадеживающе сказал он. - Ребята берут на себя финансовую сторону и все, что касается операции. Твой Илья Семенович - нормальный мужик. Он теперь будет сам каждый день тебе звонить и обо всем рассказывать... Кстати, может ты сходишь со мной завтра на похороны? Потом посидим на поминках... - неожиданно спросил Леша.

- Я что - пингвин? - грустно произнес Виктор.

Вернувшись на кухню к пишмашинке, Виктор вместе с внезапно появившейся надеждой ощутил и тревогу. Какие-то ребята - вообщем он догадывался, что это за ребята - решили заплатить за операцию и, судя по всему, взяли на себя поиски донорского сердца...

Виктор не любил фильмов ужасов, но нынешняя ситуация вызывала в нем ощущения именно такого фильма.

Мотнув головой, Виктор отогнал от себя эти ассоциации и его мысли снова вернулись к "ребятам". Почему они решили все взять на себя? Они что, такие добрые? Или очень любят животных?.. Они в чем-то перед ним, Виктором, в долгу? Или в долгу перед пингвином?...

Вопросительные знаки быстро утомили Виктора и он решил думать о чем-то другом. Но мысли все равно крутились вокруг больного пингвина.

Вспомнилась телепередача, в которой смазливая ведущая призывала спонсоров дать деньги на отправку самолета с продуктами в Антарктиду, на украинскую научную станцию. Виктор отыскал бумажку с записанными с экрана номерами банковского счета и телефона.

Внезапная мысль обрадовала его. "Если Миша выживет, - думал Виктор. Надо будет отправить его с этим самолетом в Антарктиду, на родину. Сделать им спонсорский взнос с условием, чтобы они выпустили его там, среди льдов - они не откажутся..."

Обрадованный этой идеей, Виктор с вдохновением засел за оставшиеся "крестики" и в течении двух часов "добил" их.

А вечером позвонил Илья Семенович.

- Вы знаете, что все в порядке? - спросил он.

- Да, - сказал Виктор.

- Ну что могу сказать... У вас хорошие друзья... Состояние у пингвина стабильное. Начинаем готовиться к операции.

- А что, уже все для операции есть? - спросил Виктор.

- Нет, еще не все. Но думаю, что это вопрос двух-трех дней. Я вам позвоню завтра.

Через полчаса, когда Соня, поужинав, спросила Виктора: "Как Миша?", он с облегчением ответил: "Выздоравливает."

67

Он долго не ложился спать. Уже и Соня, и Нина видели, должно быть, сны, а он все еще сидел на кухне при выключенном свете и наблюдал как одно за другим гасли окна дома напротив.

Ему не хотелось спать. Бессоница здесь была не при чем. Он просто наслаждался тишиной и покоем, наблюдая за засыпающим городом. И тиканье будильника, снова стоящего на своем месте на подоконнике, больше не раздражало его. Волнения были позади. Мысли замедлили свой ход, тоже подпав под влияние этого покоя. И текли они свободно, словно неторопливая река перед глазами.

Казалось, что после всех этих потрясений, неприятных открытий, порождающих темные подозрения и просто моментов, которые легче забыть, чем понять и принять за обыденное, жизнь его снова входила в нормальное русло. И только в таком состоянии он мог заглядывать в будущее. Свое будущее, достигнуть которого он мог только стремясь вперед, не останавливаясь для того, чтобы раскрыть какую-то тайну, не вникая в изменение сущности самой жизни. Жизнь - дорога, и если идти "по касательной" - она окажется длинней. А длинная дорога - это длинная жизнь. Как раз тот случай, когда процесс важнее результата, ведь конечный результат жизни всегда один и тот же - смерть.

Он и шел "по касательной", обходя наощупь закрытые двери, но оставляя на них следы своих прикосновений. Но эти следы все равно оставались с ним, в его памяти, в его прошлом, которое уже не отягощало мысли.

В доме напротив только в трех окнах горел свет, но это были другие окна. Люди, копошившиеся за этими окнами, Виктора не интересовали. Он хотел бы увидеть ту женщину, за которой наблюдал прошлой бессонной ночью. Но даже ее отсутствие не нарушало его покой.

Он словно разгадал тайну долголетия. Долголетие зависело от покоя. Покой был источником самоуверенности, а самоуверенность позволяла очищать жизнь от ненужных волнений и поворотов. Самоуверенность позволяла принимать решения, удлинняющие жизнь. Самоуверенность вела в будущее.