О Куваев - Два цвета земли между двух океанов

Олег Куваев

Два цвета земли между двух океанов

Дорожные записки и размышления.

География по отношению к человеку не что иное, как История в пространстве,

точно так же, как История является Географией во времени.

Элизе Реклю. "Человек и Земля".

Ретроспективный взгляд на вещи

В наш насыщенный информацией век трудно найти сколько-нибудь приличный участок суши, о котором не было бы написано с десяток книг. Поэтому каждый "географический" автор вынужден объяснять в предисловии, зачем он добавляет к написанным томам еще один, не претендуя, однако, на то, что именно его книга и даст окончательное и исчерпывающее описание предмета. Я собираюсь писать о Чукотке. Об остроконечном клочке Азиатского континента, который, подобно мечу, рассекает два океана. О Чукотке, наверное, написано больше, чем о Рязани, но все-таки я буду писать о Чукотке, а не о Рязани. На это есть ряд причин.

В одной интересной книге описывается восторг, охвативший Васко Нуньес де Бальбоа, когда он смог видеть с одной из высот Панамского перешейка два земных океана. Не знаю, допускает ли география Панамы возможность наблюдать с одной точки два океана, но на Чукотке это можно. Более того, в районе Уэлена в принципе возможно увидеть два океана и два континента земли сразу.

На Чукотке много можно увидеть. Может быть, поэтому невольно "растекаешься мыслью по древу. Я работал здесь около девяти лет после окончания геологоразведочного института. Из увиденного запоминается, как правило, не экзотика, а обыденные вещи, которые в обыденности своей для каждой земли и составляют суть этой земли.

Почему-то ощущение, что вот в данный момент ты одновременно видишь два океана и два континента земли, не потрясает. Я не помню тот момент эмоционально, но я хорошо помню обжигающий морозный ветер с моря Бофорта, когда мы на маленьком самолете полярной авиации сделали посадку на дрейфующие льды за 74-м градусом северной широты. Был вечер, от торосов шла черная тень, и громадное оранжевое солнце сплющивалось о землю на горизонте. Морозно щелкали растяжки у крыльев Ан-2, и скрип снега казался оглушительным, потому что здесь, в Ледовитом океане, стояла мертвая тишина.

Ежедневные рабочие маршруты в тундре помнятся плохо, но зато я великолепно помню одного знакомого гуся. Мы возвращались из маршрута и уселись отдохнуть, прислонив спины к рюкзакам, на берегу тундровой реки Паляваам, а гусь плыл по вечерней глади воды куда-то по своим делам. Он плыл нерешительно, как бы задумавшись, и вдруг резко повернул и быстро поплыл обратно, так что волны веером пошли.

Коса Двух Пилотов, острова Серых Гусей, лагуна Валькакиманка, горы Маркоинг - эти географические названия полны очарования для каждого, кто любит Чукотку. И, конечно, нельзя забыть удивительный вид стаи белых канадских гусей на острове Врангеля. Белые гуси, летящие над черным камнем.

В рассказах о Чукотке нет нужды писать о пургах, штормах, последней спичке и прочих остросюжетных вещах. Об этом слишком много написано. К тому же самые "жестокие" страницы написаны, как правило, людьми, зажигавшими костер разве что в пионерском возрасте. Кроме того, я знаю, что среди тружеников полярной геологии не приняты рассказы о сугубых обстоятельствах. Но коль скоро "страшный" рассказ идет, то в нем преобладает юмор и упор на собственную оплошность, которая к тем обстоятельствам привела. Поэтому я попытаюсь сделать другой рассказ, своего рода эмоциональную исповедь, о том, почему я считаю Чукотку одним из самых воспи-тующих, интересных и ласковых мест на земле. Такой набор "материнских" эпитетов я употребил здесь не случайно.

Когда я думаю о Чукотке, она мне чаще всего кажется окрашенной в два цвета. Желтый - цвет благодатной чукотской осени, желтой тундры, желтого прозрачного воздуха по утрам, когда вода уже покрывается пленкой льда, желтого неяркого солнца над ней и удивительного подъема, когда ты веришь, что можешь шагать по подмерзшей тундре сотни верст подряд без остановки, отдыха и без конца. И чувствовать в это время твердую осмысленность и надежность земного бытия. И белый цвет Чукотки - цвет зимних заснеженных перевалов, жутковатой глади морского льда, пологих хребтов, врезанный в снег след нартовых полозьев, мельканье, мельканье, мельканье собачьих лап, даже когда лежишь в спальном мешке с закрытыми глазами. Конечно, все это не более чем эмоциональное восприятие деталей не такой уж большой страны, зажатой меж большими морями Великого и Ледовитого океанов. Но как "все мы родом из детства", так и притягательная, воспи-тующая сила любой страны рождается из деталей времени и ее пространства.

По мере сил я постараюсь рассказать о людях, о работе и о странных и таинственных вещах (отнесемся к ним с юмором), которые конечно же есть на Чукотке, как и на всякой другой земле. Возможно поэтому повествование получится не всегда связным во времени и в порядке событий. А в заключение этой краткой главы я не могу не присоединиться к словам Кнута Расмуссена, полярного путешественника, этнографа и великолепного человека: "Теперь, когда мне предстоит охватить своим повествованием все пережитое, оставившее во мне наиболее глубокие впечатления, я, естественно, в той же мере испытываю радость при мысли о том, что могу рассказать, как и смиренную грусть при мысли о том что я поневоле должен пропустить...".

Кое-что из цитат

Из всех книг о путешествиях и дальних странах, разумеется, лучше всего книги, одетые в старый кожаный переплет. Торжественная сочность их старинного слова умилительна. И я не мог не поделиться с читателем любопытными извлечениями из них.

"Вся Чукоция есть не что иное, как громада голых камней, климат же здесь самый несносный". Капитан Иосиф Биллингс, 1792 год.

"Это поистине обездоленная богом страна..." Георги, 1777 год.

"Северо-восточная Азия населена родственными племенами чукчами и шелачами. Это самые дикие племена во всей Азии". Абумази Баядур Хан (год неизвестен).

"Чукчи отдельными шайками бродят между Северным полюсом и 68? северной широты". Джордж Кеннан, 1869 год.

"Крайне неопрятная одежда, нечистые и дикие их лица и длинные ножи давали сей группе чукчей вид разбойничьей шайки". Коцебу, 1818 год.

"Остроги, лежащие по соседству с их страной, пребывают в беспрерывном страхе нападения". Георги, 1777 год.

"Русские много перепробовали для покорения этого племени. Наконец попытались помириться. Результаты превзошли все ожидания. Те, кого обвиняли в вероломстве и в свирепости, оказались замечательным добродушным соседом". Фридрих Фон-Гельвалъд, 1898 год.

"Вместо железа инородцам служат Мамонтовы рога". Георги, 1777 год.