Иван Тургенев - Том 10. Повести и рассказы 1881-1883

Мы считаем излишним распространяться о прочих качествах труда г-жи Буткевич. Читатели оценят их без нашего указания, так же как они оценят и прекрасный язык, которым пишет сочинительница.

Мы считали бы себя счастливыми, если бы немногие слова, которыми мы сопровождаем появление «Дневника девочки», обратили внимание публики на это полезное и у нас еще новое предприятие.

Ив. Тургенев

Michel Lermontoff, né en 1814, orphelin,’ élevé par sa grand-mère, puis étudiant à l’université de Moscou, fut admis, à vingt-deux ans, dans les hussards de la garde impériale. C’était à l’époque où Pouchkine venait de succomber dans un duel. Lermontoff déplora sa mort prématurée dans une élégie que la Russie entière admira, mais dont quelques vers exprimant je ne sais quelle soif de liberté déplurent en haut lieu. On l’envoya au Caucase. A son retour, au bout de trois ans, il publia un petit recueil de poésies, où se trouvait la pièce que nous offrons à nos lecteurs. Tout le monde lettré s’unit pour saluer en lui le successeur du poète qu’il avait célébré. Mais bientôt à l’occasion d’une dispute avec le fils d’un ambassadeur, on lui donna de nouveau l’ordre de retourner au Caucase. C’est là, qu’à la suite d’une querelle futile, il fut provoqué par un de ses camarades de régiment, et périt comme Pouchkine. C’était en 1841; Lermontoff avait vingt-sept ans.

Le petit poème du «Novice» («Mtsyri») est écrit, en vers de huit syllabes, à rimes uniquement masculines, mais alternantes. Cette forme ajoute à la poésie, par sa monotonie même, une énergie singulière. On l’a comparée au travail incessant d’un prisonnier frappant à coups redoublés sur les murs de son cachot.

M. Mérimée a bien voulu se charger de la révision de notre traduction: un pareil nom dispense de tout éloge et nous n’avons que des remercîments à lui adresser.

Перевод:

Михаил Лермонтов родился в 1814 году и, оставшись сиротою, был воспитан своей бабушкой; он стал студентом Московского университета, а 22 лет вступил в гусарский полк императорской гвардии. В дни, когда Пушкин погиб на дуэли, Лермонтов оплакал его безвременную смерть в элегии, которой восхищалась вся Россия; но некоторые ее строки, проникнутые неопределенной жаждой свободы, возбудили недовольство при дворе. Его отправили на Кавказ. Вернувшись через три года, он издал небольшой сборник стихотворений, куда вошла и поэма, предлагаемая здесь читателям. * Всё образованное общество единодушно признало его достойным преемником воспетого им поэта. Но вскоре, вследствие спора с сыном одного посланника, он снова получил приказ отправиться на Кавказ. Здесь из-за пустой ссоры он был вызван на дуэль одним из своих однополчан и погиб, как Пушкин. Это произошло в 1841 году; Лермонтову было 27 лет.

Небольшая поэма «Послушник» («Мцыри») написана восьмисложным стихом, с одними только мужскими, но парными рифмами. Эта форма, самым своим однообразием, придает поэме необыкновенную силу. Ее ритм сравнивали с трудом заключенного, который неустанно стучит усиленным стуком в стену своей темницы. *

Г-н Мериме любезно взял на себя труд пересмотреть наш перевод; это имя не нуждается ни в каких похвалах, и нам остается только выразить ему нашу благодарность. *

В настоящее издание вошли, сверх статей, помещенных в прежнем, 1860 года — «Отцы и дети», «Призраки», нигде не напечатанный отрывок «Довольно» и «Завтрак у предводителя» — сцены, не имеющие значения драматического.

Все старания были приложены, чтобы сделать это новое издание более достойным читающей публики: особенное внимание было обращено на устранение опечаток, сделаны небольшие изменения и поправки в слоге и восстановлен хронологический порядок самих статей.

Сказки Перро пользуются в целой Европе особенной популярностью; русским детям они сравнительно меньше известны, что происходит, вероятно, от недостатка хороших переводов и изданий. Действительно, несмотря на свою несколько щепетильную, старофранцузскую грацию, сказки Перро заслуживают почетное место в детской литературе. Они веселы, занимательны, непринужденны, не обременены ни излишней моралью, ни авторской претензиею; в них еще чувствуется веяние народной поэзии, их некогда создавшей; в них есть именно та смесь непонятно-чудесного и обыденно-простого, возвышенного и забавного, которая составляет отличительный признак настоящего сказочного вымысла. Наше положительное и просвещенное время начинает изобиловать положительными и просвещенными людьми, которым не нравится именно эта примесь чудесного: воспитание ребенка, по их понятиям, должно быть делом не только важным, но и серьезным — и вместо сказок ему следует вручать маленькие геологические и физиологические трактаты. Случалось же нам столкнуться с одной воспитательницей (правда, она была старая девица из остзейских немок и писала статьи в журналах с направлением, но без подписчиков), которая тщательно устраняла девочку, порученную ее надзору, ото всякого соприкосновения с другими детьми — для того чтобы, как выражалась почтенная наставница, ни один ложный факт не водворился в юной голове. Девочка выросла и превратилась в отъявленную кокетку, — но уже это, как известно, не вина теории, остающейся непогрешительной по-прежнему. Как бы то ни было, нам кажется весьма трудным и едва ли полезным до поры до времени изгонять всё волшебное и чудесное, оставлять молодое воображение без пищи, заменить сказку рассказом. Учитель, бесспорно, нужен ребенку, да и нянька ему нужна.

Остроумный издатель сказок Перро, Ж. Гетцель, известный в литературе под псевдонимом П. Сталя, в предисловии своем замечает очень справедливо, что не следует опасаться чудесного для детей. Не говоря уже о том, что многие из них не дают себя в обман вполне и, забавляясь красотой и миловидностью своей игрушки, в сущности очень твердо знают, что этого никогда не случалось (вспомните, господа, как вы езжали верхом на палочках; ведь вы знали, что это под вами не лошади, — а дело все-таки выходило совершенно правдоподобно, и удовольствие получалось отличное); но даже те дети (и это большей частью самые даровитые и умные головки), которые безусловно верят всем чудесам сказки, очень хорошо умеют тотчас отрешиться от этой веры, как только час тому настанет. «Дети, как взрослые, берут в книжках только то, что им нужно и пока оно им нужно». * Гетцель прав: не в этом направлении лежат опасности и трудности детского воспитания.

Мы сейчас сказали, что одной из причин относительной неизвестности у нас сказок Перро мы полагаем недостаток хороших переводов и изданий. Публике предоставляется судить, насколько наш перевод удовлетворителен; что же касается до настоящего издания — то подобного ему не было еще не только у нас в России, но и за границей; а имя гениального рисовальщика Густава Дорэ стало слишком громким и не нуждается ни в каких похвалах.