Александр Пушкин - Том 6. Художественная проза

Лицемеры! Так ли исполняете долг христианства? Христиане ли вы? С сокрушением раскаяния должны вы потупить голову и безмолвствовать… Кто из вас, муж веры и смирения, уподобился святым старцам, скитающимся по пустыням Африки, Азии и Америки, без обуви, в рубищах, часто без крова, без пищи, но оживленным теплым усердием и смиренномудрием? Какая награда их ожидает? Обращение престарелого рыбака или странствующего семейства диких, нужда, голод, иногда мученическая смерть. Мы умеем спокойно блистать велеречием, упиваться похвалами слушателей. Мы читаем книги и важно находим в суетных произведениях выражения предосудительные.

Предвижу улыбку на многих устах. Многие, сближая мои калмыцкие нежности с черкесским негодованием, подумают, что не всякий и не везде имеет право говорить языком высшей истины. Я не такого мнения. Истина, как добро Мольера, там и берется, где попадется.

В черновом тексте строфа «Постимся мы…» читается:

Далее в рукописи зачеркнуто четверостишие:

Затем следуют стихи, также не вошедшие в окончательную редакцию:

Отрывок из путевых записок, не вошедший в «Путешествие в Арзрум»:

Мы ехали из Арзрума в Тифлис. Тридцать человек линейских казаков нас конвоировали, возвращающихся на свою родину. Перед нами показался лицейский полк, идущий им на смену. Казаки узнали своих земляков и поскакали к ним навстречу, приветствуя их радостными выстрелами из ружей и пистолетов. Обе толпы съехались и обнялись на конях при свисте пуль и в облаках дыма и пыли. Обменявшись известиями, они расстались и догнали нас с новыми прощальными выстрелами.

— Какие вести? — спросил я у прискакавшего ко мне урядника, — всё ли дома благополучно?

— Слава богу, — отвечал он, — старики мои живы; жена здорова.

— А давно ли ты с ними расстался?

— Да вот уже три года, хоть по положению надлежало бы служить только год…

— А скажи, — прервал его молодой артиллерийский офицер, — не родила ли у тебя жена во время отсутствия?

— Ребята говорят, что нет, — отвечал веселый урядник.

— А не б-ла ли без тебя?

— Помаленьку, слышно, б-ла.

— Что ж, побьешь ты ее за это?

— А зачем ее бить? Разве я безгрешен?

— Справедливо; а у тебя, брат, — спросил я другого казака, — так ли честна хозяйка, как у урядника?

— Моя родила, — отвечал он, стараясь скрыть свою досаду.

— А кого бог дал?

— Сына.

— Что ж, брат, побьешь ее?

— Да посмотрю; коли на зиму сена припасла, так и прощу, коли нет, так побью.

— И дело, — подхватил товарищ, — побьешь, да и будешь горевать, как старик Черкасов; смолоду был он дюж и горяч, случился с ним тот же грех, как и с тобой, поколотил он хозяйку, так что она после того тридцать лет жила калекой. С сыном его случись та же беда, и тот было стал колотить молодицу, а старик-то ему: «Слушай, Иван, оставь ее, посмотри-ка на мать, и я смолоду поколотил ее за то же, да и жизни не рад». Так и ты, — продолжал урядник, — жену-то прости, а выб-ка посылай чаще по дождю.

— Ладно, ладно, посмотрим, — отвечал казак.

— А в самом деле, — спросил я, — что ты сделаешь с выб-ком?

— Да что с ним делать? Корми да отвечай за него, как за родного.

— Сердит, — шепнул мне урядник, — теперь жена не смей и показаться ему: прибьет до смерти.

Это заставило меня размышлять о простоте казачьих нравов.

— Каких лет у вас женят? — спросил я.

— Да лет четырнадцати, — отвечал урядник.

— Слишком рано, муж не сладит с женою.

— Свекор, если добр, так поможет. Вот у нас старик Суслов женил сына да и сделал себе внука.

АРАП ПЕТРА ВЕЛИКОГО

Настоящий исторический роман Пушкина в рукописи не имеет названия. Печатая отрывки, Пушкин озаглавливал их: «Главы из исторического романа». Название дано редакторами при первой публикации романа в 1837 г., после смерти Пушкина.

Время работы над романом определяется датой перед первой главой романа — 31 июля 1827 г. (в с. Михайловском) и среди набросков третьей главы —10 августа. Некоторые сведения о замысле дает запись в дневнике А. Вульфа от 16 сентября 1827 г.:

«Показал он мне только что написанные первые две главы романа в прозе, где главное лицо представляет его прадед Ганнибал, сын абиссинского эмира, похищенный турками, а из Константинополя русским посланником присланный в подарок Петру I, который его сам воспитывал и очень любил. Главная завязка этого романа будет — как Пушкин говорит — неверность жены сего арапа, которая родила ему белого ребенка и за то посажена в монастырь. Вот историческая основа этого сочинения».

При жизни Пушкина было напечатано два отрывка из романа. Один под названием «IV глава из исторического романа» в альманахе «Северные цветы» на 1829 год (вышел в свет в последних числах декабря 1828 г.) от слов «День был праздничный» (Стр. 34) до «не поблагодарив хозяина за хлеб-соль» (Стр. 40). Другой отрывок — из главы III от слов «В большой комнате» (Стр. 29) до конца главы — появился в «Литературной газете» 1830, № 13, 1 марта, под названием «Ассамблея при Петре I-м» (со сноской: «См. Голикова и Русскую старину »). Оба отрывка вместе напечатаны в книге «Повести, изданные Александром Пушкиным» 1834, под общим названием: «Две главы из исторического романа», причем второй отрывок (из главы IV) озаглавлен: «Обед у русского боярина». Полостью роман по беловой рукописи был напечатан в журнале «Современник», том VI, 1837 г.

Эпиграфы не вписаны Пушкиным на свои места, а все выписаны на начальном листке рукописи без указания, к какой главе каждый эпиграф относится. Среди выписанных эпиграфов имеется еще один — из поэмы Баратынского «Пиры»:

Идея литературной обработки жизнеописания Ганнибала давно возникала у Пушкина. В начале 1825 г. Пушкин писал своему брату: «Присоветуй Рылееву в новой его поэме поместить в свите Петра I нашего дедушку. Его арапская рожа произведет странное действие на всю картину Полтавской битвы». Данные о жизни своего прадеда (сын Абрама Ганнибала, Осип, был отцом Надежды Осиповны, матери Пушкина) поэт получил, видимо, от его сына Петра, уже в глубокой старости жившего рядом с Михайловским в своем имении Петровском. Пушкин писал Осиповой 11 августа 1825 г.: «Я рассчитываю еще повидать моего двоюродного дедушку, — старого арапа, который, как я полагаю, не сегодня-завтра умрет, а между тем мне необходимо раздобыть от него записки, касающиеся моего прадеда». По семейным материалам Пушкин изложил биографию Абрама Ганнибала в примечании к «Евгению Онегину» в первом издании первой главы (см. т. V, стр. 430) и в неоконченной биографии, писанной вероятно, в 1834 г. (см. т. VIII, «Начало автобиографии»).