Анатолий Лернер - Болеро

Это место, где протекает такой же теплый, как и пролитая здесь кровь, ручеек, ему показал гарцующий на жеребце арапчонок.

Той сидел неподвижно в позе "лотоса".

Неожиданно для себя он почувствовал запахи. Они появились на гребне звуков, привносящих из мира в мир то причудливые образы, то самые неожиданные атрибуты творящейся наяву сказки. Или магии...

4.

...Это были обычные запахи.

Запахи раскаленной хамсином пустыни. Обыкновенная вонь, что повсюду сопровождает многочисленные караваны. Караван, плетущийся ему навстречу, не был исключением.

Воняло свалявшейся верблюжьей шерстью; воняли давно немытые человеческие тела; потом и испражнениями вонял песок.

С тех пор, как выступил в путь этот караван, мало что изменилось. Добавились, разве что, запахи гари, масел и бензина. Все эти запахи давно никого не смущали. Только невежд могли оттолкнуть они. Ведь то, что скрывал за этими запахами караван, привлекало к нему разный люд. Ведь среди прочего, было здесь все, что необходимо любому магу Могущественного Востока.

Были здесь оливковое и сандаловое масла, всевозможные благовония, пряности, афродизиаки.

Был прекрасный турецкий табак и индийская конопля, ферганский опий и корни мандрагоры.

Были здесь свечи самых причудливых форм, и искусно изогнутые мастерами подсвечники.

Были масляные лампы, светильники, украшенные искуснейшими чеканщиками и ювелирных дел мастерами.

Всевозможные камни, украшающие шкатулки, в которых хранились и священные свитки Торы, и Египетская Книга Мертвых. Иные книги были обернуты несказанно дорогим шелком.

Камни присутствовали везде. Они безумствовали, красуясь украшениями, и соблюдали строгость в культовых предметах. Они присутствовали в волшебных амулетах, принадлежавших неземной красоты рабыням. Камни венчали оружие, платья, обереги и прочие хитроумные поделки Мастеров Востока. Старых добрых колдунов.

Прибились к каравану и мудрецы. Их потрескавшиеся на солнце рты были сомкнуты неутоленной жаждой. Эти философы сделали свой выбор. Познание несло им лишения, боль и страдания. Их мудрость была и горька и невыносима...

И когда один из них голосил от нестерпимой душевной боли, такого старались обходить стороной... Да чего греха таить? Многие его откровенно побаивались и сторонились:

мало ли что может вытворить блаженный...

5.

Он снова посмотрел на Лику.

Жена изображала Богиню. И тогда пришло к нему последнее из высочайших переживаний.

В машине у Танки тепло и кайфово. На шнурке, подвешенном к зеркальцу заднего видения, болтаются цветные стекляшки, оправленные Танкой согласно тибетскому учению в символ мира. Под ногами у Тоя и в багажнике - огромные камни с кристаллами кварца. На заднем сиденье среди таких же камней приютилась Лика.

Танка, борясь с усталостью ночи и сном, громко наезжает на Тоя:

- Ты туда смотри! - Указывает она куда-то в сторону и смеется. - А то вон там камень с кристаллами.

Чего доброго еще и его в машину потащишь.

Это она шутит над жадностью, которая обуяла их всех.

Да представить только! Канун Песаха.

Полнолуние. Лика ставит будильник на полночь и укладывается спать, чтобы ночью с Танкой поехать куда-нибудь медитировать. Будильник не звонит. Лика просыпается сама. Стрелки показывают час ночи.

- Все! - Грустно произносит она, глядя на кем-то подброшенную под дверь веточку белой акации. - Ничего уже не будет.

И тут подъезжает Танка. Рядом с ней в машине рав. Этот толкователь каббалы и знаток здешних мест едет с нами на гору Мерон, чтобы встретить рассвет молитвой Шма Исраель!

И когда духовный наставник Танки передает ей карты здешних мест, и выходит из машины где-то на краю леса, Той поражается его отваге.

- Вы посмотрите, какую сумку, полную книг, он с собою тащит в лес! Смеется Танка и разворачивает карту, на которой отмечены энергетически емкие места.

Той чувствует, как растет в нем восхищение каббалистом. Он чувствовал, откуда в нем росло это восхищение. Это было восхищение, человеком, отважно идущим в ночь...

- Нет, - говорил Той Лике, - это не есть отвага. Ты видела его белые, пухлые, как у ребенка ручки?

- Здесь присутствовало иное, - почти пела счастливая Лика.

- Ага, - Той сиял. - Вера. И именно - присутствовала. Именно присутствовала вера.

Танка остановила машину:

- Все. - Сказала она. - Дальше дороги нет. Идем пешком.

Луна била во все свои барабаны шаманской ночи. Сердца трех бились в унисон с лунной музыкой, размазавшей по небу охапку звездной пыли.

"Могилы праведников", - прочла Танка сияющую фосфором табличку. И они продолжили свой путь.

И каждый думал о Боге. Каждый думал о своем. О своем Боге.

Ну, о чем еще можно думать в такую ночь?! О том, что она и только она, эта ночь, позволяла им безбоязненно совершать эту прогулку вдоль кладбища.

Эта ночь была щедра на подарки. От нее можно было ожидать любых сюрпризов...

Той успокаивал себя тем, что над ними Высшая Сила, что они под ее защитой, и что с ними ничего дурного не случится.

"И все же, - Той думал о каббалисте, - этот рав отважный человек. И был он отважным... и был он в той же мере человеком, в коей присутствовал в нем дух".

В нос ударил тлетворный запах. Еще один знак ночи. Все остановились.

- Где-то рядом, - сказала Танка. - Но явно не здесь. Симаны2 ночи.

- А в каком ухе у меня звенит? - Спросила Лика. И Той ответил: "В правом".

- Как ты угадал?

- Я тоже слышу этот голос... - Звенящая тишина. Той продолжает. - Зов предков...

- Гул стоит в ушах...

Той согласно кивнул: "Звон".

- Ну да, - проверяла свои ощущения Лика, - в смысле - "Гул".

- Никакого сомнения! - Уверенно произнес Той. - Это голос камня. Голос камней позвал Танку, и она уже перелазила через ограду из колючей проволоки. Супруги, переглянувшись, последовали за ней.

- Здесь! - Счастливо выдохнула Танка. - Все. А теперь я пойду, погуляю... Где вы будете?

- Вот здесь и будем, - сказал Той. - Там где почва ушла из-под ног. Вот под этим дубом.

- Ну все! - Помахала рукой Танка. - Я пошла. Бай!

- С Богом. - Лика улыбнулась подруге. И тут же присела на камень.

6.

Шелестящая пергаментом ночь... Ярко-желтая, словно Солнце, Луна...И лунные камни, разбросанные по Земле... В этом и впрямь было что-то сказочное.

Казалось, что Той сочинял свою новую сказку, где вопреки всем известным на земле законам, вновь оживали все его извечные герои.

Да это и было праздником воскресения!

Родные и любимые лица проносились перед его взором, праздничным карнавалом грядущего. В этом грядущем, в будущем, в завтра - все ликовали! Все были вместе, и вместе с ними воскресали все, кого они любили и помнили. Ибо воскресали роли, а значит - воскресали актеры.

И он был рад им, родным своим душам. Он был счастлив, когда они сами собой оживали в новой его сказке.