Антон Чехов - Том 27. Письма 1900-1901

Ты спрашиваешь, когда увидимся. На Святой. Где? В Москве. Куда поедем? Не знаю, решим сообща, моя замечательная умница, славная жидовочка.

В Ялте тепло, погода хорошая, в комнатах уютно, но в общем скучно. Здесь Бунин, который, к счастью, бывает у меня каждый день * . Здесь же Миролюбов. Была Надежда Ивановна. Она стала слышать хуже. Средин выглядит совсем здоровым человеком. Альтшуллер пополнел.

Ну, дуся, зовут ужинать. Завтра опять буду писать, а то и после ужина. Да хранит тебя создатель. Пиши подробно, как в Петербурге. Отчего мне не пишет Вишневский?

Еще раз целую мою дусю.

Твой иеромонах

Антоний.

3299. Н. П. КОНДАКОВУ

20 февраля 1901 г. Ялта.

20 февр. 1901 г.

Многоуважаемый Никодим Павлович, я третьего дня вернулся в Ялту, а сегодня пришло Ваше письмо, путешествовавшее 15 дней. Большое Вам спасибо! В Ницце я получил от Вас одно письмо * — и за него тоже шлю Вам сердечную благодарность, шлю теперь, так как, очевидно, Вы письма моего, ответа на Ваше, из Ниццы не получили * .

Я бежал из Ниццы в Италию, был во Флоренции и в Риме * , но отовсюду пришлось бежать, так как всюду неистовый холод, снег и — нет печей. Теперь в Ялте я отогреваюсь.

Вы спрашиваете, читаю ли я, что пишут обо мне повсюду? Нет, за границей я редко читал русские газеты; но брань Буренина читал * . Я отродясь никого не просил, не просил ни разу сказать обо мне в газетах хоть одно слово, и Буренину это известно очень хорошо, и зачем это ему понадобилось обвинять меня в саморекламировании и окатывать меня помоями — одному богу известно.

С Ковалевским, который ездил со мной в Италию, мы говорили о Вас неоднократно, и он велел мне кланяться Вам. Насчет профессуры его пока еще ничего неизвестно * , он только хохочет весело; в июне едет в Америку читать лекции * и уже, кажется, получил 10 тысяч франков.

Вы в письме Вашем изъявили согласие написать о том, что будет в Художественном * . Спасибо Вам, буду ожидать с нетерпением. Мне кажется, что художественные актеры, привыкшие играть в маленьком московском театре, совсем оробеют и будут неслышны в Панаевском, этом театре-чудище.

Еще раз приношу Вам сердечное спасибо за письмо, дай Вам бог здоровья! Передайте мой поклон и сердечный привет всему Вашему семейству, будьте здоровы и благополучны.

Искренно преданный

А. Чехов.

3300. А. А. ТЕТЕРЕВУ (ЕПИФАНСКОМУ)

20 февраля 1901 г. Ялта.

20 февраля 1901 г.

Ялта.

Милостивый государь Александр Артамонович!

Позвольте принести Вам глубокую благодарность за в высшей степени лестное для меня приветствие * , афиши и Ваше письмо, которые я принимаю с радостью и с чувством человека, не заслужившего этих подарков. Большое, большое спасибо Вам и всем подписавшимся под приветствием, и всем, принимавшим участие в вечере.

Желаю Вам всего хорошего и жму Вашу руку. Фотографию посылаю * .

Искренно преданный

А. Чехов.

3301. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ

21 февраля 1901 г. Ялта.

21 февр. 1901 г.

Ялта.

Многоуважаемая Ольга Родионовна, наконец я приехал в Ялту. Здесь тепло, весна — и так, говорят, было всю зиму. Проездом я был в Одессе * , жил там дня два и нашел в «Одесских новостях» одного человечка, который обещал навести справки * , написать Вам и проч. и проч. В Одессе сообщили мне, между прочим, что дела торговые идут неважно, что цены на недвижимость в этом году пали чуть ли не на целую треть. Ну, да бог милостив! Как Вы живете? Приехали ли Вы в Швейцарию, или же всё еще в Ницце? * А как поживает моя прекрасная, моя послушная дочь? Помнит ли она меня? Увы, едва ли!

Низко Вам кланяюсь и прошу не забывать и в случае отъезда всякий раз сообщать свой новый адрес.

Крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

В Ялте тепло, но скучно адски, скучно до чёртиков

3302. А. Ф. МАРКСУ

21 февраля 1901 г. Ялта.

21 февраля 1901 г.

Ялта.

Многоуважаемый Адольф Федорович!

В настоящее время я нахожусь в Ялте, куда и прошу Вас адресовать письма. У меня сохраняется список рассказов, составляющих содержание каждого тома * , этот список составлен Вами — и я посылаю Вам его копию. В IV том, кроме рассказов, указанных в списке, должен войти еще рассказ «Пассажир I класса», выпущенный мною из III тома * .

Желаю Вам всего хорошего и остаюсь искренно преданным.

А. Чехов.

3303. О. Л. КНИППЕР

22 февраля 1901 г. Ялта.

22 февр. 1901.

Дуся моя милая, ну как живешь в Петербурге? * Мне кажется, что сей город скоро надоест вам всем и опротивеет своею холодностью, своим пустозвонством, и ты, бедняжка, начнешь скучать. Вчера получил от Немировича телеграмму * о том, что «Одинокие» успеха не имели * — значит, уже начинается канитель. Как бы ни было, мне кажется, в Петербург вы больше уже никогда не поедете.

Здесь погода не холодная, но серая, грязноватая, скучная. Публика серая, вялая, обеды дома невкусные. «Русская мысль» напечатала «Трех сестер» без моей корректуры * , и Лавров-редактор в свое оправдание говорит, что Немирович «исправил» пьесу * …Стало быть, моя дуся, пока всё неинтересно, и если бы не мысли о тебе, то я бы опять уехал за границу.

Когда будет светить солнце, начну работать в саду. Теперь облачно и сыро. Деревья в этом году пойдут очень хорошо, так как они уже пережили одно лето и принялись.

Отчего ты мне не пишешь? Здесь пока я получил от тебя только одно письмо и одну телеграмму * . Ты весела, и слава богу * , моя дуся. Нельзя киснуть.

По-видимому, у вас абонемент до четвертой недели поста. А потом как? В Москву вернетесь? Напиши, голубчик.

Я тебя крепко обнимаю и целую, ужасно крепко. Хочется поговорить с тобой, или, вернее, поразговаривать. Ну, прощай, до свиданья. Пиши же мне, не ленись.

Твой Антоний иеромонах.

3304. М. П. ЧЕХОВУ

22 февраля 1901 г. Ялта.

22 февр. 1901.

Милый Мишель, я вернулся из-за границы и теперь могу ответить на твое письмо. Что ты будешь жить в Петербурге * , это, конечно, очень хорошо и спасительно, но насчет службы у Суворина ничего определенного сказать не могу, хотя думал очень долго. Конечно, на твоем месте я предпочел бы службу в типографии, газетой же пренебрег бы. «Новое время» в настоящее время пользуется очень дурной репутацией, работают там исключительно сытые и довольные люди (если не считать Александра, который ничего не видит), Суворин лжив, ужасно лжив * , особенно в так называемые откровенные минуты, т. е. он говорит искренно, быть может, но нельзя поручиться, что через полчаса же он не поступит как раз наоборот. Как бы ни было, дело это нелегкое, помоги тебе бог, а советы мои едва ли могут оказать тебе какую-либо помощь. Служа у Суворина, имей в виду каждый день, что разойтись с ним очень не трудно, и потому имей наготове казенное место или будь присяжным поверенным.