Антон Чехов - Том 27. Письма 1900-1901

С какой гордостью я повесила потом на стене в столовой, несмотря на протесты брата, поднесенные ему в ялтинском театре во время „Чайки“ три пальмовые ветви, перевязанные красной муаровой лентой с надписью: „Антону Павловичу Чехову, глубокому истолкователю русской действительности. 23 апреля 1900 г.“ В этот день в Ялте шел последний спектакль Художественного театра. На другой день вся труппа, простившись с Антоном Павловичем, уехала домой. В саду нашей дачи остались качели и скамейка из декораций „Дяди Вани“, напоминая о чудесных самых жизнерадостных днях из всей ялтинской жизни брата» ( Письма М. Чеховой , стр. 155–156).

Что нового в Таганроге? Разрешен «Гелиос»? — О «Гелиосе» Чехову сообщил А. Б. Тараховский в письме от 22 марта 1899 г.: «У нас на днях сдана концессия обществу „Гелиос“ на сооружение здесь <���в Таганроге> водопровода, канализации, трамвая и электрического освещения» ( ГБЛ ). На поставленные Чеховым вопросы Иорданов ответил в письме от 25 мая: «Городские дела идут возмутительно, мы все еще сидим в проектах и не двигаемся вперед: „Гелиос“ — это кельнское солнце (продукт, вроде поприщинской гамбургской луны) — до сих пор только врет и ничего не делает.

Остальные высокие прожекты — пока в этом же роде, а тем временем донцы-молодцы нас стригут, бреют и кровь отворяют <���…>

Наша общественная жизнь Вам известна: все та же мертвечина. Единственное утешение — библиотека, хотя она также мало пользуется вниманием публики, тем не менее, приятно чувствовать, что она превращается в нечто очень приличное».

3091. А. Ф. МАРКСУ

27 апреля 1900 г.

Печатается по автографу ( ИРЛИ ). Впервые опубликовано: Новые письма , стр. 113–115.

Ответ на письма А. Ф. Маркса от 15 и 21 апреля 1900 г.; Маркс ответил 2 мая ( ГБЛ ).

Корректуру я читаю… — В письме от 15 апреля Маркс сообщал Чехову: «Сегодня Вам выслана последняя корректура всего второго тома. Будьте любезны ее возвратить подписанной к печати возможно скорее, после чего типография не замедлит набрать остальную часть 3-го тома и вышлет Вам весь этот том». Предыдущую корректуру второго тома собрания сочинений Чехов переслал в Петербург с В. А. Поссе, который сообщал Чехову 3 апреля 1900 г.: «Был у Маркса. Сам Адольф Федорович принять меня не соблаговолил, заставив прождать около получаса, а поручил переговорить со мной г. Гренбергу (или что-то в этом роде). Я передал этому господину Ваши корректуры и Ваши желания. „Гренберг“ <���т. е. Ю. О. Грюнберг> обещал приостановить восхваляющие Вас рекламы, относительно же выпуска Ваших произведений под общим названием „Рассказы“ ответил очень уклончиво: у нас, мол, по этому поводу была уже большая переписка. Он, вероятно, напишет Вам по этому поводу» ( ГБЛ ).

…передал ему Ваше приглашение работать в «Ниве»… — В письме от 21 апреля Маркс обратился к Чехову со следующей просьбой: «Мне было бы весьма желательно приобрести для моего журнала сотрудничество М. <���ошибка в подлиннике> М. Пешкова (М. Горького). Об этом Р. И. Сементковский, редактор „Нивы“, писал г. Пешкову, но не будете ли Вы любезны оказать нам некоторое содействие? М. М. Пешков находится теперь в Ялте, Вы с ним, насколко мне известно, состоите в дружеских отношениях, и я был бы Вам очень благодарен, если бы при личном с ним свидании Вы замолвили несколько слов в пользу удовлетворения просьбы Р. И. Сементковского и моей.

Полагаю, что огромная аудитория, которую „Нива“ доставляет писателю, может и должна служить для него достаточно веским мотивом для помещения своих произведений в этом журнале, который к тому же в рядах своих подписчиков имеет, можно сказать без преувеличения, весь наш средний интеллигентный круг читателей».

…пообещал выслать Вам рассказ… — М. Горький не печатался в «Ниве».

…прошу освободить мои рассказы от таких названий… — Чехов не раз просил Маркса озаглавить отдельные тома своего собрания сочинений одним названием — «Рассказы» (см. примечания к письмам в т. 8 Писем). Однако в письме к Ю. О. Грюнбергу от 1 ноября 1899 г. Чехов сам предложил для второго тома собрания сочинений название «Были и небылицы» (см. т. 8 Писем). По поводу этого названия Маркс писал Чехову 2 мая: «Мне очень досадно возникшее недоразумение по поводу названия „Были и сказки“. Вы, вероятно, припомните, что единственное, что мне казалось желательным, это чем-либо отличать один том от другого, но я вовсе не имел в виду настаивать на сохранении названия „Были и сказки“, которое, напротив, и мне казалось не совсем подходящим, и я Вам не писал об этом потому, что не хотел Вас вновь беспокоить по этому вопросу. Теперь, согласно Вашему желанию, я распорядился, чтобы для всех томов было сохранено общее название „Рассказы“, „Повести и рассказы“ и „Повести“».

3092. В. А. ГОЛЬЦЕВУ

29 апреля 1900 г.

Печатается по автографу ( ГБЛ ). Впервые опубликовано: Письма , т. VI, стр. 81.

Открытка. Год устанавливается по почтовым штемпелям: Ялта. 30 IV.1900; Москва. 3 V.1900.

В. А. Гольцев ответил 3 мая 1900 г. ( ГБЛ , ф. 77, карт. 10, ед. хр. 44; «Памяти Виктора Александровича Гольцева». СПб., 1910, стр. 138).

На Святой приезжал Художественный театр, играл «Чайку» и «Дядю Ваню»… — См. примечания к письмам 3089 * , 3090 * . В анонимном обозрении «Спектакли Московского Художественного театра в Ялте» («Крымский курьер», 1900, 17 апреля) автор писал о спектакле «Дядя Ваня»: «В воскресенье при переполненной зале состоялось первое представление „Дяди Вани“. <���…> „Дядя Ваня“, как и все творения Чехова, — простые сцены будничной жизни; как и все его произведения, пьеса эта отличается поразительной простотой и безыскусственностью. Отсутствие всякой вычурности составляет в ней сильный контраст с обычным бытовым репертуаром. Театр <���…> почти при полном отсутствии „театральности“ составляет очень крупное явление в искусстве, и Чехов на живом примере показывает, до какой степени можно приблизить сценическую передачу к жизни, как много можно уменьшить условность в исполнении драматического произведения. Репертуар, подобный чеховскому, мыслим, однако, при таком сильном союзнике, как ансамбль и антураж Художественного театра. Глядя на представление „Дяди Вани“ и наслаждаясь умной, тонкой, до мелочей продуманной его обстановкой, можно судить, что эта же пьеса, эти серые, будничные, но подавляющие сцены при великолепной игре отдельных исполнителей, но без надлежащего ансамбля, почти ничего не дали бы зрителю. Полнейшее отсутствие аффектации, замечательная простота исполнения, никогда не виденная нами на сцене. Артисты сознательно и беспощадно устраняют все неординарное, лишая себя так называемых выигрышных моментов с единственной целью, которая представляет главную их задачу: достижения наиболее верной, наиболее жизненной передачи, так как обыкновенные люди живут, страдают и умирают просто, без классических поз, не так, как фигурируют Гамлет и Лир.