Антон Чехов - Том 29. Письма 1902-1903

Пишу ежедневно… — «Вишневый сад».

…забегал твой брат. — К. Л. Книппер.

Вчера Альтшуллер долго говорил ~ что Остроумов, — вероятно, был выпивши. — Об этом разговоре И. Н. Альтшуллер вспоминал: «Летом 1903 года во время пребывания Чехова в Москве он показался проф. Остроумову, в клинике которого лежал в 1897 году. И Остроумов, который, как известно было, не одобрял ялтинского климата зимой, высказался за переезд его на зимние месяцы куда-нибудь в окрестности Москвы. Только строго запретил всякие заграничные поездки: „так как ты калека“. Когда по возвращении в Ялту Чехов мне об этом рассказал, я всячески запротестовал, и он пишет Ольге Леонардовне: „Вчера А. <���…> говорил, что Остроумов был выпивши“. Последние слова Антон Павлович прибавил от себя, вероятно, для крепости, потому что я уверен, сам понимал нецелесообразность этого совета, не только не столько с точки зрения климатической, сколько принимая во внимание условия его московской жизни» ( ЛН , т. 68, стр. 697–698).

Он умолял меня в Москву не ездить, в Москве не жить. — На это Книппер отвечала: «Я просто не знаю, что писать тебе. Знаю, что ты нездоров, что я для тебя ровно ноль, который приедет, поживет с тобой и уедет. Такая ужасная фальшь в моей жизни, что я не знаю, как мне жить. Как раз когда ты нездоров, когда я нужна тебе — меня нет. И здесь хожу бесприютная. Бичую себя, обвиняю со всех сторон, чувствую себя кругом виноватой. С чем-то я не могу совладать в жизни <���…> В Москву, конечно, не приезжай совсем. Надо слушаться кого-нибудь одного, доверяй тогда Альтшуллеру, если ты ему веришь и считаешь его за такого отличного доктора. Умоляю тебя не приезжать. А то ведь все обрушивается на меня, что я гублю тебя, что я настаиваю на том, чтоб ты жил здесь. Этого не может быть, и я никогда не буду настаивать, если нельзя. Я не настолько своевольный и капризный человек. А, конечно, я, как жена, слишком беспокойна и безалаберна для тебя».

Опиши первое представление… — 3 октября Книппер писала о премьере спектакля «Юлий Цезарь»: «Ну вот и сыграли „Цезаря“, дорогой мой! Сколько волнений! У меня чувство, точно я играла всю пьесу сама. Так жила со всеми участвующими! Смотрела ровно три раза и еще пойду. Впечатление не ослабевает. Это прямо что-то колоссальное. Честь и слава Владимиру Ивановичу! Ты просто поразишься. Как я счастлива, что мое предчувствие оправдалось! Я очень стояла за постановку „Цезаря“. В публике только одобрения. Всех просто подавляет красота и сила впечатлений. Конечно, публика „первых представлений“ отнеслась сравнительно холодно. Не было шуму и треску. Только после Форума поднялась овация и после конца. Беда в том, что и у Шекспира после Форума трагедия идет на убыль, и в зрителях впечатление также ослабевает. Да это и понятно. Нервы так подняты на Форуме, что дальше идти некуда. Меня лихорадка треплет, когда я смотрю Форум, Вишневский был очень хорош вчера, и многие прослезились. От Качалова все с ума сходят. Брут был лучше гораздо вчера; Леонидов нравится. Влад. Ивановичу поднесли венок. Он, кажется, так устал, что не понимает ничего» ( Книппер-Чехова , ч. 1, стр. 288).

Варвара Константиновна — Харкеевич.

4183. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

3 октября 1903 г.

Печатается по автографу ( ГБЛ ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер , стр. 350–351.

Конверт без штемпелей, следовательно письмо было послано с оказией, возможно, с М. П. Чеховой, уехавшей 4 октября.

Ответ на письмо О. Л. Книппер от 30 сентября 1903 г. ( Книппер-Чехова , ч. 1, стр. 285); Книппер ответила 8 октября ( ГБЛ ).

…пишешь насчет обливаний? — См. примечания к письму 4177 * .

Жду телеграммы насчет «Юлия Цезаря». — См. следующее письмо * и примечания * к нему.

Только что были у меня Михайловский… — В этот день Н. Г. Гарин-Михайловский подарил Чехову свою книгу: Н. Гарин . Детство Темы (из семейной хроники) и Несколько лет в деревне. Изд. 3-е ред. журнала «Русское богатство», СПб., 1899, с дарственной надписью: «Проникновеннейшему из писателей Антону Павловичу Чехову от горячо любящего Н. Гарина. 3 окт. 1903 г.» ( Чехов и его среда , стр. 225).

…знаменитый Тейтель ~ будет у тебя в Москве. — 26 октября Книппер сообщала: «Вчера был Тейтель — не застал. Оставил карточку, что сегодня придет с Потемкиным, редактором „Курьера“?! К чему это — не понимаю! Напишу сейчас, что не могу принять, т. к. играю вечером. Не тактично сие» («Октябрь», 1938, № 7, стр. 183). На следующий день она писала: «Сегодня был Тейтель, болтал и расспрашивал без конца, обедал (как раз обед был прескверный), пил чай и насилу уехал. У него, по-видимому, главная цель в жизни видеть как можно больше народу, повиднее, брать карточки с надписями и хвастаться ими. Не то недалек, не то маниак. Не вяжется у меня, что с ним дружен Михайловский, славный, мягкий Ника» (там же, стр. 189).

4184. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

4 октября 1903 г.

Печатается по автографу ( ГБЛ ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер , стр. 351–352.

Ответ на письмо О. Л. Книппер от 1 октября и телеграмму от 3 октября 1903 г. ( Книппер-Чехова , ч. 1, стр. 286 и 288); Книппер ответила 8 октября ( ГБЛ ).

Сегодня отправил Машу… — М. П. Чехова уехала в Москву.

…получил от тебя телеграмму… — Книппер телеграфировала о премьере трагедии Шекспира «Юлий Цезарь» в Художественном театре: «Победа. Успех солидный. Обалдели от красоты». В письме от 1 октября Книппер сообщала: «Вчера была генеральная „Цезаря“. Полна зала публики набралась. Всем нравится, все говорят, что подобного не даст ни один европейский театр. От Качалова все без ума <���…> Спектакль длится невозможно долго. Сделают еще купюры <���…> К<���онстантин> С<���ергеевич> никому не нравится, и в этом трагедия нашего театра. Ужасная речь, говор, русачок отчаянный в римской тоге. Как мне его жалко, Антон. Ведь никто так не отдает себя театру, как он, никто им так не живет. Заклюют его. Вишневский вчера перенервил, перекричал, но это ничего. Значит, играть будет хорошо».

…письмо твое сегодняшнее такое хорошее… — Книппер писала: «Скоро примемся за излюбленного автора нашего, будем рассыпать чеховский жемчуг перед публикой, будем кружево плести, кружево тончайшей психологии людской. О, как я пишу, что со мной?! Ты не сердишься? Целую мою красивую милую голову, чудные глаза мои».

Приеду я в конце октября. — Чехов приехал в Москву 4 декабря.

А певец немец наврет Володе… — Речь идет о Рихарде Мюллере, у которого В. Л. Книппер собирался брать уроки пения в Дрездене. 8 октября Книппер писала: «Вчера вернулся Володя из Дрездена, с подъемом, веселый, привез маме письмо от профессора, который „с чистой совестью“ советует Володе продолжать учиться еще два года. Володя пел в знаменитом дрезденском Opernhaus’е и пел хорошо. Профессор говорит, что надо еще год учиться и год составлять репертуар. Много его учеников поют там в опере. Еще ничего не решено <���…> Нашел Володю очень и очень музыкальным». Впоследствии В. Л. Книппер пел в Большом театре.