Антон Чехов - Том 29. Письма 1902-1903

Станиславский будет очень хороший и оригинальный Гаев… — Действительно, роль Гаева принадлежала к лучшим сценическим созданиям Станиславского и исполнялась им в течение двадцати четырех лет. Последний раз Станиславский выступил в этой роли 6 июля 1928 г.

…кто же тогда будет играть Лопахина? — Лопахина играл Л. М. Леонидов.

…роли другой ему нет у меня в пьесе… — А. Л. Вишневский не получил роли в «Вишневом саде».

…от него я вчера письмо получил. — См. следующее письмо * и примечания * к нему.

Сегодня в «Гражданине» бранят ~ «Юлия Цезаря». — В газете «Гражданин», 1903, № 86, 26 октября, автор статьи «С дороги в Персию (мелкие впечатления)» (Н. Б-ов) упрекал Художественный театр за излишние натуралистические подробности в спектакле «Юлий Цезарь»: «…г. Станиславский, заставляя лаять собак во дворе дома Брута, — писал критик, — жестоко ошибается, если думает, что в этом „нуждается“ творение Шекспира».

А Лужскому что тогда? — В. В. Лужский не получил роли в «Вишневом саде».

…не раздал роли из политических соображений Андреевой, О. Алексеевой и проч. — О желании актеров Художественного театра играть в пьесе Чехова даже в самых маленьких ролях Книппер писала 30 октября: «Помялова вчера, в костюме уличной цветочницы в Риме, вся в живописном рванье, острит, что в „Вишневом саду“ будет играть роль чучела, которое необходимо в таком саду. Муратова согласна играть мать Яши, которая приходит к нему и о которой говорят. Чудачки! Видишь, как роли расхватывают! Как страсти кипят!» ( Книппер-Чехова , ч. 1, стр. 322). Книппер тоже не хотела, чтобы роль Ани передали М. Ф. Андреевой и в письме от 2 ноября просила Чехова: «Дусик, не соглашайся, чтобы Мария Федоровна играла Аню. Умоляю тебя. Это не выйдет у нее, и не будет поэзии и аромата. Все-таки лучше дать молоденькой ученице или Гельцер» (там же, стр. 324). О. П. Алексеева в «Вишневом саде» роли не получила.

Хризантемы получила? — Книппер писала 27 октября: «Дусик, дорогой мой, как ты меня тронул хризантемами! Я так вся в улыбку расплылась. Какая прелесть! Они так славно, тоскливо пахнут. Я их сейчас же поставила в воду, и они распушились, стали махровенькие, а то их придавили на почте. Спасибо тебе, дорогой мой. Как это ты надумал так хорошо?! Милый, милый. А какая гигантская — белая!» (там же, стр. 317).

4222. К. С. АЛЕКСЕЕВУ (СТАНИСЛАВСКОМУ)

30 октября 1903 г.

Печатается по автографу ( Музей МХАТ ). Впервые опубликовано, с пропусками: Письма , т. VI, стр. 326–327; полностью — ПССП , т. XX, стр. 170.

Ответ на письмо К. С. Станиславского от 22 октября и телеграмму от 21 октября 1903 г.; Станиславский ответил письмом от 3–4 ноября ( Станиславский , т. 7, стр. 265–266 и 269–270).

…за телеграмму. — Станиславский 21 октября телеграфировал: «Чтение пьесы труппе состоялось. Исключительный, блестящий успех. Слушатели захвачены с первого акта. Каждая тонкость оценена. Плакали в последнем акте. Жена в большом восторге, как и все. Ни одна пьеса еще не была принята так единодушно восторженно».

…пьесу я послал три недели назад. — 14 октября.

…я ровно бы ничего не знал… — В ответном письме Станиславский разъяснял: «Вот как было дело: в субботу (допустим) получили Вашу пьесу в театре, во время репетиции „Одиноких“; меня не было. Владимир Иванович не мог удержаться, бросил репетицию и стал читать пьесу. Я пришел, когда пьеса была прочтена. В тот же день он послал телеграмму. На следующий день утром я читал пьесу и в тот же день послал телеграмму. На следующий день, т. е. в понедельник, читали пьесу актерам, вечером я послал другую телеграмму (кажется, Вл. И. сделал то же самое). Во вторник я написал Вам письмо. Потом был перерыв в моих письмах <���…> 5 дней тому назад я возобновил посылку таких записок. 5 дней посылал их без пропуска».

…мог бы предполагать все, что только бы в голову мне полезло. — О своем впечатлении о пьесе Станиславский писал: «…„Вишневый сад“ — это лучшая Ваша пьеса. Я полюбил ее даже больше милой „Чайки“. Это не комедия, не фарс, как Вы писали, — это трагедия, какой бы исход к лучшей жизни Вы ни открывали в последнем акте. Впечатление огромное… В ней больше поэзии и лирики, сценичности; все роли, не исключая прохожего, — блестящи <���…> Боюсь, что все это слишком тонко для публики. Она не скоро поймет все тонкости… Тем не менее успех будет огромный, так как пьеса забирает. Она до такой степени цельна, что из нее нельзя вычеркнуть слова <���…> я не нахожу никакого недостатка в пьесе. Есть один: она требует слишком больших и тонких актеров, чтоб обнаружить все ее красоты. Мы не сможем этого сделать <���…> я боялся, что при вторичном чтении пьеса не захватит меня. Куда тут!! Я плакал, как женщина, хотел, но не мог сдержаться <���…> Играть в ней я буду с восхищением все, и если бы было возможно, хотел бы переиграть все роли, не исключая милой Шарлотты».

Когда я писал Лопахина ~ это Ваша роль ~ возьмите Гаева. — Станиславский сообщал Чехову 31 октября: «Сам я решил сделать так: учу и готовлю две роли — Лопахина и Гаева. Не могу сказать, какую роль хочу больше. И та и другая чудесны и по душе. Правда, Лопахина боюсь. Говорят, что у меня не выходят купцы или, вернее, выходят театральными, придуманными <���…> Лопахин, не правда ли, хороший малый — добродушный, но сильный. Он и вишневый сад купил как-то случайно и даже сконфузился потом. Пожалуй, он и напился поэтому. Гаев, по-моему, должен быть легкий, как и его сестра. Он даже не замечает, как говорит <���…> Для Гаева, кажется, нашел тон. Он выходит у меня даже аристократом, но немного чудаком» ( Станиславский , т. 7, стр. 267). Станиславский выбрал роль Гаева.

Если возьмете Гаева, то Лопахина отдайте Вишневскому. — В ответном письме Станиславский возражал: «Вот Лопахина — Вишневского никак не представляю. Так, как он есть, он ни с какой стороны не подходит <���…> Когда же Вишневский пытается быть характерным, это ужасное ломанье. Я чувствую, как он будет пользоваться не мягкими чертами Лопахина, а грубыми, но эффектными для публики. О Вишневском был разговор и раньше, но я до сих пор не представляю себе такого Лопахина. Леонидова представляю: он сам мягкий и нежный по природе, крупная фигура, хороший темперамент. Казалось бы, все данные. Одно страшно: он не всегда бывает прост на сцене. Иногда сказывается актерщина в тоне…».

Лужский будет в этой роли холодным иностранцем… — В. В. Лужский не был занят в первой постановке «Вишневого сада», а затем (в сезон 1906/1907 г.) играл в ней роль Гаева.

…Леонидов сделает кулачка. — В новой пьесе Чехова Л. М. Леонидов получил роль Лопахина, в образе которого он, по свидетельству критика, дал замечательное сочетание характерных черт интеллигента и мещанина. Н. Е. Эфрос писал, что в сцене после торгов Леонидов сумел сложно и властно сочетать противоречивые чувства: «и горд он сознанием своей победы, своего нового значения в жизни, и смутно чувствует, что сделал что-то скверное против совести, против правды, и больно ему за тех. которых он обидел, которых должен скинуть с дороги, и любит он их. Ведь этот душевный сумбур был передан Леонидовым мастерски с очень большой правдой и силой. Когда его Лопахин, слегка покачиваясь, как-то странно расставляя ноги, широко размахивая руками, шел по старой барской зале и выкрикивал свои приказы музыке, потом встретился с Варей, подобрал брошенные ему, новому хозяину, ключи, подбросил их на ладони, странно усмехнулся, и насмешливо, и горько, — это был один из самых волнующих моментов спектакля» ( Ежегодник МХТ , 1944, стр. 362). Об игре Леонидова писал В. М. Дорошевич в «Русском слове» под непосредственным впечатлением от премьеры «Вишневого сада»: «И силищей кулака, но и дрожью задетых нежных душевных струн веет от исполнения Леонидова» («Русское слово», 1904, 19 января). А. Р. Кугель, весьма строго критиковавший постановки МХТ, признал Леонидова отличным Лопахиным и отметил в его исполнении подлинный темперамент, живые краски, внутреннюю логическую необходимость в росте образа («Театр и искусство», 1904, № 15, 11 апреля).