Виль Липатов - Сказание о директоре Прончатове

- Ну, до свидания, до свидания, Евгения Михайловна, - снисходительным тоном попрощался Олег Олегович и, резко повернувшись, пошел к двуколке, и уже через две-три секунды у Прончатова был такой вид, словно на свете не существовало никакой Евгении Михайловны.

- Пшел! -приказал он Чаусову. - Пошевеливайся, пошевеливайся!

Через десять минут Олег Олегович подъехал к конторе, приказав Чаусову ждать, пошел по длинному и темному коридору в свой кабинет. В приемной сидел бессонный дежурный, при появлении главного инженера он поднялся и доложил:

- Телеграмма из области. Получена в двадцать часов двадцать пять минут.

Олег Олегович неторопливо прочел: "Понедельник приезжают сплавконтору секретарь обкома Цукасов зпт заведующий промышленным отделом Цыцарь тчк Приготовьте развернутое сообщение делах конторы зпт форсируйте безусловное выполнение месячного плана зпт разработайте предварительные мероприятия выполнения плана следующего месяца тчк Инструктор обкомпарта Белов..."

Прончатов сдержанно улыбнулся. "Молодец Петька Белов! -подумал он о своем старинном приятеле - инструктуре обкома. Потом он вопросительно поднял брови. - Почему, интересно, надо было разрабатывать план на следующий месяц? Для кого? Для себя или для товарища Цветкова?"

- Ба-ба-ба! -вслух произнес Прончатов. Ну и жестоким же сделалось лицо Прончатова; с таким лицом нож в зубы и на проселочную дорогу.

XIV

В четыре часа ночи, когда над далекой стеной кедрача зачинало само себя солнце и утишивался ночной бой крупной рыбы на Кети, Прончатов возвращался с Ноль-пикета. Приморившийся жеребец шел иноходной рысцой, Гошка Чаусов однообразно поцокивал. Вокруг-кругом была божья благодать: и заливной луг, покрытый ровной, нежной травой, и пурпурно-темная застекленевшая река, и протертое до сияния небо - все было из конфетного антуража, и лениво подремывающий Прончатов мстительно думал: "Уйду, мать вашу перетак, в бакенщики!", так как все еще злился на леспромхозовских, которые в тот миг, когда Прончатов приехал на Ноль-пикет, не только перестали давать крепежный лес, но, как и предполагал Олег Олегович, довели до истерики Сергея Нехамова. Именно в ту секунду, когда Прончатов появился на рейде. Нехамов кричал на всю разделочную площадку:

- Антигосударственная практика... Прокуратуру надо! Прокурора и следователя...

Размахивая руками и бегая, Нехамов вопил до тех пор, пока не заметил Прончатова, увидев же его, бросился к главному инженеру, встал рядом с ним и опять было открыл рот, чтобы докричать последнюю угрозу, но Олег Олегович успокаивающе положил ему руку на плечо.

- Спокойно, дорогой Сергей Никитьевич!

После этого Олег Олегович по бревнам проследовал к маленькой дощатой конторе леспромхоза, сев на засаленную скамейку, поманил Нехамова пальцем с таким безмятежным видом, точно собирался рассказать ему пресмешной анекдот. Глаза у Олега Олеговича при этом были мечтательно сощурены, а сидел он мирно, отдыхающе, по-стариковски положив руки на колени.

- Известно ли вам, Сергей Нехамов, - философски-глубокомысленно спросил Олег Олегович, - что страх - самый большой недостаток человечества? Многие умные люди весьма резонно полагают, что человечество давно вело бы райское существование, если бы с Земли исчез страх. - Прончатов сам себе согласно покивал и любезно улыбнулся. - Запомните, Сережа, на всю жизнь, что сейчас произойдет. Об этом у камелька вы будете рассказывать внукам и правнукам.

Прончатов ласково посмотрел на электрическую лампочку, вокруг которой гудело сонмище мошки, округлив губы, огляделся. Вокруг него была ровная площадка, заваленная лесом, в отдалении ронял искры паровоз, лениво и от этого грациозно повертывался вокруг себя разгрузочный кран, а четыре мощных прожектора заливали всю внушительную картину ярким светом. Так что стоящие в пяти метрах от Прончатова двое руководящих леспромхозовцев-бригадир и мастер были (видны отчетливо, до мелких деталей их рабочей одежды.

- Ваша ошибка, Сергей, в том, - задумчиво сказал Прончатов, - что вы материте сразу всю лесозаготовительную власть. Это не может дать эффекта, так как министр далеко, а местные руководители к матерщине притерпелись. Значит, надо материть не начальство вообще, а конкретное начальство. - Убив на шее комара, Прончатов отбросил его в сторону. - Из конкретного, живого начальства мы имеем мастера Стогова и бригадира Калимбекова. Вот они, перед нами!

Жестом гида Прончатов показал на бригадира и мастера, вежливо сделал им ручкой и продолжал поучительно:

- Рыба, конечно, некрупная, но для того, чтобы дать угольной промышленности крепежный лес, народ вполне подходящий... Итак, начнем, пожалуй!

Прончатов сел прямо.

- Начнем мы, дорогой Сергей Никитьевич, с того простого рассуждения, что сегодня в Тагарской сплавной конторе, которую мы с вами здесь представляем, проходит отчетно-выборное профсоюзное собрание. - Прончатов ухмыльнулся. - Ну, сами посудите, дорогой Сергей Никитьевич, разве мог мастер Стогов предположить, что мы с вами, члены профсоюза, нагрянем в двенадцатом часу ночи на рейд, когда, по предположению Стогова, мы должны после профсоюзного собрания пьянствовать, ибо в сельпо привезли пиво?

Олег Олегович остановился, чтобы передохнуть немножечко. На лице главного инженера появилось обиженное выражение, которое, безусловно, относилось к его, прончатовской, незавидной судьбе: "Войдите в мое положение, товарищи! Люди наслаждаются пивом, а я, понимаете, страдаю, речи произношу, комаров родной кровью питаю".

- Самый последний пункт рассуждения таков, - отдохнув, продолжал Прончатов. - Так как мы обязаны из двух человек выбрать одного, то Калимбекова отметаем сразу: Галимзьян водку в рот не берет и вообще мужик хороший.

Олег Олегович сделал большую паузу, медленно повернувшись к мастеру, смерил его взглядом.

- Стогов сегодня в подпитии! -сказал Прончатов озаренным голосом. Иначе ему и в голову не пришла бы мысль о том, что можно оставить без крепежа шахтеров славного Кузбасса. Это Стогов воспользовался нашим профсоюзным собранием для того, чтобы раздавить бутылочку!

Даже пилы, казалось, замолкли на эстакаде, даже тучи комаров перестали виться над головой мастера Стогова, когда он сделал резкое, испуганное движение. Прожекторы светили хорошо, и было отчетливо видно, как красное от водки лицо мастера побледнело.

- Может показаться, - серьезно сказал Прончатов, - что я поступаю жестоко. Поверьте, я не заметил бы пьяного Стогова, если бы он работал добросовестно, но перед нами завзятый бездельник. Товарищ Стогов, - вдруг повысил голос Олег Олегович, - не можете ли вы к нам приблизиться?

Мастер пришибленно молчал. Все, казалось, было так хорошо: легкая ночная смена, прекрасная погода, веселое гуляние в голове, завтрашний свободный день. Но вот свалился на голову Прончатов, и жизнь кончилась. Боже мой, неприятности на работе, партийное собрание, строгий выговор с предупреждением, шепоток по Тагару, больные глаза жены.