Семен Липкин - Записки жильца

Станция Двухдорожная, последняя перед родным городом, где останавливался поезд, была разрушена. Поезд простоял несколько минут и тронулся дальше - в степь, в будяки, в живую грязь чернозема. По кукурузным бодыльям бежал ветер. Развалины хат, развалины платформ, умершие баштаны. Вот и станция Пригородная, как хорошо - сохранилось знакомое с детства ее двухэтажное, с башенками, красно-серое здание. Здесь, поблизости, спят в земле его отец и мать, скоро покажется мост над Водопроводной, железнодорожные мастерские, где когда-то работал Цыбульский, может быть сейчас он увидит, - и от них остались одни развалины, и от дома Чемадуровой, а пока еще в город вливается степь, над ее воскрешенной душой сияет солнце марта; сияет земля, и ему кажется, что глаза земли смотрят на него с той тихой грустью, с какой смотрела мама, и земля не меняется, она такая же, как при скифах, такая же милая, как в детские годы Лоренца, такая же мягкая, терпеливая. Страдание не устало, страдание шествует вперед.

Ноябрь 1962 - февраль 1976

КВАДРИГА*

Среди шутов, среди шутих,

Разбойных, даровитых, пресных,

Нас было четверо иных,

Нас было четверо безвестных.

Один, слагатель дивных строк,

На точной рифме был помешан.

Он, как ребенок, был жесток,

Он, как ребенок, был безгрешен.

Он, искалеченный войной,

Вернулся в дом сырой, трухлявый.

Расстался с прелестью-женой,

В другой обрел он разум здравый.

И только вместе с сединой

Его коснулся ангел славы.

Второй, художник и поэт,

В стихах и красках был южанин,

Но понимал он тень и свет,

Как самородок-палешанин.

Был долго в лагерях второй,

Вернулся - весел, шумен, ярок,

Жизнь для него была игрой

И рукописью без помарок.

Был не по правилам красив,

Чужой сочувствовал удаче

И умер, славы не вкусив,

Отдав искусству жизнь без сдачи.

И только дружеский архив

Хранит накал его горячий.

А третья нaм была сестрой.

Дочь пошехонского священства,

Объединяя страсть и строй,

Она искала совершенства.

Муж-юноша погиб в тюрьме.

Дитя свое одна растила.

За робостью в ее уме

Упрямая таилась сила.

Как будто на похоронах,

Шла по дороге безымянной,

Но в то же время был размах,

Воспетый Осипом и Анной.

На кладбище Немецком - прах.

Душа - в юдоли богоданной.

А мне, четвертому, ломать

Девятый суждено десяток,

Осталось близких вспоминать,

Благословляя дней остаток.

Мой путь, извилист и тяжел,

То сонно двигался, то грозно.

Я счастлив, что тебя нашел,

Мне горько, что нашел я поздно.

Случается, что снится мне

Двор детских лет, грехопаденье,

Иль окруженье на войне,

Иль матери нравоученье.

А ты явилась - так во сне

Является стихотворенье.

Семен Липкин

* Первая строфа посвящена Арсению Тарковскому

Вторая - Аркадию Штейбергу.

Третья - Марии Петровых.