Николай Гоголь - Том 6. Мертвые души. Том 1

Творческая работа Гоголя не закончилась на обработке рукописи РЛ , она продолжалась и при диктовке РК и позднее. Множеством различных поправок, дополнительных мелких, а иногда и больших вставок изменил и дополнил Гоголь продиктованную редакцию поэмы. Перерабатывались преимущественно последние главы. В седьмой главе переделано начало, расширен эпизод встречи Чичикова с Маниловым в городе; в восьмой главе введена дополнительная характеристика городских дам. Много исправлений сделано в главе девятой: в характеристиках дамы приятной во всех отношениях и просто приятной дамы, а также в их диалоге. Этот текст неоднократно переделывался Гоголем и в самой рукописи и на отдельных листах, один из которых находится среди рукописей «Тараса Бульбы». Отдельные места, относящиеся к выросшим в городе толкам о Чичикове, Гоголь переделывал несколько раз, стараясь ярче показать, как «всё повырастало и показалось в увеличительном виде».

Совершенно переработаны в конце десятой главы размышления автора о заблуждениях в жизни и в истории. Всё это место в РК зачеркнуто и вписан новый текст, вошедший в окончательную редакцию. Много переделок в первоначальной истории героя (глава одиннадцатая). К этой части относится сохранившийся в бумагах Н. В. Гербеля фрагмент — рассказ о детстве и жизни Чичикова, — поступивший в Публичную библиотеку в Ленинграде (шифр: РГ ). В ней восемнадцать сшитых писчих листов без водяных знаков; заполнены только первые пятнадцать. По инвентарю поступлений рукописей 1902 г. № 127. Начало рукописи: «Темно и скромно происхождение…» Конец: «… Но мы стали говорить довольно громко».

Эта рукопись заполняет пробел между РК и следующей рукописью ( РП ). Но всё же прямого перехода из РГ в следующую рукопись нет. Можно предположить, что по окончании работы над РК биография Чичикова переделывалась, но черновые рукописи этого этапа работы не сохранились, и имеется лишь начисто переписанный автором текст РГ . Разночтения между этой рукописью и окончательным текстом введены в «Варианты», а соответствующий текст РК приведен в вариантах не к окончательному тексту, а к предыдущему, т. е. к РЛ (см. стр. 855–878).

Над этой главой Гоголь думал и много лет спустя. 16 мая 1849 г. он писал одесскому книгоиздателю В. И. Белому в ответ на его замечания о «Мертвых душах»: «О детстве Чичикова я думал уже сам, предполагая напереть особенно на эту сторону при третьем (исправленном) издании». [8] О. А. Назаревський, «З епістолярноиї спадщини Гоголя». Радянське Ліературознавство, 1940, кн. 5–6, стр. 321.

Рукопись РК была приведена в такой вид, что пришлось заново переписывать ее. Появилась следующая рукопись, обозначенная нами РП (шифр 10-го изд.: ДП ). Начало ее относится к октябрю 1841 г., окончание — к началу 1842 г.

РП хранится в Публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. Это — книга размера f°, в желтом переплете с кожаным корешком и золотым тиснением на нем: «Н. В. Гоголь. Мертвые души. Из Древлехранилища Погодина». В верхнем правом углу двусторонняя пагинация карандашом, а также имеется архивная пагинация внизу (не сквозная, а с обозначениями карандашом через каждые десять листов и чернилами через пятьдесят листов). Между стр. 200–201, 248–249 и 268–269 вшиты добавленные к рукописи листы, первые два — автографы. В этой рукописи имеется полностью весь текст поэмы. Рукопись переписана двумя писцами. Почти на каждой странице имеется авторская правка, но ее значительно меньше, чем в РК . Начиная с главы седьмой, количество исправлений резко увеличивается, причем в некоторых местах появляются два слоя: набросок (иногда не законченный) карандашом и вариант, твердо вписанный чернилами. По большей части карандашные наброски в следующую рукопись не вошли. Наиболее зничительные исправления коснулись начала и конца седьмой главы, середины и конца восьмой, начала и середины девятой, «Повести о капитане Копейкине» и отдельных мест одиннадцатой главы.

Кем переписана эта рукопись, неизвестно. С. Т. Аксаков рекомендовал своего знакомого, бывшего воспитанника Межевого института, [9] С. Т. Аксаков, «История моего знакомства с Гоголем», стр. 52–53. но Гоголь поручил работу, повидимому, недостаточно грамотным и неопытным переписчикам, которые плохо разобрались в трудной рукописи РК и при копировании ее допустили большое количество искажений, пропусков, перестановок слов. Некоторые из них автор замечал и исправлял, а в тех случаях, когда переписчик, не разобрав, оставлял место, он вписывал текст, иногда уже в измененной редакции. Но в то же время, не корректируя, а творчески просматривая рукопись и останавливаясь только на тех местах, которые его, как автора, занимали, он часто не видел этих искажений. Качество текста «Мертвых душ», созданного в РК , в некоторых своих частях снизилось в РП из-за ошибок переписчика, а в тех частях, которые не подверглись большой авторской переработке, эти ошибки вошли в печатный текст.

Вслед за РП Гоголь заказал переписку нового экземпляра, предназначенного для цензуры ( РЦ ). Законченная для печати рукопись была передана в Московский цензурный комитет. Заседание комитета состоялось 12 декабря 1841 г. Комитет постановил передать «Мертвые души» цензору И. М. Снегиреву. Цензор сначала нашел произведение «совершенно благонамеренным» и потребовал только самых незначительных изменений, но, смущенный кем-то, не решился самостоятельно разрешить к печати и передал рукопись на рассмотрение цензурного комитета. О мытарствах в комитете подробно рассказывает Гоголь в письме к П. А. Плетневу. «Как только занимавший место президента Голохвастов услышал название „Мертвые души“, — закричал голосом древнего римлянина: „Нет, этого я никогда не позволю: душа бывает бессмертна; мертвой души не может быть, автор вооружается против бессмертья“». [10] Письмо П. А. Плетневу от 7 января 1842 г. Следующие цитаты из этого же письма. Разъяснение, что речь идет о ревизских душах, не успокоило цензоров. «Это значит против крепостного права», — заявляли они. Возражение, что поэма — «ряд характеров, внутренний быт России и некоторых обитателей, собрание картин самых невозмутительных», тоже не помогло: «цензоры-азиатцы» боялись, что пример Чичикова может других толкнуть на уголовное преступление. «Цензоры-европейцы» тоже восставали. «Цена два с полтиною, которую Чичиков дает за душу, возмущает душу. Человеческое чувство вопиет против этого. Хотя, конечно, эта цена дается только за одно имя, написанное на бумаге, но всё же это имя душа, душа человеческая; она жила, существовала. Этого ни во Франции, ни в Англии и нигде нельзя позволить. Да после этого ни один иностранец к нам не приедет». Кончилось тем, что рукопись объявили запрещенною, хотя комитет «прочел три или четыре места».