Николай Гоголь - Том 12. Письма 1842-1845

Ваш Г.

На обороте: Сергею Тимофеевичу Аксакову.

<���Конец апреля 1845. Франкфурт.>

<���Милостивый государь Сергий Семенович!> [1250]

Письмо ваше мною получено. Благодарю вас искренно [1251]за ходатайство [1252]и участие. О благодарности государю ничего не говорю: она в душе моей; выразить ее могу разве одной [1253]молитвой о нем. Скажу вам только, что после письма вашего мне стало грустно. [1254]Грустно, во-первых, потому, что всё, доселе мною писанное, [1255]не стоит большого внимания: хоть в основание его легла и добрая мысль, [1256]но выражено всё так незрело, дурно, ничтожно [1257]и притом в такой степени не так, как бы следовало, что недаром большинство приписывает моим сочинениям [1258]скорее дурной смысл, чем хороший, и соотечественники мои извлекают извлеченья из них скорей [1259]не в пользу душевную, [1260]чем в пользу. Во-вторых, грустно мне потому, что и за прежнее я состою доныне в неоплатном долгу пред государем. Клянусь, я и не помышлял даже просить что-либо теперь [1261]у государя; в тишине только я готовил труд * , который, точно, был бы полезнее моим соотечественникам моих прежних мараний, за который и вы сказали бы, [1262]может быть, спасибо, если бы он исполнился [1263]добросовестно, ибо [1264]предмет его не был бы чужд [1265]и ваших собственных убеждений. [1266]Меня утешала доселе мысль, что государь, которому [1267]истинно дорого душевное благо его подданных, сказал бы, может быть, со временем о мне так: [1268]«Этот человек умел быть благодарным и знал, чем высказать мне свою признательность». Но теперь [1269]я обременен новым благодеянием; в сравнении [1270]с тем, что сделано уже для меня, труд мой покажется бедней и незначительней, [1271]мое же расстроившееся здоровье может отнять у меня возможность сделать [1272]и таким, как бы я хотел и даже бы мог; и вот почему мне грустно. Грустно мне даже и [1273]то, что сим самым вашим письмом и вашим участием во мне вы [1274]отняли у меня право сказать и вам то, что я хотел. [1275]Я [1276]хотел вас благодарить за все, сделанное для наук, [1277]для [1278]отечественной старины (от этих дел перепала и мне польза наряду с другими), и что еще более — за пробуждение в духе нашего просвещения [1279]твердого русского начала. Благодарить вас за это я прежде имел право, как сын той же земли, как [1280]брат того же чувства, в котором мы все должны быть братья, и как не обязанный вам ничем лично. [1281]Теперь вы отняли от [1282]меня это право, [1283]и что [1284]было бы законным делом, может показаться теперь похожим [1285]на комплимент. Итак, [1286]примите лучше, вместо всякого выражения благодарности, [1287]это искреннее изложение моего душевного состояния; [1288]иного [1289]ничего не могу сказать вам; не прибавляю даже и почтительного окончания, завершающего светские письма, потому что позабыл их все, [1290]а остаюсь просто вам обязанный и признательный искренно [1291]

Н. Гоголь.

Франкф<���урт. 11 мая н. ст. 1845>.

Друг мой и душа моя, не грустите. Один только год — и я буду с вами, и вы не будете чувствовать тоски одиночества. Когда вам будет тяжело или трудно, я перелечу всякие пространства и явлюсь, и вы будете утешены, [1292]потому что третий будет Христос с нами. Мне не трудно будет никогда приехать к вам, несмотря даже на всякое состояние моего здоровья, но этот год надобно перетерпеть (то есть разумею о себе) и сделать то, что мне следует и без чего я не могу быть полезным никому вполне. Из вашего письма я вижу, что у вас теперь в довольно порядочной степени нервическое расстройство. Поблагодарим прежде всего за него бога. Оно недаром. В этом году особенно на всех наведено более или менее это нервическое расстройство, приведены в слезы, в унынье и в беспокойство те, которые даже никогда дотоле не плакали, не унывали и не беспокоились. Блаженны избранники, которых посетил бог ранее других! Поверьте, что ко многому дотоле не испытанному и не узнанному приводится сими болезненными страданиями [1293]человек. [1294]Сверх всего прочего, оно приводит нас и к тому, чтобы узнать всю силу братской помощи, которую может оказать на земле человек человеку и, вследствие такой помощи, возлюбить так друг друга, что в любви этой предвкушается уже сам бог и зарождается к нему то неугасимое стремление, которого не дадут ни посты, ни молитвы, ни милостыня, раздаваемая бедным. Сколько могу судить теперь о состоянии вашего здоровья телесного , вижу, что вам необходимо прежде просто полечить и успокоить ваши нервы водами и переменой воздуха. Поезжайте налегке в Гастейн, который действует хорошо на всякие нервические расслабления и еще более живит необыкновенным своим и как бы обновляющим воздухом. Сколько же могу судить о состоянии вашего душевного здоровья , вижу, что и здесь следует дать почти тот же совет вам, ибо встреча наша с вами будет обоюдно живительна для обоюдного нашего душевного здоровья. Нам нужно с вами о многом и о многом еще переговорить, и вряд ли без этого вы будете снабжены достаточным запасом терпения и бодрости для предстоящих вам поприщ, в Петербурге ли то будет или в губернии. И бог весть, может быть, это самое нервическ<���ое> расстройство и физическая болезненность вела именно к тому, чтобы мы доставили друг другу то здоровое состояние души, которое без этого расстройства мы бы не могли и не умели доставить. Воспользуйтесь весенним временем, пока еще не жарко. Возьмите с собою деток и Аркадия Осиповича, которого никак не оставляйте в Петербурге. Поезжайте тихо, не торопясь, чтобы никак не расколебать нерв, а, напротив, успокоить их умеренным движением; на всякую гору подымайтесь пешком, но недолго, и чуть заметите в себе малейший признак усталости, садитесь в коляску. Старайтесь и мыслям, и чувствам дать дремлющее состояние и уподобить себя ребенку, которого колеблют в люльке. Не думая ни о чем, сливайтесь чувством с весенним ветерком, который будет навевать на вас, прилетевши бог весть откуда, и с запахом полевого цветка, им же нанесенным, и вы приедете в благодатном состоянии в Гастейн. А мысль, что встретит вас тот, для которого так же будет благотворна и свежительна, и целительна с вами встреча, как и для вас самих, [1295]будет воздвигать дух ваш во всю дорогу и удалит от вас тоску и беспокойство.

Мне повелено медициной до Гастейна пить воды в Гомбурге для удаления геморроидальных, печеночных и всяких засорений, на которые, по приговору медиков, следует предварительно подействовать Гомбургом, после чего Гастейн, действующий благодетельно на всякие нервические расслабления, может оказать мне значительную пользу. В Гомбурге я должен пробыть не более трех недель. Стало быть, чрез месяц времени я уже полагаю быть в Гастейне. Рассчитывайте вашим ответом и соображайтесь, адресовать ли мне во Франкфурт или же прямо в Гастейн, в Австрийский Тироль. Впрочем, Жуковский перешлет мне письмо из Франкфурта. Если ж вы едете, то дайте мне знать, да приищу для вас квартиру. Ибо в Гастейне помещений немного, и места нужно захватывать. На тесноту не пеняйте и помышляйте о том вперед, что вы не будете помещены на большую ногу . Итак, усердно помолясь богу, с молебнем в дорогу! О деньгах не говорю ничего, ибо, как сами знаете, я их считаю за самую последнюю вещь. Займите [1296]у первого попавшегося и для себя и для Аркадия Осиповича. А не то — и я вам найду даже случай доставить деньги, если их окажется потом недостаточно.