Николай Гоголь - Том 12. Письма 1842-1845

На всякий случай вот вам адрес Б<���енардаки> * . На Гагаринской пристани, в доме Неклюдова, Дмитрию Егорьевичу. Мне пишите прямо в Венецию Poste restante * .

На обороте: à Moscou (en Russie). Павлу Войновичу Нащокину. В Москве. У Старого Пимена в доме Ивановой.

<���Около 20 июля н. ст. 1842. Гастейн.>

Посылаю вам копию с письма, которое я теперь только послал к Павлу Воиновичу [134]Нащокину. Рассмотрите ее заблаговременно и скажите, всё ли в нем как следует и согласны ли мои мысли с вашими. [135]

Решитесь ли вы так или иначе [136]насчет образования вашего сына, но во всяком случае я почитаю необходимым сообщить вам при сем случае два-три слова. Предмет этот я считаю слишком важным, и потому замечанья эти я считаю долгом сообщить, хотя бы они вам были уже знакомы. [137]Бог наградил меня способностью чувствовать [138]глубоко и чисто многое из того, что другому доставляет только тяжелые мучения (впрочем, на свете бывает много таких людей, которых и опыт не выучит ничему [139]) Поэт<���ому я> вам скажу одну важную мы<���сль> относительно воспитания, превращен<���ного> в гонку. Ваш сын, кажется, уже находится в тех летах, когда, кто имеет в себе способности, становится живее к принятию всего. В эти годы имеют обычай загромаживать множеством наук и предметов и, чем более видят восприимчивости, тем более подносят ему [140]со всех сторон. Нужно, чтобы наука памяти не отнимала свободы мыслить. Теперь слишком загро<���ма>жива<���ют> ум множеством самых разнородных наук, и никто не чувствует страшного вреда, что уже нет времени и возможности помыслить и оглянуть [141]взором наблюдателя самое приобретенное знание. [142]

Нынешнее обилие предметов, которые торопятся вложить [143]в наше детище, [144]не давая ему перевести духу и оглянуться, превращает его в путника, который спешит бегом по дороге, не глядя по сторонам и не останавливается нигде, чтобы оглянуться назад. Это правда, что он уйдет дальше вперед, чем тот, который останавливается на каждом возвышенном месте, но зато знает твердо, в каких местах лежит его дорога [145]и где именно есть путь в двадцать раз короче. Это важная истина.

Я в этом году особенно заметил увеличившуюся сложность наук. Старайтесь, чтобы всякая наука ему была сообщаема сколько возможно в соприкосновении с жизнью. Теперь слишком много обременяют голову, слишком сложно, слишком обширно, едва успевают перечесть и внесть в память. Зато в три года теперь не остается почти ничего в голове. Я нередко наблюдал в последнее <���время, как> [146]многие, считавшиеся лучшими и показывавшие способности, делались препустыми людьми. И лучшими бывают часто те, которые почти выгнаны из заведен<���ий> за небрежность и неуспехи.

Зато теперь реже явленье необыкновенных умов, гениев. Самые изобретения теперешние гораздо менее и ничтожнее прежних, и прежние изобретения, произведенные людьми менее учеными, гораздо колоссальнее. [147]Их остановили ремесла, и не являются теперь давно те умы, действительно самородные и обязанные самому себе своим образованием, <���как> какой-нибудь простой пастух, <���который> открывает силу целительного действия воды и разрешает, что и как нужно.

Еще надобна осторожность в отношении к языкам. Знать несколько языков [148]недурно, [149]но вообще многоязычие вредит сильно оригинальному и национальному развитию мысли. Ум невольно начинает мыслить не в духе своем, национальном, природном и чрез то становится бледнее [150]и с тем <���теряет> живость постигать предмет. [151]

Эта мысль не моя, но я совершенно согла<���сен> с нею. [152][Притом в России с каждым годом чувствуется], что меньше необходимо подражания! [153]Вот что пока я счел долгом сказать вам, [154]хотя может быть вы сами уже это чувствуете. Но воспитание сына вашего <���меня> интересует и вы [155]можете понимать почему. Вследствие этого я прошу вас [156]уведомлять обо всем, что вы предпримите для него. [157]Прощайте. Молю вас, не позабудьте уведомить меня двумя словами, чтобы знать, что письмо дошло исправно в ваши руки.

Весь ваш Гоголь.

<���Около 20 июля н. ст. 1842. Гастейн.>

<���…> и если [158]найдете истину замеченн<���ой> и вы <���себя> почтете обязанным мне, то я человек корыстолюбивый и сейчас же потребую от вас благодарности. В благодарность вы должны мне сказать несколько слов об Мертвых душах. Я никак не требую [159]определения настоящего достоинства и значения и<���х>, но я требую от вас вот чего. Вы вообразите, что я трактирщик в каком-нибудь европейском отеле и даю [общий стол] или table d’hôte. В столе моем 20 блюд, а может быть, и больше. Натурально, что все блюда неодинаково хороши [160]или по крайней мере, само собою разумеется, что всякий себе выбирает [161]и ест только те блюда, которые ему нравятся, — и об этом он может сказать прямо хозяину: У тебя есть и такие и такие блюда, но мне нравятся вот какие, они мне пришлись более по моему вкусу, и это нимало не обидит хозяина. Итак, я вас только прошу о том, чтобы вы сказали: вот что в вашем творении по моему вкусу пришлось более, вот какие места. Это вы можете сказать! Или же позвольте: я вам еще должен сказать два слова о себе. Хотя мы понимаем во многом друг друга, но, вероятно, во многих оттенках характера наши наклонности и движенья не обнажены друг перед другом. [162]Итак, постараемся сбрасывать то, что скрываем друг <���от друга>. Вот вам между прочим одна важ<���ная> моя черта. Я пережил годы юношества, [163]миновал увлечения славолюбивые, удалился давно от света для того, чтобы воспитываться в глубине души своей для других, и воспитанью моему еще далеко до конца. Я равнодушен [164]давно к тому, что щекотит славой, я смотрю на себя как на постороннего, и нет для меня желаннее и прекраснее исхода теперь, как увидеть свою ошибку, недостатки, погрешности. [165]Увидевши свои недостатки и погрешности, человек уже вдруг становится выше самого себя. [166]Нет зла, которого бы нельзя было исправить, но нужно увидеть, в чем именно состоит зло. Я говорю вам это откровенно, прямо из глубины, и вы поймете, что это не может быть неоткровен<���ным>. [167]Творения мои тем отличаются от других произведений, что в них все могут быть судьи, все читатели от одного до другого, потому что предметы взяты из жизни, обращающейся вокруг каждого. Многие мнения [168]я знаю вперед. Я наперед знаю, что скажут обо мне печатно в таком-то и таком-то журнале, но мнения людей, глубоко практических, знающих жизнь, имевших много опытов [169]и много ума, обративших [170]все их в пользу себе, для меня дороже [171]книжных теорий, знаемых мною наизусть. Вот почему я приставал к вам. Но я на вас не наседаю; это вы можете сделать после и когда вздумаете. [172]Но я должен был вам непременно при этом обнаружить черту моего характе<���ра>, которую вы можете применить и ко всему другому. Помните, [173]всё то, что может оскорбить тонкую <���натуру> раздражительного человека, то, напротив, приносит наслаждение мне, <���так> что мне можно говорить всё, чего никак нельзя сказать никому другому.