Николай Гоголь - Том 13. Письма 1846-1847

Прощайте. Весь ваш, любящий вас всех еще более, чем когда-либо прежде.

Н. Гоголь.

На обороте : Son excellence madame la c-tesse Wielhorsky à Wiesbaden.

8 августа <���н. ст. 1847. Остенде>.

Письмо ваше от 5 августа получил; порошков еще нет * , но, вероятно, они скоро придут вслед. Благодарю вас много за доброту и попеченье о здоровьи моем. Дай вам бог за это и здоровья, и блаженной участи творить то, что угодно ему. Насчет черкесов я с вами совершенно согласен; мы совершенно не умели из них сделать нашу силу и крепость и бог весть из-за чего задумали истреблять то, что послужило бы к добру нашему. Только, мне кажется, вряд ли удастся и модному просвещению одолеть этот народ. Бог не даром сберегает простоту некоторых народов и хранит в ущельях и горах остатки патриархального быта. Напишите мне заглавие той испанской истории, которую вы читаете; мне хотелось бы также прочесть ее. Она, как видно, написана хорошо и толково. Старая Испания, точно, всё могла бы иметь и всё потеряла. Но новая Испания в ее нынешнем виде стоит того, чтоб ее рассмотреть: это начало чего-то. Я пробежал на днях напечатанные в «Современнике» письма русского там бывшего, Боткина * , которые, во многих отношениях, очень интересны, особенно там, где обнаруживают свежесть сил народа и характер, очень похожий на характер добрых, простых народов, образовавшийся, однако ж, в это время смут, которые не допустили воцариться там ни новой гражданственности, ни новой роскоши. Хомяков, между прочим, привез с собой катихизис, отысканный им на греческом языке в рукописи, и перевод его на русский, тоже в рукописи. Катехизис * необыкновенно замечательный. Еще нигде не была доселе так отчетливо и ясно определена церковь, ее границы, ее пределы. Всё в таком виде и в такой логической последовательности, что может сильно подействовать на немцев и англичан. По моему мнению, на французский язык его не следует вовсе переводить. Французов могут познакомить с ним немцы и англичане своими собственными сочинениями, которые, без сомнения, появятся не в малом количестве по поводу этой книги в той и другой земле. Наконец вот вам новости остендские. Сюда собирается графиня Вьельгорская, с Анной Михайловной и Михаилом Михайловичем. Они уже в Висбадене, где графиня-мать лечится от глаз, а сын от небольшой ранки на ноге, которая, однако ж, почти совершенно прошла. Анна Михайловна, кажется, здорова, — по крайней мере ни от чего не лечится. В то же самое время я узнал, что племянник ваш Виктор Владимирович Апраксин находится в Нордернеу, где берет морские ванны. Я написал ему письмо, в котором прошу его заглянуть в Остенде, где, может быть, он встретит вас, что, без сомненья, и вам, и ему будет приятно, и признаюсь, в то же время подумал: хорошо, если бы он познакомился и узнал Ан<���ну> Миха<���й>лов<���ну>. Почему знать? Может быть, они бы понравились друг другу. У Виктора Вл<���адимировича> желанье сильное сделаться помещиком и заняться не шутя благоустройством крестьян. В таком случае вряд ли ему во всей России найти где лучшую помощницу, которая дейс<���твует и> рассуждает так умно об этом деле, как я не встречал никого из нашей братьи мужчин. Впрочем да будет всё так, как угодно богу! А нам во всяком случае следует искать тех знакомств и встреч, от которых хотя сколько-нибудь может похорошеть душа. Сами мы не можем дойти ни к чему без помощи других. И к богу мы можем доходить только посредством частых обращений с людьми, тоже к нему стремящимися. Но прощайте! Очень бы хотелось вместо этого слова обнять вас лично. Графине передайте самый душевный поклон.

Весь ваш Гоголь.

Остенде. 10 августа <���н. ст. 1847>.

Я не мог отвечать скоро на ваше письмо. Душа моя изнемогла, всё во мне потрясено, [1057]могу сказать, что не осталось чувствительных струн, [1058]которым не был<���о> бы нанесено поражения еще прежде, чем получил я ваше письмо. Письмо ваше я прочел почти бесчувственно, но тем не менее был не в силах отвечать на него. Да и что мне отвечать? Бог весть, может быть, и в ваших словах есть часть правды. Скажу вам только, что я получил около пятидесяти разных писем по поводу моей книги: ни одно из них не похоже [1059]на другое, нет двух человек, согласных во мненьях об одном и том же предмете, что опровергает один, то утверждает другой. И между тем на всякой стороне есть равно благородные и умные люди. Покуда мне показалось только то непреложной истиной, что я не знаю вовсе России, что многое изменилось с тех пор, как я в ней не был, что мне нужно почти сызнова узнавать всё то, что ни есть в ней теперь. А вывод из всего этого вывел я для себя тот, что мне не следует выдавать в свет ничего, не только [1060]никаких живых образов , но даже и двух строк какого бы то ни было писанья, по тех пор, покуда, приехавши в Россию, не увижу многого своими собственными глазами и не пощупаю собственными руками. Вижу, что укорявшие меня в незнании многих вещей и несоображении многих сторон обнаружили передо мной собственное незнание многого и собственное несоображение многих сторон. Не все вопли услышаны, не все страданья взвешены. Мне кажется даже, что не всякий из нас понимает нынешнее время, в котором так явно проявляется дух построенья полнейшего , нежели когда-либо прежде: как бы то ни было, но всё выходит теперь внаружу, всякая вещь просит и ее принять в соображенье, старое и новое выходит на борьбу, и чуть только на одной стороне перельют и попадут в излишество, как в отпор тому переливают и на другой. Наступающий век есть век разумного сознания; не горячась, он взвешивает всё, приемля все стороны к сведенью, без чего не узнать разумной средины вещей. Он велит нам оглядывать многосторонним взглядом [1061]старца, а не показывать горячую прыткость рыцаря прошедших времен; мы ребенки перед этим веком. Поверьте мне, что и вы, и я виновны равномерно перед ним. И вы, и я перешли в излишество. Я, по крайней мере, сознаюсь в этом, но сознаетесь ли вы? Точно так же, как я упустил из виду современные дела и множество вещей, которые следовало сообразить, [1062]точно таким же образом упустили и вы; как я слишком усредоточился в себе, так вы слишком разбросались . Как мне нужно узнавать многое из того, что знаете вы и чего я не знаю, так и вам тоже следует узнать хотя часть того, что знаю я и чем вы напрасно пренебрегаете.

А покаместь [1063]помните прежде всего о вашем здоровьи. Оставьте на время современные вопросы. Вы потом возвратитесь к ним с бо́льшею свежестью, стало быть и с бо́льшею пользою как для себя, так и для них.