Николай Гоголь - Том 14. Письма 1848-1852

Твой весь Н. Гоголь.

Правда ли, что кн. Вяземский в сильной хандре?

Так как всякий дар и лепта вдовы приемлется, примите [542]и от меня небольшое приношение по мере малых средств моих (двадцать пять рублей сер<���ебром>). Употребите их по усмотрению вашему на строительство обители вашей, о которой приятное воспоминанье храню всегда в сердце своем. Очень признателен вам за ваше дружеское гостеприимство и усердно прошу молитв ваших о мне грешном. Неотступно прошу, чувствуя в них сильную надобность.

Много благодарный вам

Николай Гоголь.

Покорнейше прошу передать при сем приложенное письмецо достойному отцу Макарию * . Если пожелает он узнать мой адрес, то вот он:

Ник<���олаю> Васильев<���ичу> Гоголю в Москву, в дом Талызина на Никитском булеваре.

Убедительно прошу тебя не сказывать никому о прочитанном, ни даже называть мелких сцен и лиц героев. Случились истории. Очень рад, что две последние главы, кроме тебя, никому неизвестны. Ради бога, никому.

Обнимаю тебя. Твой весь.

О суете вы хлопочете, сестры. Никто ничего от вас не требует — так давай самим задавать себе и выдумывать хлопоты! Жених — человек неглупый: просит и молит о том только, чтобы ничего не готовить, так давай самим. Не спорю, что хорошо бы и то и другое, да если нет, так что тут хлопотать? На нет и суда нет. Тут хоть тресни, а из ничего и сваришь ничего. Тут как пусть себе ни досадует сестра Анна (которая любит вперед сочинить план, не спро-сясь с карманом, а потом выходить из себя, когда план не выходит, как ей хочется) — не даст [543]бог возможности, ничего не сделаешь. А мой совет — свадьбу поскорей да и без всяких приглашений и затей: обыкновенный обед в семье, как делается [544]это и между теми, которые нас гораздо побогаче, — да и всё тут. А какой-нибудь щебетунье-соседке, любящей потолковать о приданом, сказать, что это не всё, что обещал, мол, брат выслать белья и всего из Москвы через месяц — и ни слова больше. Хотел бы очень приехать если не к свадьбе, то через недели две после свадьбы — но плохи мои обстоятельства. [545]Не устроил дел своих так, чтобы иметь средства прожить эту зиму в Крыму ( [546]проезд не по карману, платить за квартиру и стол тоже не по силам), и поневоле должен остаться в Москве. Последняя зима была здесь для меня очень тяжела. Боюсь, чтобы не проболеть опять, потому что суровый климат действует на меня с каждым годом вредоносней, и не хотелось бы мне очень здесь остаться. Но наше дело — покорность, а не ропот. Сложить руки крестом и говорить: да будет воля твоя, господи! а не сделай так, как я хочу!

Посылаю тебе, сестра Елисавета, просимые тобою евангелие и библию, желаю от всей души заниматься более внутренним духом их, чем наружностью и переплетом. А тебе, сестра Анна, — Лавсаик * , золотую книгу, если только ты ее раскусишь и будешь беспрестанно молиться молитвой Ефрема Сирина * : «Дух же терпения, смирения, любве даруй мне!» О, если бы тебе хоть сколько-нибудь терпенья и покорности — душа бы твоя сияла, как голубка. Даже и самое лицо светлеет, когда в душе обитает покорность, точно так же, как безобразно свирепеет оно, когда бес нетерпенья колеблет душу. О, настави и вразуми всех нас, боже! Молитесь обо мне: я сильно изнемог и устал от всего.

Любящий ваш брат Николай Г.

Что мне не дадите адреса Владимира Ивановича * ? Ведь мне ж придется отвечать на письмо * . На обороте : Любезным моим сестрам Анне и Елисавете.

Соскучился без вестей о вас, добрейшая княгиня Елисавета Петровна. Откликнитесь двумя строчками, где вы, что вы и как вы. Я в Москве и о вас вспоминаю часто. Передайте от меня также душевный поклон княгине и княжне; скажите им и себе и князю, супругу вашему, что я вам всем обязан много за мое минувшее приятное пребыванье в Одессе. Сколько пробуду времени в Москве, не знаю. Куда на зиму и остаюсь ли здесь — тоже покамест мне неизвестно: всё зависит от устроения обстоятельств литературных и всяких. Адрес мой: на Никитском бульваре, в доме Талызина.

Ваш весь всею душою Н. Гоголь.

Душевно рад; а в какой степени и будет ли удовлетворено ваше нетерпенье — это покуда весть бог. Условие было — сказать во всяком случае всё, что на душе.

Ваш весь Н. Гоголь. На обороте : Ее сиятельству графине Антонине Дмитриевне Блудовой * .

М<���илостивый> г<���осударь> В<���асилий> Н<���иколаевич> * !

Узнавши, что в цензуре есть новые запрещения, вследствие которых не только все новые сочинения, но и старые, прежде отпечатан<���ные>, подвергаются сызнова строгому пересмотру, я прибегаю к вам с просьбой спасти доселе отпечатанные мои сочинения от уничтожений, от измене<���ний>, переправок и пробелов и <���дать> возможн<���ость> изданья их в том виде, как изданы они д<���о> с<���их> п<���ор>. Образ мыслей моих совершенно известен и государю императору и государю наследнику. В сочинениях моих насмешки <���не> над правит<���ельством>, но над людьми, злоупотребляющими, употребляющими во зло доверие правительст<���ва>, не над постановления<���ми>, [547]но над злоупотреблениями их. [548]Всё это у недальновидного цензора часто смешивае<���тся> [549]в поняти<���и> и заставл<���яет> е<���го> с боязнью смотреть <���на> невинную, сколько-нибудь резкую фра<���зу>, <���как на> вредную [550]и недостойную русского < 1 нрзб. >, заставляет смотреть подозрительно < 1 нрзб. >. [551]Я прошу вас об этом уже и потому, что книгопродавцы для своих собственны<���х> выгод уже начинают распускать слух, что сочинения мои будут ценз<���урой> запрещены, и берут, а люди покупают, вшестеро большую цену за немногие ныне оставшиеся экземпляры. Уничтожение каких-нибудь двух-трех резких фраз и выражений, конечно, для меня ничего с < 2 нрзб. >, это не послужило <���бы> тем, <���кто> сочинения мои знает наизусть: их непропущение мысленно будет вноситься читателем с той только разницей, что станет [подозревать в] приписываемом, чего даж<���е>, такой смысл, какого ни я < 3 нрзб. >, может быть, сама цензура или [552]сами [знаете, какой].