Федор Достоевский - Том 3. Село Степанчиково и его обитатели

Заключительная часть фельетона соответствует его подзаголовку: «в стихах и прозе». Возможно, таков был подзаголовок уже фельетона Минаева (ср. фразу в его сатирическом разборе русских переводов из Гейне: «„Развратные мысли“ этого писателя, в стихах и прозе, постоянно являются в наших журналах и газетах».. [100]

Сатирические стихи и пародии Минаева, искусно вплетенные в ткань «Петербургских сновидений», насыщают эту часть фельетона повседневными новостями литературного и общественного характера. Это включает фельетон в атмосферу острой журнальной полемики шестидесятых годов, в центре которой стояли споры вокруг «Современника», «единственного русского журнала, в котором все статьи можно читать с любопытством» (с. 497).

Постоянно обращаясь к фельетону «Современника» и в какой-то степени пародируя его, Достоевский иронически называет статьи Добролюбова «указами, отдаваемыми им по русской литературе». К этой мысли он вернется в написанной вскоре статье «Г-н — бов и вопрос об искусстве» («Но писать в „Современнике“ указы, но требовать, но предписывать — пиши, дескать, вот непременно об этом, а не об этом, — и ошибочно и бесполезно» (см.: наст. изд. Т. 12)). Фельетонное обозрение в «Современнике» в эти годы вел И. И. Панаев. Его фельетоны «Петербургская жизнь. Заметки Нового Поэта» появлялись в журнале ежемесячно с 1855 по 1861 г. Основное их содержание составляли очерки быта и нравов различных слоев петербургского населения.

Во вступлении к «Петербургской жизни» Новый Поэт писал, что в центре его внимания будет жизнь светского, веселящегося Петербурга (что и дало повод к ироническим выпадам Достоевского). Но Панаев далеко вышел за пределы этой сформулированной им общей программы и придал своим фельетонам яркое обличительное направление. Как и во всех газетных и журнальных фельетонах, большое место Новый Поэт отводил хронике городской жизни; отчетам о театральных постановках, выставках, заседаниях научных и благотворительных обществ, гастролях иностранных знаменитостей. Эти черты панаевских фельетонов, сообщавшие им налет известной стереотипности, Достоевский пародирует в «Петербургских сновидениях». Говоря о «последнем фельетоне Нового Поэта», писатель имеет в виду его «Заметки» в декабрьской книжке «Современника» за 1860 г. Здесь даны две новеллы, по содержанию контрастирующие друг с другом. В одной — «счастливый, богатый город <���…> решительно город дворцов, замков, палаццо». В другой — Выборгская сторона, «узенькие переулки, обстроенные деревянными, полусгнившими и покривившимися домишками». В связи с этим Достоевский пишет: «Он (Новый Поэт. — Ред. ) описывает безумную петербургскую роскошь и… бедность». Иронизируя над описываемыми Панаевым мерами, предпринимаемыми в Петербурге «против бедности и дороговизны», Достоевский цитирует приводимый Панаевым «слух» об учреждении комитета народного здравия, упоминает о речи инженера Васильева «об улучшении Петербурга», которая только что разбиралась в «Современнике» (см. об этом ниже, с. 568). Достоевский спорит с Панаевым по поводу его возмущения «мыслями» П. Л. Лаврова, высказанными им в трех лекциях о современном значении философии, прочитанных 22, 25 и 30 ноября 1860 г. в Пассаже в пользу Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым по поводу «самостоятельного значения искусства». [101]Вскользь касается автор «Петербургских сновидений» темы «литературных скандалов», высказывается о «будущих критиках г-на Краевского», иронизирует над возможностью появления в газетах письма Краевского с объяснением степени своего участия в издании «Энциклопедического лексикона», зная, что подобное «Необходимое объяснение» от редакции «Отечественных записок» уже было опубликовано в «С.-Петербургских ведомостях» (1860. 16 сент. № 200). Перечислив главные фельетонные «новости дня» и пообещав вернуться к ним в последующих номерах, Достоевский заключает рассказ возвращением к обрамляющему фельетон мотиву «сна», что придает ему своеобразную музыкальную завершенность.

мои внутренности (франц.).

светская дама (франц.).

Да отвечайте же (франц.).

Но, сын мой (франц.).

высший свет (франц.).

по фасону детских рубашек (франц.).

Утро вечера мудреней (франц.)

на широкую ногу (франц.).

Здесь: немыслимые брюки (франц.).

в сторону (итал.)

катаральная лихорадка (лат.) .

здоров (лат.) .

То есть в лесу, где поет кукушка. Он хочет сказать, что они тоже бродяги.

Я ненавижу этих разбойников (франц.)

«Коварство и любовь» (нем.).

Это зуав, это зуав, посмотрите, Виктор, это зуав; ведь у него… ведь это же красное; это зуав! (франц.).

См.: Туниманов В. А. Творчество Достоевского 1854–1862. Л., 1980.

Мартьянов П. К. Дела и люди века: Из старой записной книжки, статьи и записки. СПб., 1896. Т. 3. С. 296; Вайнерман В. С. Омское окружение Достоевского // Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1985. Т. 6. С. 181–182.

См.: Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., 1972. Т. 4. С. 235–248.

Гроссман Л. П. Первая записная книжка. Сибирская тетрадь // Звенья. М.; Л., 1936. Т. 6. С. 414.

См.: Власова 3. И. «Сибирская тетрадь» // Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 4. С. 312–321.

См.: Достоевский Ф. М. Моя тетрадка каторжная. (Сибирская тетрадь). Красноярск, 1985. С. 56–57.

О семипалатинских неосуществленных замыслах «большого» и «комического» романов см.: Туниманов В. А. Творчество Достоевского. 1854–1862. С. 9–13.

См.: Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., 1972. Т. 2. С. 403–409.

Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1978. Т. 3. С. 276.

Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников. М., 1964. Т. 1. С. 220.

Ф. М. Достоевский: Материалы и исследования / Под ред. А. С. Долинина. Л., 1935. С. 521.

Там же. С. 515, 521.

О связи замысла романа «Исповедь» с «Записками из подполья» см. наст. изд. Т. 4.

Там же. Л., 1978. Т. 18. С. 40.

Биография, письма и заметки из записной книжки Ф. М. Достоевского. СПб., 1883. С. 213.

Астров В. Не нашли пути. Из истории религиозного кризиса. Станкевич — Белинский — Герцен — Киреевский — Достоевский. СПб., 1914. С. 98-104.