Дмитрий Мамин-Сибиряк - Том 2. Приваловские миллионы

— Нет, это вы уж напрасно, — вступился Ляховский. — Я знаю слишком хорошо Василия Назарыча и могу поручиться за него…

— Это плохое доказательство. Вот я за вас сегодня поручусь, а вы меня завтра ко дну спустите… Ведь спустите и не поморщитесь. Ха-ха! Нисколько не обижусь, поелику homo homini lupus est. [22] человек человеку — волк (лат.) Кстати, у вас на святках бал готовится? Отличное дело…

— Да, бал, — упавшим голосом повторил Ляховский. — Деньги, деньги и деньги… И какой дурак придумал эти балы?!.

Наконец наступил и многознаменательный день бала. Весь Узел, то есть узловский beau monde, был поднят на ноги с раннего утра. Бедные модистки не спали накануне целую ночь, дошивая бальные платья. Хиония Алексеевна не выходила от Веревкиных, где решался капитальный вопрос о костюме Аллы. Вероятно, ни один генерал, даже перед самым серьезным делом, никогда не высказал такой тонкой сообразительности и находчивости. Каждая мелочь была обсуждена на предварительном совещании, затем в проекте, потом производился маленький опыт, и, наконец, следовало окончательное решение, которое могло быть обжаловано во второй инстанции, то есть когда все эти незаметные мелочи будут примерены Аллой в общем.

— Ах, душечка, не поднимайте плечи, — упрашивала Хиония Алексеевна Аллу, — вот у вас в этом месте, у лопатки, делается такая некрасивая яма… Необходимо следить за собой.

— Какие глупости… — грубила Алла. — Вы меня муштруете, как пожарную лошадь.

— После сами благодарить будете за науку, — трещала Хина. — Никто своего счастья не знает… Не все богатым невестам за богатых женихов выходить, и мы не хуже их. Не так ли, Агриппина Филипьевна? Деньги — как вода: пришли и ушли, только и видел… Сегодня богатая невеста, а завтра… Ах, я, кажется, не дождусь до вечера, чтобы посмотреть на Nadine Бахареву, на эту гордячку. Так интересно, так интересно… А Привалов-то, представьте, ведь он был влюблен в нее… д-да! И где только глаза у этих мужчин. Конечно, Привалов очень умный человек и теперь, кажется, одумался.

Привалов тоже готовился к балу, испытывая довольно приятное волнение. Он думал о том, что увидит сегодня Надежду Васильевну. Зачем, для чего все это — Привалов не хотел даже думать, отдаваясь волне, которая опять подхватила и понесла его. Перед рождеством Привалов почти все время провел в Гарчиках; к Бахаревым он заходил раза два, но все как-то неудачно: в первый раз Надежда Васильевна не показалась из своей комнаты, во второй она куда-то уехала только что перед ним. Ипат, кажется, не разделял веселых чувств своего барина и все время тяжело вздыхал, пока помогал барину одеваться, то есть ронял вещи, поднимал их, задевал ногами за мебель и т. д.

Ночь была ясная, морозная, небо точно обсыпано брильянтовой пылью. Снег светился синеватыми искрами. Привалов давно не испытывал такого бодрого и счастливого настроения, как сегодня, и с особенным удовольствием вдыхал полной грудью морозный воздух.

В передней стояла настоящая давка, хотя Привалов приехал довольно рано. Кроме двух горных инженеров и одного адвоката, с которым Привалов встречался у Половодова, все был незнакомый народ. Разодетые дамы поднимались по лестнице, шелестя длинными шлейфами. Привалов чувствовал, что они испытывают такое же приятное волнение, какое испытывал он сам; это видно было по лихорадочно светившимся глазам, по нервным движениям. Особенно одна молоденькая девушка в белом платье обратила на себя внимание Привалова. Не было сомнения, что это был ее первый выезд, и дебютантка так мило конфузилась, и вместе с тем она была так счастлива… Привалов чувствовал, что у нее от слишком сильного возбуждения руки и ноги не повиновались и точно мешали, когда хотелось вспорхнуть и улететь под звуки доносившейся из главной залы музыки. Молодые собаки испытывают то же самое на первой охоте, но Привалову показалось такое сравнение слишком грубым.

— Вот вас-то только и недоставало, Сергей Александрыч! — кричали в два голоса «Моисей» и Давид, подхватывая Привалова под руки.

— А что? — справился Привалов, с любопытством поглядывая на завитых, как барашки, благоприятелей.

— Хотите визави? — предлагал «Моисей».

— Я не танцую.

— Это еще что за новости… Вы шутите? Пойдемте, батенька, приглашайте поскорее, есть тут одна докторша… спасибо после скажете! Куда вы? Постойте… Ха-ха! Представьте себе, этот сумасшедший здесь…

— Какой сумасшедший? — проговорил Привалов, почувствовав что-то неприятное.

— Ну, да этот… Лоскутов! Ха-ха!.. Вот вам визави; два сапога — пара…

Привалов кое-как отделался от веселых молодых людей с шапокляками и побрел в главную залу, где теперь публика бродила густой шумевшей толпой. Известие, что Лоскутов на бале, неприятно поразило Привалова. Остановившись в дверях, он обвел глазами весь зал. Везде было так много света, что Привалов Даже немного прищурил глаза; лица мешались в пестрой разноцветной куче, шевелившейся и гудевшей, как пчелиный рой. Больше всего Привалова поразил самый зал: он даже не узнал его. Экзотическая зелень по углам, реставрированная живопись, новые драпировки на окнах, навощенный паркет, — словом, зал благодаря стараниям Альфонса Богданыча принял совершенно другой вид. В это время Привалов заметил в Толпе знакомую фигуру философа, который шел по залу с таким видом, как будто попал в царство теней.

«Это она идет с ним под руку…» — с тоской подумал Привалов, стараясь разглядеть даму в белом атласном платье, которая шла, опираясь на руку Лоскутова.

— Посмотрите, пожалуйста, какова парочка! — кричал «Моисей», точно вынырнув откуда-то из-под земли. — Видели Зосю, как она шла с Лоскутовым? Ха-ха…

— Разве это была Зося?

— А то как же? Конечно, она. Ведь взбредет же человеку такая блажь… Я так полагаю, что Зося что-нибудь придумала. Недаром возится с этим сумасшедшим.

— А вот и Хиония Алексеевна! — крикнул «Моисей», оставляя Привалова.

По лестнице величественно поднимались две группы: впереди всех шла легкими шажками Алла в бальном платье цвета чайной розы, с голыми руками и пикантным декольте. За ней Иван Яковлич с улыбкой счастливого отца семейства вел Агриппину Филипьевну, которая была сегодня необыкновенно величественна. Шествие замыкали Хиония Алексеевна и Виктор Николаич.

Привалов раскланялся с дамами и пожал тонкую руку Ивана Яковлича, который все время смотрел на него улыбавшимися глазами.

— Ах, сколько публики, сколько публики! — восклицала с восторгом институтки Хиония Алексеевна, кокетливо прищуривая глаза. — Вот, Сергей Александрыч, вы сегодня увидите всех наших красавиц… Видели Аню Пояркову? Высокая, с черными глазами… О, это такая прелесть, такая прелесть!..