Григорий Петников - Книга Марии Зажги Снега

Открываю небесный букварь,
Поученья ночных повестей,
Синевеет степей слепота
На алмазном, осеннем кресте.

Красотиной вестимых ночей
Ты вспоешь в тополёвых ветрах…
Но, о, чей в замуруд-знаменах
Оржаными летами почил

Там в седейшей небесной пыли,
Остывающей к вечеру дней
Расплескались баюны земли
У колен голубиной реки.

Открываю певучий букварь,
Знать по самому буреву дней
Во былинах такая-ж туга,
Как дивес соловьиная смерть.

И на становищах весны
Установив живые влаги,
Нежданно вырастают сны
Первоцветением купавы.

Такой же благовест реки!
Такой же крест, — такой же отдых
И на поветриях ольхи
Хмельные буйственные вздохи.

И владу холода прияв
В развернутые мирозданья,
Ты — нежная, немая явь
И певческий твой вечен данник

Природа северо устала
Лелеять небытийно сны
Стоветвием — столетье тала.
Что явственная синь весны

На изумрудные поруки
Отдав в разлив иной февраль,
Поет весеннейшею вьюгой
По руслам рвущуюся даль.

Как летний раскинулся ветер
На гор закипевших стадах,
Как встали повстанцами недра,
Как пела ручьями вода

Что в былях поводьями встали
Ее сребролистые тучи,
Что взоры в речаные дали
Толпой голубою кочуют —

В талях воздушно немых,
В пророслях росных купин
Дух окрылен голубых
Ростом певучих глубин.

Желтое вкраплено племя
В пламень сгоревших берез,
Дивеня белая пева —
Осени широкоплечий рост.

И первые зерные бармы
На пролитое пламя полей
Возложи златожарою марой,
Знаком ясени — плодоносящий след.

Радонеж! О, гореть невозбранно
Краснолистьями этого дня
И понять лепоту за пораду
Радонегой былинной огня.

В такую горячую весень,
В такую певучую заросль
Вошла — и раскинула песень
Сплошной зацветающий парус.

И стаем лазурного вымысла
За мной чрез кленовую летопись
Неслись на весны коромыслах
Дремучие скрипы и шелесты.

И в этой распевшейся прелести
Апреля — летучее племя —
Молвой дождевою от ветрости
Срываясь, впивалося в землю.

И там насыщаясь от чар ее
Легла в золотистой обнове —
И дней густолистое марево,
Как повесть, как поросль кленовая.

Еще гроза не переспорит снов
Косожских золотых песков,
Но чуется твое преображенье
И в ливне лиственных речей
Над лирнем радугой сближенья

И перекинешься тогда
На степь такою перекличкой
Листов, сердец и ковылей
Неизбываемое величье.

И также будет ветр гореть
Упругим лётом лен тревожа,
И с смуглых плеч ее морей
Опальный летень голубь сгложет.

И горы голубые грома
Нагромоздив в гудящий полумгле.
Бросаешься в небесный омут,
В младенчество апрельских лет.

Ночь. — В сновидениях травы
Росой раскинутые розы
Весны, — раскованной Невы
Запечатлен нетленный воздух

О! в заморозках сна
Прозрачных верб
Смертельное похмелье
Поющих сот —
Блуждающая вышина
В ночи настороженной отлетела.

И вдруг снегами отбелев
С полей, с нагорий, с дымных далей
Развороживши изумрудный плен,
Развернутые воды встали —

И радость разведённых русл
В каменноостровских уступах,
Как будто отуманных уст
По набережным раздумий

Разлившись серебристой вьюгой
Поверх неведомых сердец.
Не вами ль явлен в невской туге
Зимы неотразимый изразец!..

Твоих тишин неуловимый вывод —
Как обойти звенящую траву.
Кропя ржавеющее жниво
Росою осени, грустящей поутру.

Напевом волхвующих иволг
Поишь земли пьянящий шорох,
Раздолий вылившийся вымах
На сталью выгнутых озерах.

И это серпень полевою волей
Впрядет в озимое рядно
Узоры плахт, родимый голубь.
Влетевший в осени окно.

А выйдешь пространствами ночи
По следу рассыпанных рос
И разве, что только на помощь
Бытии понадвинулась поросль.

А выйдешь в заставы и снова
Смарагд отряхнувши жуков —
Той степью стреножена овидь
В поводьях тоской табунов.

Сдвигая сутемь на затылок
С копен зацветающих звезд,
Что давечь кустами наплыла
Во весь синевеющий рост.

И вот ты, зажатая темью,
Как дланью дымивших костров
Огнями над ветлами теми
Ночной раздвигаешь простор.
Развеяв и вымыв прудами

Поветрий и трав перегной
Поляжешь печалой рудою
В ночное бескрайних брегов.

И был простор, и был раскован
Литавр подкравшегося грома
И как сребрян ватаге конной
Разгон стенающих черев

Слепым находом повечерий
Его синеющая мгла
Поволжьем лиственным поверя
Литой молитвой полегла.

Связавши зябкою рекою
Взведешь помолнья, и тогда
Какою ёмкою тоскою
Взыгравший двинешь синепад?

Когда заря на водах Невки
В мостах оставит сон течений.
Золотоперые упевки
В кострах иной простой ночи
Являют имя древних мщений.

А с утра трехтрубный крейсер Аврора
Весь в сером дыме
Утренниц с Невы,
И всякий близкий водный шорох
Кусок сердец под флагом вздымет
На высоту поющих птиц.

И вечер в чернях обводных
Поводит два глаза: зеленый и красный
Огни на мачтах.
И на Мариинской броневики на отдыхе,
Дождями осыпанный праздник…

Землею умершее поле
И зарев упорное Пулково
Раздвоено дымом и болью,
Повторною насыпью гулкой…