Константин Станюкович - Том 1. Рассказы, очерки, повести

Посмертные судьбы писателей, — вернее, судьбы книг, в которые вложены их думы и чувства, — складываются по-разному. Бесспорно, вечно живут в поколениях книги великанов литературы. Рядом с ярчайшими факелами разума и искусства существуют в веках книги не столь всеобъемлющие, но все же нашедшие общность человеческих мыслей и чувств. Однако есть еще громадное множество книг, которые в свое время привлекали к себе сочувствие современников и составляли передовую литературу своей эпохи, но так и не смогли переступить той таинственной грани, что отделяет забвение от бессмертия.

Можно очень талантливо продолжать начатое кем-то дело, можно очень точно идти по проложенному кем-то курсу и даже открывать в нем новые острова. Но по суровому закону отбора память столетий сохраняет имена главным образом тех, кто первым сказал нечто новое, кто повернул корабль на неизведанный курс.

Сказанное весьма близко относится к русскому писателю конца XIX века Константину Михайловичу Станюковичу. Его рассказы о море и моряках любимы читателями и сейчас, но мало кто знает, что из тринадцати томов собрания сочинений, вышедшего при жизни Станюковича, «морские» рассказы и повести составляют только три.

Этот талантливый и умный, хорошо знавший жизнь и удивительно работоспособный писатель, честный труженик-просветитель, страстный поборник передовых идей шестидесятых годов создал множество «неморских» произведений. Тут и романы, и повести, и пьесы, и рассказы, тут и публицистические статьи и обличительные очерки, написанные в щедринской манере. Произведения его отличаются высоким гражданским чувством, прямо и остро решают вопросы морали, порядочности, честности, принципиальности, смело выражают протест против реакционной политики царского правительства, душившего те освободительные стремления, которые возникли в русском обществе после «реформ» и отмены крепостного права. Некоторые из них, как «Тапочка», «Два брата», «Испорченный день», «Похождения одного благонамеренного молодого человека, рассказанные им самим», «Бесшабашный», по-своему ставят проблему «отцов и детей», с болью и гневом осуждая карьеризм, стяжательство, холодный жизненный цинизм тех представителей молодого поколения, для кого жажда личного преуспевания заслоняла прогрессивные цели, которым служили их отцы. Все симпатии Станюковича на стороне честных, добрых, немного наивных интеллигентов — тех, кто хотя и не способен, как это ясно и самому писателю, что-либо изменить в жизни, но кто пытается противостоять карьеризму, беспринципности, хищничеству сильных мира сего и кто стремится вопреки им бескорыстно служить народу (Чернопольский в «Испорченном дне»; Глеб Черемисов в «Без исхода»; Василий Вязников, Леночка, Лаврентьев в «Двух братьях»; Липецкий в «Дураке» и др.).

Эти качества писателя привлекали к нему лучшую часть читательской общественности его времени, в особенности передовую учащуюся молодежь.

Популярность Станюковича как писателя умножалась еще и необычностью его биографии. В самом деле, нужно было быть глубоко убежденным и очень принципиальным человеком, чтобы в возрасте двадцати одного года решительным образом поломать свою будущую жизнь во имя идеи. А так оно и было.

Сын влиятельною адмирала, властной его волей предназначенный с самого детства для карьеры флотского офицера и получивший в морском корпусе необходимые для того воспитание, и образование, и даже корабельный опыт (отец послал его в трехгодичное кругосветное плаванье, «чтобы выбить из головы дурь» — мысль об университете), — молодой Станюкович нашел в себе мужество выйти в отставку, что повлекло за собой полный разрыв с отцом и потерю наследства. Так вошел он в ту трудную, полную лишений и опасностей жизнь, на которую были обречены в России литераторы-демократы, посвятившие себя служению народу, защите прав человека и борьбе за его лучшее будущее. Став на этот подвижнический путь, Станюкович до последнего дня остался верен своим принципам и долгу честного писателя.

Проработав первый год новой жизни сельским учителем в селе Чаадаеве Владимирской губернии («чтобы хорошо ознакомиться с народным бытом», как объяснял он сам в своей автобиографии), К.М.Станюкович поступил на службу сначала в Управление Курско-Харьковской железной дороги, потом в Петербурге в Общество взаимного поземельного кредита, затем в Ростове-на-Дону в Волжско-Донское общество.

Все эти годы Станюкович писал и печатался, став профессиональным литератором-журналистом, драматургом, автором повестей и романов, постоянным сотрудником журнала «Дело». Того самого «Дела», в котором печатались Глеб Успенский, Омулевский, Засодимский, соратник Чернышевского Н.В.Шелгунов, — журнала, которому Главное управление по делам печати дало в 1874 году вполне определенную характеристику: «Издатель и самые сотрудники „Дела“ заведомо принадлежат к числу писателей самого неблагонадежного направления, не раз осужденного правительством. Они продолжают свою пропаганду, избегая лишь резкостей, которые бросаются в глаза и подлежащих прямо зачеркиванию цензором, но зато придают всему журналу вредный характер подбором, содержанием и направлением статей в известном духе и притом по всем разделам журнала».

Работе в «Деле», которую он начал в 1872 году, Станюкович отдавал все свои силы и материальные средства. В 1880 году после смерти редактора журнала Благосветлова он вместе с Шелгуновым и Бажиным стал соредактором журнала, а в декабре 1883 года взял на себя его издание.

Деятельность К.М.Станюковича давно уже привлекала внимание царского правительства. Еще с конца шестидесятых годов он был внесен в список неблагонадежных и фактически стал поднадзорным, а с весны 1883 года на него было заведено уже особое дело. Выезды его за границу для лечения обратили на себя внимание полиции, следившей за встречами Константина Михайловича в Женеве и Париже с русскими эмигрантами-революционерами, которых он действительно привлекал к участию в журнале, поручив, например, С.М.Степняку-Кравчинскому, известному народнику-революционеру, перевод романа Джованьоли «Спартак» и опубликовав его в «Деле» в 1881 году. Департамент полиции характеризовал Станюковича как литератора, который «принадлежит к числу крайних радикалов и давно имеет связи с русской эмиграцией и революционными кружками внутри империи».

Весной 1884 года Станюкович поехал на юг Франции, в Ментону, за своей безнадежно больной дочерью Любой.