Алексей Лукьянов - Спаситель Петрограда

- Запомни: на люди показываешься только после гримера.

Михал-Юрич мерил гримерку строевым шагом от дверей до зеркала и продолжал долдонить одно и то же, Юран терпеливо сносил тяжелую операцию по превращению в государя императора Николая Третьего, гример Нурсултан Назарбаевич мучился, не зная, с какой стороны подступиться к кентавру.

- Вы бы, дяденька, стропила какие-нибудь мне за спину приладили, вам же неудобно... - посочувствовал Юран.

- Ничего, сынок, как-нибудь справлюсь. - подводочный карандаш для глаз замер у слезника и тут же начал свое движение обратно.

Грим ложился тонким слоем на лицо кентавра. Как бабу какую-то разрисовывают, ей-Богу, сокрушался про себя Юран. Ладно, мужики не видят.

- Рот не открываешь, появляешься исключительно на балконе, чтобы вся твоя конская суть не раскрылась. Возницкий, не спишь?

- С вами уснешь, как же! - огрызнулся Юран. Ему уже изрядно надоело исполнять обязанности царя.

- Злишься? - Михал-Юрич довольно потер руки. - Это хорошо, спортивная злость - она делу всегда полезна.

- Простите, а где сам государь император?

Шеф встал как вкопанный, пристально посмотрел Юрану в лицо и доверительно сообщил:

- Еще один подобный вопрос - и Алексеевский равелин распахнет свои гостеприимные двери.

- Да? - засомневался Юран, но спорить не стал.

- Пожалуй, все, - тяжело вздохнул Нурсултан.

Михал-Юрич разочарованно смотрел на Возницкого:

- С чего они взяли...

М-да, подумал Возницкий. Это кто угодно, только не царь. Никто не поверит, что я - Николай. Это просто балаган какой-то, маскарад.

- Ну не похож он на него, - оправдывался Назарбаевич. - Совсем не похож, тут уж никаким гримом не поможешь, на него даже маску надевать бесполезно.

Он в сердцах бросил полотенце в угол, снял халат и вышел вон.

- Ну, кузнец... - Сверкнув глазами, шеф бросился за гримером.

Будто я в чем виноват, обиделся Юран. Кто ему тогда объяснил, что его берут на такую сложную работу - косить под императора. Да скоро двадцать лет пройдет, как его завербовали, за это время царь элементарно мог измениться.

Из распахнутой двери доносились сдержанные уговоры шефа и яростное сопротивление гримера: "...нам очень нужно..." - "...да он же абсолютно не..." - "...господа из Девятого..." - "...а я не Господь Бог, а он не..."

Юран поднял полотенце и начал стирать с лица грим, просто так, на сухую. Потом подошел к умывальнику и жестко умылся. Утерся халатом, причесался, надел френч, приготовленный ему заботливым костюмером, и вышел в коридор.

- Господа, к чему весь этот спор, - вмешался он в разговор. - Я прекрасно понимаю, что доставляю вам массу хлопот, но, поверьте, я не со зла. Что такое?

Шеф с гримером побледнели, видно было, сколько усилий доставляло Михал-Юричу не отдать честь. Каблуки его все-таки предательски щелкнули. Назарбаевич открыл рот.

- Ваше... - вырвалось у него.

- Ну ты и фрукт, Возницкий! - Шеф вытер испарину с висков. - Этак же и удар получить можно.

Юран смущенно молчал. Он видел себя краем глаза в огромном зеркале справа, но это был не царь, это был он - Юрий Марян-Густавович. Что произошло, почему эти двое увидели не его, а монарха - оставалось непонятным.

На ужин подали шампанское.

Едва на улицах Питера зажглись фонари, в номере Крокодила негромко зазвонил телефон.

- Кто говорит? - поднял трубку Крокодил.

- Слон! - последовал грубый ответ. - Выходи давай. Белый "Фольксваген".

На улице его и вправду поджидал белый автофургон.

- Ты что, крокодил, что ли? - спросил сидевший за рулем небритый тип, похожий как две капли воды на продавца из "Бармалея", только без усов и акцента.

- Это позорно? - сверкнули в полумраке салона зубы.

- Да не, я думал - кликуха! - нервно хохотнул водитель. - Ну что, за халвой?

- Трогай, любезный, - разрешил Крокодил.

"Фольксваген" резко взял старт и помчался сначала по ярко освещенным цветными неоновыми рекламами улицам российской столицы, потом по окраинам, залитым светом обычных галогеновых фонарей, а затем вырвался за пределы города.

Километров через пятьдесят фургон нырнул влево, и спустя пять минут они оказались в дачном поселке, мимо которого промчались на максимально возможной скорости, и остановились только с противоположной стороны поселка, возле огромного сруба с мансардой и металлическим гаражом.

- Приехали! - бросил водитель и вышел.

Крокодил покинул салон, засунул лапы в карманы пальто и проследовал за водителем. Тот отпер калитку, и они прошли по, видимо, наспех расчищенной тропинке в дом.

В доме пахло дымом, так, будто кто-то забыл отодвинуть вьюшку печи. Еле слышно потрескивали дрова, в зале, куда водитель провел Крокодила темным коридором, сияла люстра и зеленовато-голубым пламенем догорали в камине поленья.

- Однако не шибко вы бережетесь, - ухмыльнулся Крокодил. - А если бы я оказался жандармом?

Гиви Зурабович, сидевший перед камином, закутавшись в плед, жеманно ответствовал:

- Не надо шутить с нами, уважаемый. Вы сами знаете, что вас проверили вдоль и поперек. Итак, что вас интересует?

- Что-нибудь скорострельное для ближнего боя, винтовка с оптическим прицелом для дальнего - и, пожалуй, все.

Гиви Зурабович удивился.

- Это что - масштабная террористическая акция? Расстрел питерских рабочих? Мне сказали, что вы одного оборудования на миллион золотом возьмете.

- Если вы хотите поиметь хоть какую-нибудь выгоду, в ваших интересах предоставить мне то, о чем я попросил. Там видно будет.

Крокодил резко упал на живот и ударил хвостом наотмашь. Подкравшийся сзади с топором детинушка нелепо всплеснул могучими руками, и прежде чем он грузно плюхнулся на пол, челюсти Крокодила сомкнулись на запястье правой руки.

Вопль боли и ужаса был громкостью не меньше ста децибел. Откушенная кисть, выпустившая топор, исчезла в желудке рептилии.

- Гиви Зурабович, - поцокал Крокодил, - вы меня разочаровываете. Этого урку я оставляю себе, а вы мне предоставляете снайперскую винтовку армейского образца, ТТ-автомат и боеприпасы. Потом я с вами свяжусь. Деньги на Московском вокзале, в камере хранения.

Толстяк велел заткнуть Никиту, который орал, глядя на обкушенную руку, и, когда его увели прочь, спросил:

- Ну допустим, все будет так, как вы просите... Никита-то вам зачем?

- Съем, - ответил Крокодил. - Чего добру пропадать?

В конце концов Ивану все уши прожужжали про этого крокодила: и каждый-то его видел, и каждому-то он улыбался... Как крокодилы могут улыбаться? Вообще-то они и на задних лапах ходить не могут, и папиросы курить... Иван Филаретович стал подозревать, что является объектом грандиозного розыгрыша.

Вот и папенька: вернулся со службы и уверяет всех домашних, будто в метро на Василеостровской встретился с чешуйчатым гадом нос к носу.