Сергей Лукницкий - Возвращение Лени

Тот оказался словоохотливым, причем говорил, четко выговаривая все звуки, и через несколько минут разомлевший на солнце полковник уже знал, что перед ним не какой-нибудь областной начальник из общества "Знание", а обыкновенный инопланетянин, прибывший сюда, на нашу бренную Землю для того, чтобы помочь землянам пестовать нравственность.

- Ну, хорошо, - сказал Нестеров, понимая, что удивляться было бы бессмысленно, - если вы действительно инопланетянин, знающий очень много, иными словами, все, что содержится в головах всех землян, то, быть может, вы с легкостью поможете решить и мою проблему: она как раз заключается в том, что я не знаю того, что должен бы знать.

- Буду рад, - сказал инопланетянин так просто, как будто он собирался поднять упавший зонт или платок.

- Скажите мне, - спросил, подумав, Нестеров. - кто промышляет наркотиками в этой области?

Инопланетянин переспросил:

- А что такое наркотики?

- Это то, что воздействует на мозг химически, или биологически, или...

Но продолжить не успел.

- Знаю, это лекарства, которые земляне применяют не по назначению, драго.

- Пусть драго, - согласился Нестеров.

- Если вам нужен поименный список, то буду скоро готов. Мне только надо сосредоточиться.

- Да, - сказал Нестеров, - имена всех, кто имеет отношение к преступному бизнесу.

- Бизнесу? Это когда задраго что-то отдают?

- Вот именно.

- Включая представителей властей, которые что-то отдают за драго?

- Да, - сказал следователь, которого этот разговор стал забавлять.

- Нет ничего проще, - сказал инопланетянин, - необходимые вам имена уже в моем кейсе.

И с этими словами он открыл блестящий чемоданчик и вытащил оттуда толстую пачку листов, сделанных из какого-то странного, белого, похожего на бумагу материала. На них были написаны в самом деле имена по крайней мере трех тысяч человек. К тому же это были не просто имена, но изображения этих людей.

- Ого, - сказал Нестеров.

- Здесь все, кто покупал или обменивал драго за деньги в последнюю неделю.

- Именно драго? Если мы только правильно друг друга поняли.

- Конечно.

- Но ведь сюда могли попасть и действительно больные люди, для которых наркотик - лекарство.

- Вы просили всех.

Нестеров допил пиво, поблагодарил, взял пачку подмышку и откланялся. Слишком это было невероятно, но с таким списочком он нашел хорошую работу оперативникам.

Прогуливаясь по улице, Нестеров вспоминал разговор с незнакомцем или скорее ощущение от этого разговора и решил, что он сходит с ума.

Но это было бы слишком просто и примитивно, и поэтому он, поддавшись магии внутреннего голоса, стал вникать в информацию о пришельце.

И чем больше он этим занимался, тем больше понимал, что существует какая-то доселе ненащупанная связь между странной встречей и его визитом в эту область.

Присев на скамью на бульваре, Нестеров стал рассматривать листы, переданные ему при столь обыденных, а потому странных обстоятельствах.

Верхний лист пачки засветился, едва только Нестеров прикоснулся к нему пальцами. На нем появилось изображение пришельца.

Нестеров так сидел довольно долго, не отрывая руки от листа скорее в шоке, нежели в раздумье. Он и не подозревал, что неведомые силы исследуют в этот момент его мозг. чувства, код нравственности. Не подозревал он и то1 о. что сегодняшняя встреча не была случайной: Нестеров был заранее намечен как объект исследовании, и поэтому случайностью можно считать лишь то. что она произошла у пивною ларька...

Пришелец, как он представился Нестерову, залетел с планеты Ускоренных мелодии. Он рассказал полковнику, что любая мелодия - -"то кодированная информация и что вполне поэтому резонно, что ее можно прослушать в два-три раза быстрее, чем обычно.

Он говорил еще много непонятного и таинственного, и земной Нестеров даже грешным делом подумал, а не из госбезопасности или не из спецотдела обкома ли его инопланетянин.

В конце концов Нестеров устал и отправился в гостиницу, где добавил к пиву еще сто пятьдесят "Пшеничной" и был отлично накормлен Анной Михайловной.

Телевизор смотреть не хотелось, Анечка что-то шила, вдруг встала, чтобы его поцеловать, и случайно взглянула в окно.

- Коленька, иди скорей сюда, смотри, что там происходит?

Нестеров подошел к окну и взял жену за плечи.

- Ничего особенного, - он тряхнул головой, - это на площади устанавливают по просьбе трудящихся памятник вождю мирового пролетариата, другу всех угнетенных, товарищу Владимиру Ильичу Ленину.

- Коля, - делая серьезные глаза, спросила Анна Михайловна, - а что, в этом номере гостиницы, где остановился полковник из Москвы, нет микрофонов?

- Есть, конечно, - успокоил ее муж, - но вряд ли они работают. Вся энергия ушла вот на это. - И он показал в окно.

На следующий день утром Нестеров на работу не пошел. Он все еще изучал странные документы, которые передал ему неизвестный.

Дважды звонили из прокуратуры и УВД, но он говорил резко и коротко: "Разбираюсь, надо будет, приеду", - и его оставляли в покое. Не пошел он и на пикпичок, устраиваемый местным руководством. Он сидел один в номере гостиницы (Анна Михайловна отправилась за покупками) и пытался вызвать в себе то же состояние, которое ощутил вчера.

Внезапно он вспомнил про светящийся лист. Лист опять засветился, едва только Нестеров к нему прикоснулся.

Вновь завязалась молчаливая беседа, и продолжалась она до тех пор.

пока Нестеров не почувствовал смертельную усталость.

3.

- Слушай, Нестеров, - прокурор был возбужден, как будто от нею только что ушла не выполнившая предписанного любовница. Но Нестеров знал, что любовницы у прокурора нет и не может быть, даже нс столько в силу возраста, сколько в силу партийных традиций, поэтому он сразу же сказал:

- Что случилось, Василий Игнатьевич?

- Что случилось, что случилось, - завопил в трубку прокурор, случилось то, что никогда не случалось. Какой-то мудак, - он произнес это слово по слогам, вероятно, чтобы Нестеров лучше понял. - привязал нашего ответственного работника, между прочим, депутата, цепочкой к новому памятнику Ленину. Я не знаю, как ты это квалифицируешь, по двести шестой или двести двенадцатой, но думай сам... Но то. что парень уже второй день мучается у памятника, это безобразие. Между прочим, почему ты на работу не ходишь?

Нестеров выдержал паузу. Решил на второй вопрос не отвечать.

- Не понимаю вас, Василий Игнатьевич, как можно мучиться, стоя у памятника Ленину. Вы. по-моему, что-то не то сказали.

Прокурор тоже выдержал паузу, ровно такую, чтобы оценить степень сказанного Нестеровым.

Степень дозволенности. Но ничего недозволенного в речи полковника не нашел. Более того, и сам вдруг подумал о том, что постоять у памятника вождю, вознося здравицы партии в расчете на обещанный коммунизм, почетное дело каждого советского человека. И хотел сказать об этом Нестерову. Но потом понял, что это было бы не по существу.