Михаил Салтыков-Щедрин - Том 15. Книга 2. Пошехонские рассказы

Я знал одного предводителя… — Ср. с рассказом о Федоре Васильевиче Струнникове в цикле «Пошехонская старина» («Предводитель Струнников»). О развитии в «Пошехонской старине» некоторых мотивов и образов «Пошехонских рассказов» см.: Н. В. Яковлев , «Пошехонская старина» М. Е. Салтыкова-Щедрина (Из наблюдений над работой писателя), М., 1958.

Пуле-о-крессон — цыпленок с салатом (франц. poulet aux cresson).

Уши́ — курортный городок на швейцарской стороне Женевского озера (Салтыков побывал там в августе 1881 г.).

…лучше тысячу раз чужие деньги из кармана украсть, нежели один раз в политическое недоразумение впасть! — Тема уголовного преступления как гарантии политической благонадежности развита в «Современной идиллии».

Евиан (Эвиан) — курортный городок на французской стороне Женевского озера.

Пурбуары — чаевые (франц. pourboire).

…допускали замену в ратническом сапоге подошвы картоном <���…> довольствовали ратников гнилыми сухарями. — Специально о казнокрадстве в связи со снаряжением ополчения в Крымскую войну Салтыковым написан очерк «Тяжелый год» (см. т. 11 наст. изд.).

Экономические крестьяне — иначе государственные, то есть не барские, не крепостные, переведенные в казну. Считались лично свободными, как и другие разряды государственных крестьян.

Комитет о раненых — был учрежден в 1814 г. для оказания вспомоществования лицам, получившим раны и увечья как во время военных действий, так и в мирное время при исполнении служебных обязанностей.

Пряжка за тридцать пять лет — знак отличия «беспорочной службы» в гражданских чинах, дублировавший орден Владимира 4-й степени, с той же цифрой (И. Г. Спасский . Иностранные и русские ордена до 1917 года. Л., 1963, стр. 117).

Перемазанцы — название раскольников-старообрядцев поповского толка.

Перекувырканцы (перекувырдыши) — бранное прозвище сектантов-перекрещенцев (анабаптистов).

Временное отделение. — Подразумевается временное отделение земского суда. Образовывалось в составе земского исправника, местного станового пристава и уездного стряпчего и выезжало из уездного города (местопребывание земского суда) для расследования на местах важных дел.

…к празднику ленту дадут. — То есть орден Владимира, Станислава или Анны, которые носились на лентах (И. Г. Спасский . Иностранные и русские ордена до 1917 года. Л., 1963, табл. XXXV, XXXVI, XXXVII).

Вечер третий. В трактире «Грачи» *

Впервые — ОЗ, 1883, № 10 (время вып. в свет неизв.), стр. 567–598, под заглавием: «Пошехонские рассказы. Вечер третий. В трактире «Грачи».

При подготовке рассказа для Изд. 1885 Салтыков внес в текст несколько дополнений. Приводим три варианта ОЗ.

К стр. 53. В середине абзаца «Разумеется…», после «…горечь обманутых надежд…», отсутствовали слова: «…и ожидание грядущей беды, в форме отставки или упразднения…»

К стр. 57. В абзаце: «— Еще бы вы…» — отсутствовала фраза: «Об том, чтоб у всех один план, одна мысль, одна забота… вот об чем!»

К стр. 59. Вместо абзаца: «— Не я, а власть имеющие» — было: «— Не я, а прочие».

«Вечер третий», в отличии от двух предыдущих, целиком посвящен характеристике новой полосы реакции, начавшейся вскоре после убийства народовольцами Александра II. Наступление реакции показано здесь отраженным в политическом быте и социальной психологии трех общественных групп. Собеседники «комнаты первой» персонифицируют высшую правительственную администрацию; собеседники «комнаты второй» — среду рядовой служилой интеллигенции, «комнаты третьей» — либерально-демократическую интеллигенцию.

Истории либерального бюрократа «Пугачева» , сторонника среднего курса «Жюст мильё» , и проводника жесткого курса «Вожделенского» («Комната первая») показывают, как смена правительственной политики сказалась на судьбах влиятельных верхов бюрократии, содействуя падению одних деятелей и возвышению других, более подходящих к взятому курсу.

История чиновника «Павлинского» («Комната вторая») демонстрирует ужасавшую Салтыкова податливость, с какою широкие круги общества, в данном случае служилой интеллигенции, еще недавно «либеральничавшие», уступают натиску реакции и ее добровольных «содействователей», вроде Скорпионова и Тарантулова .

Наконец в истории «публициста и либрпансёра» Крамольникова («Комната третья») Салтыков показывает, что наиболее жестоко и болезненно «новый курс» правительства ударил по «неспособной к предательству» идейной интеллигенции, прежде всего демократической, которая почувствовала себя словно «в тюрьме» и была поставлена перед необходимостью суровой самокритики и поиска новых путей действенной борьбы за передовой общественный идеал.

Прочитав полученную от Салтыкова 10-ю книжку «Отеч. записок» с «Вечером третьим», Белоголовый писал 9 ноября 1883 года из Ментоны в Лондон Лаврову: «Заключительная страница «Пошехонских рассказов» очень смелая и сильная штука, несмотря на то, что, как видно, была в цензурной переделке» [127]. Оценка эта относится к речи Крамольникова и к содержащейся в ней страстной самокритике («Вместо того, чтоб идти широким вольным путем, я предпочел окольные тропинки…» и далее).

Департамент Пересмотров и Преуспеяний, департамент Препон, департамент Оговорок — сатирические образы, обозначающие три курса правительственной политики 60-80-х гг.: либеральный, реакционно-охранительный и «средний» — либерально-консервативный.

…Жюстмильё <���…> не требовал ни света, ни ежовых рукавиц <���…> надеялся, что со временем все разъяснится. — Фамилия этого персонажа (от франц. juste — справедливый и milieu — середина) равнозначна фразеологизму «золотая середина».

…в последнее время <���…> выяснилось, что преуспеяние есть преуспеяние, а препона есть препона. — Намек на манифест Александра III от 29 апреля 1881 г., составленный Победоносцевым и определивший общий курс правительственной политики. «Помимо формальной стороны появления нового манифеста, — писал Д. Милютин, — поразило нас и самое содержание его. Под оболочкою тяжелой риторической фразеологии ясно проглядывает главная цель — провозгласить торжественно, чтобы не ждали от самодержавной власти никаких уступок» (Милютин, стр. 63).

Рудин, Репетилов — герои одноименного романа Тургенева и комедии Грибоедова «Горе от ума», подвергнутые сатирической трансформации и не раз появлявшиеся на страницах произведений Салтыкова.

…служить так служить, а либеральничать так либеральничать. — Одной из многих иллюстраций к реакционному ужесточению правительственной политики с начала 80-х годов может служить запись Д. Милютина в дневнике за 8 мая 1881 г. о разговоре царя с Лорис-Меликовым: «…Его величество упоминал и обо мне, ставя меня заодно с гр. Ло-рис-Меликовым и Абазою в число представителей воображаемой либеральной партии, не сочувствующей принципу самодержавия. Государь весьма откровенно высказал, что в настоящий момент, когда вся задача состоит именно «в укреплении самодержавной власти», мы трое непригодны ему…» (Милютин, стр. 70).