Виталий Макаренко - Мой брат Антон Семенович

(Смотри продолжение). Публикация по журналу "Советская педагогика" 1991,6,7.

Виталий Семенович Макаренко.

МОЙ БРАТ АНТОН СЕМЕНОВИЧ.

[ВОСПОМИНАНИЯ] часть 3.

Вся семья Сапулова, в особенности тетя Поля и сын Вася, была настроена революционно и не переставала критиковать существующий строй и царское правительство. Но здесь надо сделать маленькое отступление и, как говорится, раскрыть скобки.

80% населения хотели не столько революции, сколько перемены существующего строя. Прогнившая монархия, засилие поповщины, "чудотворные" иконы и "чудотворные" мощи всяких "святых", безграмотность населения и позор недавно проигранной войны с Японией - все это всем надоело, все жаждали какого-то обновления, но никто не мечтал о замене монархии, в конце концов довольно либеральной.

О чем мечтала и к чему призывала вся эта революционно настроенная масса и Антон в том числе? Не знаю, какой партии принадлежит эта программа, но вот она в кратких чертах:

1. Демократическая республика с народным представительством в парламенте (прямое и тайное голосование).

2. Национализация крупных промышленных предприятий.

3. Изъятие земельной собственности у помещиков и крупных землевладельцев и распределение всей земли между крестьянами.

4. Всеобщее обязательное обучение.

5. Свобода вероисповедания.

6. Свобода совести.

7. Свобода слова.

8. Свобода печати.

9. Свобода собраний.

10. Свобода забастовок и т. д.

Но в среде железнодорожников, к которой принадлежал отец, даже о такой либеральной революции не говорили и о ней не мечтали. По сравнению с другими предприятиями железнодорожники были в привелигированном положении и зарабатывали прилично. (Балабанович просто зло фантазирует, когда утверждает, что рабочий день был от 12 до 14 часов. Рабочая неделя была приблизительно 56-58 часов. В субботу работы после обеда не было.)

Отец относился к революции прямо враждебно. Он предчувствовал, что она не произойдет без кровопролития, и говорил: "Они все разрушат, но ничего не создадут нового".

Не говоря уже о таких биографах, как Балабанович, который нарочно сгущает краски и представляет дореволюционную эпоху в безрадостных темных тонах, сам Антон, к сожалению, в своем желании угодить власть предержащим пересаливает и возводит небылицы на дореволюционный строй. Разговоры (в "Книге для родителей"), которые он вкладывает в уста кума нашей семьи Худякова (в действительности Полякова), утверждение А., что он учился на "медные" деньги, или что "реальное не для нас строили", что в той среде, где он вырос, дети могли идти только в "мальчики", - все это самая дешевая демагогия.

Что касается реального училища, то вот краткий список моих товарищей в этом училище:

1. Чернышев В. - сын бригадира кузн. цеха Крюковск. мастерских.

2. Скавинские Никол. и Виктор - сыновья мастера кузн. цеха Крюковск. мастерских.

3. Родионов - сын столяра Крюковск. мастерских.

4. Бубенко Н. - сын ж. д. десятника.

5. Афанасьев М. - сын ж. д. десятника.

6. Загребельный - сын ж. д. кондуктора.

7. Случановский К. - сын ж. д. машиниста.

8. Шкапенко - сын кондуктора.

9. Зимин В. - сын нач. станции Крюков.

10. Бардачевский - сын сапожника (освобожден от платы за обучение).

11. Кикис Альберт и Роберт - сыновья мелочного торговца.

12. Бриллиантов С. - сын смотрителя зданий на ст. Крюков.

13. Горонович Б. - сын конторщика Крюковск. мастерских.

14. Филатов - брат учительницы А. П. Сугак.

Здесь я привел список только моих товарищей по старшим классам реального училища (6 и 7). Фамилии же малышей - детей железнодорожников я, конечно, не запомнил, как не запомнил и фамилии всех гимназисток детей железнодорожников из Крюкова. Во всяком случае нас было около 60 человек, учащихся средних школ, которые уезжали каждое утро ученическим поездом в Кременчуг и в 3 часа возвращались в Крюков.

Антон не мог простить отцу, что по приезде в Крюков его отдали не в реальное училище, а в городское. Отцу он не смел об этом заикнуться, но маму он неоднократно упрекал: "Витьку отдали в реальное, а меня "сунули" в городское".

Но не надо забывать, что в 1900 г. у отца на руках были жена и трое детей и он зарабатывал 60 рублей в месяц; в реальное же надо было платить 60 рублей ежегодно. Когда же в 1908 г. я поступил в реальное, отец был уже мастером, получал 100 р. в месяц и Антон и Саша были уже на стороне. Кроме того, это, конечно, не входило в расчеты отца - реальное училище было А. ни к чему. Ему нужна была классическая гимназия и потом университет. (В Кременчуге мужской гимназии не было). Из реального же надо было идти в высшие технические школы, А. же математикой не интересовался, и я не вижу А. в роли инженера-технолога или архитектора.

Семья наша была патриархальной, как и большинство семей в эту эпоху. К родителям мы обращались на Вы, но руки после обеда целовал только я. Попов не любили, но в главной комнате висела в углу икона, и перед ней накануне воскресных и праздничных дней зажигалась лампада. Отец каждое утро и каждый вечер совершал перед иконой короткую молитву. В Белополье он даже был церковным старостой.

Характеры у родителей были разные, но спокойные и у отца, и у матери. Мама была шутница, вся пронизанная украинским юмором, подмечавшая у людей смешные стороны.

Отец был вообще сдержан. Он очень уставал на работе, и в особенности он изменился после 1905 г. Сказалась усталость после напряженной работы 1904-1905 гг., обострился ревматизм, которым он страдал уже несколько лет, и, конечно, по-моему, конфликт с Антоном, который произошел в 1907-1908 гг., наложил на него тоже свою печать. Отец стал еще сумрачнее и молчаливее. Этот конфликт не был изжит до конца его жизни в 1916 г.

Разнообразие в наше мирное существование вносили приезды Саши, у которой было уже две девочки - Тася и Лела. Саша скучала в захолустной Знаменке и была рада приехать в Крюков. Обыкновенно она приезжала накануне Рождественских праздников, приезжала на неделю, но проходила неделя, другая, третья, и, наконец, папа вмешивался и говорил: "Знаешь, я рад тебя видеть, но у тебя своя семья, и мне кажется, тебе пора уже уезжать домой".

Для Сашиных детей мы всегда устраивали елку, что создавало уют и праздничное настроение. Но у Антона по отношению к Саше и ее детям существовало непонятное презрение, почти ненависть. "Все это - мещанство", - бормотал он. А. и так почти никогда не был дома, но с приездом Саши совершенно исчезал и только изредка приходил ночевать, нашим семейным радостям он был подчеркнуто чужд. Если же случайно он оставался дома, то Тася и Леля забивалась куда-нибудь в дальний угол и переговаривались шепотом.

Саша уезжала, но летом снова приезжала, на этот раз уже не на 3 недели, но на два месяца. Мама была очень рада, так как ей одной было очень трудно вести все хозяйство, а Саша ей помогала. Мы ходили купаться на Днепр, варили в саду варенье и на своем велосипеде я по очереди с Тасей и Лелей уезжал в окрестности и ездил вдоль полотна железной дороги.