Михаил Салтыков-Щедрин - Том 16. Книга 1. Сказки. Пестрые письма

Ступит на горы — горы дрожат, ляжет на воды — воды кипят. Вот в каком виде понимает власть «последнее слово науки» …— Словами из оды Г. Р. Державина «Бог» Салтыков характеризует «публицистическую доктрину», наиболее последовательно разрабатывавшуюся M. H. Катковым (см. прим. к стр. 253). «Последним словом науки» в данном случае она, по-видимому, названа полемически как отклик на следующее заявление Каткова: «Эфемерные и фальшивые доктрины, выдающие себя за последнее слово науки, в наше смутное и подвижное время легко овладевают умами недовольно зрелыми и характерами недовольно крепкими…» ( М. вед., 1884, 8 августа, № 218) (Катков под «последним словом науки» разумел конституционные идеи).

Губернский прокурор — глава так называемого прокурорского надзора, формально независимый от местной власти, подчиненный министру юстиции. Губернский штаб-офицер — жандармский полковник; также от местной власти не зависел, подчинялся, до ликвидации III Отделения, его главе, шефу жандармов.

Симония — торговля церковными должностями.

…как вы о губернских правлениях полагаете? — Губернское правление являлось «коллегиально управляемым высшим губернским местом», по закону подчиненным Сенату (см. С. A. Maкашин. Салтыков-Щедрин на рубеже 1850–1860 годов. М., 1972, стр. 192 и след.)

…посторонние ведомости — учреждения, не входившие в систему министерства внутренних дел.

…нынче даже сенат — и тот предостерегающее значение утратил …— Правительствующий сенат — высшее административно-судебное учреждение царской России, осуществлявшее надзор за правильностью исполнения законов, «хранитель законов». В данном случае, по-видимому, имеются в виду нападки на сенат в связи с решением Первого его департамента, шедшим вразрез с политикой министра внутренних дел Д. А. Толстого (см. прим. к стр. 253). Так, кн. В. П. Мещерский назвал Первый департамент сената «учреждением, враждебно настроенным против направления нынешней внутренней политики и против министра внутренних дел, дающего этой политике направление самое заметное» («Гражданин», 1884, 19 августа, № 34, с. 20).

…Сенат-с <���…> а особливо московские оного департамента …— «Судебными уставами» 1864 г. были созданы два новых, так называемых кассационных департамента сената, с местопребыванием в Петербурге. Вместе с этим началось преобразование «старых» (судебных и административных) департаментов, завершившееся лишь в 1883 г. В процессе этого преобразования были ликвидированы департаменты сената, находившиеся в Москве.

Письмо VII *

Впервые — ВЕ, 1885, № 6, стр. 659–676, с примеч.: «См. «В. Евр.», апрель 1885 года. Настоящее письмо не могло быть напечатано в майской книжке по болезни автора. Ред.»

Рукописи и корректуры не сохранились.

Начало работы над очерком определяется письмом Салтыкова к Соболевскому от 4 апреля 1885 года: «Теперь принялся за «Пестрое письмо», которое нужно кончить к 15 числу…» Однако очерк закончен был лишь в начале мая (см. письмо Салтыкова к Стасюлевичу от 6 мая).

Хотя в материалах цензуры нет каких-либо упоминаний об этом очерке, но, видимо, именно о нем идет речь в письме Стасюлевича к Пыпину от 24 августа/5 сентября 1885 года: «Вы, вероятно, помните, что случилось с последним «письмом» Салтыкова, относительно которого инспекция «надеялась», что набор его еще не разобран» ( ГПБ, ф. 621, ед. хр. 835, л. 33 об.).

«Письмо VII» непосредственно продолжает «письмо» предыдущее, — завершая его сюжетно и являясь глубоким публицистическим комментарием к сатирической истории тайного общества «антиреформенных бунтарей». В единственном (других обнаружить не удалось) отклике на седьмое «письмо» в связи с этим говорилось: «Комментарии к «письмам» г. Щедрина вообще не нужны; в настоящем же случае они были бы неуместны, так как в этом «письме» автор сам разъясняет свою предшествовавшую сатиру и становится уже почти публицистом. Нам это «письмо» кажется едва ли не лучшим из серии «Пестрых писем» [170].

Разъясняя смысл суждений Покатилова о «гарантиях», Салтыков сопоставляет «белиберду» покатиловскую, дореформенную с современной. Олицетворением современной антиреформенной «белиберды» выступают два сатирических персонажа — тайный советник Крокодилов и отставной корнет Отлетаев, формулирующие общую реакционную программу.

Сатирический образ корнета Отлетаева восходит к бесшабашному герою одноименной повести кн. Г. В. Кугушева (таковым он и является у Салтыкова в рассказе «Старая помпадурша» — см. т. 8, стр. 42). Позднее тип «отставного корнета» приобретает у Салтыкова определенные социально-политические черты (Петька Толстолобов в «Дневнике провинциала», Прогорелов в «Убежище Монрепо»). Это — «некогда крепостных дел мастер, впоследствии оголтелый землевладелец» (т. 13, стр. 380). Именно эти черты «отставного корнета», делавшие его в середине 70-х годов «пропащим человеком», оказались через десяток лет самыми подходящими для осуществления правительственной политики контрреформ. Ныне, в 80-е годы, ставши земским деятелем или предводителем дворянства, он приглашается в Петербург в качестве «сведущего человека» для участия в работах той или другой «комиссии». «Корнет Отлетаев», как и «дядя» Захар Иваныч Стрелов (см. «Письмо VIII»), «держит свое знамя высоко» — он естественно становится носителем и пропагандистом идеи «дворянской организации», в которой, по словам «Московских ведомостей», «по преимуществу следует искать элементы для благоустройства местного, то есть повсеместного управления в Русском царстве…» ( М. вед., 1885, 21 апреля, № 108).

В «Письме VII» непосредственным прототипом корнета Отлетаева был «сведущий человек», участник работ Кахановской комиссии с осени 1884 года — алатырский уездный предводитель дворянства А. Д. Пазухин. Ему принадлежит идея замены местных судебных и земских учреждений сословно-дворянским институтом уездных начальников («благонадежных отставных прапорщиков»), осуществленная позднее, в 1889 году законом о «земских начальниках» (см.: А. Пазухин. Современное состояние России и сословный вопрос. — PB, 1885, № 1). См. также далее «Проект обновления», предложенный «дядей» Захаром Иванычем Стреловым («Письмо VIII»).

В заключении «письма» Салтыков вновь касается судьбы «среднего человека», «простеца», трагическое положение которого «объясняет тайну успеха белиберды». Эволюция либерала Глумова, прослеженная в «Современной идиллии», но там прерванная явлением «стыда», в «Пестрых письмах» завершается — он не только «приспособился», но получил собственный «киоск» (то есть выгодную административную должность в провинции).

Печать изображает птицу с распростертыми крыльями …— Намек на царский герб, также изображавший «птицу с распростертыми крыльями» — двуглавого орла.