Михаил Салтыков-Щедрин - Том 16. Книга 2. Мелочи жизни

Он быстро распечатывает накопившиеся за утро письма, повестки и наконец вскакивает как ужаленный: перед ним билет на бал в пользу «Общества распространения благонамеренности»; цена 10 руб., а более — что пожалуете.

— О, черт возьми! — восклицает он, — и без того везде провоняло благонамеренностью… А делать нечего, отдать десять рублей все-таки придется. Эй! Прохор! давно этот билет принесли?

— С час назад. Пришел лакей, оставил, а сейчас опять воротился. Вот и книга; извольте расписаться.

Перебоев берет книгу и расписывается: билет получил и деньги уплатил.

— Возьми, — говорит он Прохору, — но ежели вперед с такими билетами будут приходить, говори, что барин в Москву уехал.

— Десять рублей да десять рублей, — ворчит он, — каждый день раскошеливайся! Деньги так и жрут, а благонамеренность все-таки за хвост поймать не могут. Именно только вонь от нее.

Входит жена.

— Ты сегодня возьмешь экипаж?

— Бери, матушка, пользуйся!

— Ты совсем о нас забываешь. Наташе платьице нужно; мне тоже давно обещал. Право, срам! у всех жены прилично одеты, я одна отрепанная хожу.

— Мало у тебя платьев!

— Есть платья, да не такие. Не могу же я в прошлогодних платьях в обществе показаться! Зачем же ты женился, если не в состоянии жену одевать?

Перебоев раздражительно выдвигает ящик из письменного стола и показывает его жене.

— На, смотри! много денег?

К счастью, в передней раздается звонок, потом другой, третий.

— Что же? — настаивает жена, — дашь денег?

— Ну, на! ну, на! ешь! глотай! — выбрасывает он одну за другой некрупные ассигнации, рассыпавшиеся по дну ящика.

— Так я поеду, — хладнокровно отвечает жена, собирая деньги.

— И поезжай! и бросай деньги! и бросай!

Звонки возвещают клиентов. Бьет одиннадцать. Это — час приема; Перебоев заглядывает в клиентскую, где ожидает дама, в сопровождении шестилетнего сына, и двое мужчин.

— Пожалуйте! — приглашает Перебоев даму.

Дама входит в кабинет, держа за руку сына, и начинает жеманиться.

— Мой муж больной, никуда не выезжает, — начинает она чуть слышно.

— Прошу вас, сударыня, объясняться громче.

— Мой муж больной, — повторяет дама, — а меня ни за что не хотел к вам пускать. Вот я ему и говорю: «Сам ты не можешь ехать, меня не пускаешь — кто же, душенька, по нашему делу будет хлопотать?»

— Ну-с, в чем же дело?

— Позвольте мне досказать… Наконец он решился: «Возьми, говорит, с собою Сережу и поезжай к господину адвокату». И вот…

Дама растерянно оглядывает стены кабинета и произносит:

— Ах, сколько у вас книг! Неужто это всё законы?

— Позвольте узнать, в чем заключается ваше дело? — настаивает Перебоев.

— Ах, нас ужасно обидели, господин адвокат! Муж мой, надо вам сказать, купец, в Зеркальном ряду торгует… Впрочем, ведь это прежде считалось, что купцом быть стыдно, а нынче совсем никакого стыда нет… Не правда ли, господин адвокат?

— Конечно, конечно… Но к делу, сударыня, к делу!

— И вот у меня есть сестра, которая тоже за купцом выдана, он бакалейным товаром торгует… И вот моему мужу необходимо было одолжиться… К кому же обратиться, как не к сродственникам?.. И вот Аггей Семеныч — это муж моей сестры — отсчитал две тысячи и сказал: «Для милого дружка и сережка из ушка»…

— Сударыня! — стонет Перебоев.

— Нет, уж позвольте мне, господин адвокат, по порядку, потому что я собьюсь. И вот муж мой выдал Аггею Семенычу вексель, потому что хоть мы люди свои, а деньги все-таки счет любят. И вот, накануне самого Покрова, приходит срок. Является Аггей Семеныч и говорит: «Деньги!» А у мужа на ту пору не случилось. И вот он говорит: «Покажите, братец, вексель»… Ну, Аггей Семеныч, по-родственному: «Извольте, братец!» И уж как это у них случилось, только муж мой этот самый вексель проглотил…

— Однако! — изумляется Перебоев.

— Только об этом не надо на суде говорить, господин адвокат… вы ради бога!.. И вот вчера муж получил от господина судебного следователя повестку… Ах, господин адвокат, помогите!

Совершенно неожиданно дама становится на колени. Перебоев бросается к ней и строго говорит:

— Встаньте! я — не бог!

— Но позвольте вам, однако, сказать, — продолжает дама, вставая, — где же доказательства? Аггей Семеныч говорит, что муж занял у него две тысячи, а муж говорит: «Никогда я, братец, ваших денег и не нюхал». Аггей Семеныч говорит: «Был вексель!», а муж отвечает: «Где он? покажи!»

— Однако ж вы сами сейчас сказали…

— Мало ли что я сама… Может быть, я не в своем разуме? Может быть, я всё солгала… Нет, это еще как суд посудит! Можно всякую напраслину взвести…

Дама вынимает платок и начинает сморкаться. На глазах у нее показываются крошечные-крошечные слезинки.

— Вероятно, у вас есть с собою записка? — нетерпеливо спрашивает Перебоев.

— Никакой записки у меня нет. Муж даже сказывать о деле не велел — это уж я сама.

— Ну, так вот что: когда окончится следствие, тогда и приходите. Может быть, по следствию окажется, что ваш муж прав; тогда и дело само собою кончится. А теперь я ничего не могу.

— Нет, господин адвокат, уж вы помогите!

Дама делает движение, как будто опять хочет встать на колени.

— Говорю вам, сударыня, что до конца следствия мои услуги бесполезны, — раздражительно говорит Перебоев, бросаясь, чтобы остановить ее.

— Так вы скажите, по крайней мере, как нам быть. Муж от всего отпереться хочет: знать не знаю, ведать не ведаю… Только как бы за это нам хуже не было? Аггей Семеныч следователя-то, поди, уж задарил.

— Какие вы глупости говорите! Повторяю вам: теперь я ничего не могу, а вот когда вашего мужа к суду позовут, тогда пусть он придет ко мне.

Дама вновь начинает жеманиться и никак не хочет уйти. Перебоев в отчаянии отворяет дверь в клиентскую и кричит:

— Господа, кто прежде пришел, пожалуйте!

— Помогите, господин адвокат! — стонет дама.

— Всенепременно-с. Но теперь прошу вас оставить меня, потому что мне время дорого.

Перебоев не отходит от открытой настежь двери, в которую уже вошел новый клиент, и наконец делает вид, что позовет дворника, ежели дама не уйдет. Дама, ухватив за руку сына, с негодованием удаляется.

Продолжается дефилирование клиентов. Их набралось в клиентской уже пять человек. Первый начинает с того, что говорит:

— Знаю я, что моя просьба не дельная, однако…

— Позвольте вас попросить оставить меня, — решительно произносит Перебоев, не давая даже докончить клиенту.

Клиент удивленно смотрит на него; но видя, что господин адвокат не шутит, поспешно обращается вспять, нагнув голову и как бы уклоняясь от удара.

Следующий клиент принес купчую на дом в Чекушах и просит совершить ввод во владение. В перспективе — полтораста рублей.